А назавтра батюшка — опять к нам, на этот раз с шорником, дедом Фотя, а тот преподносит в подарок новой школе красивый, сплетенный из ремешков кнутик. Кнутик этот батюшка окрестил «Николой-угодником», в честь покровителя нашего храма. Батюшка положил за правило, чтобы каждую субботу псаломщик спрашивал у мальчиков и девочек все, что выучено за неделю, а потом потчевать школяров за каждую ошибку «Николаем-угодником». Тут батюшкина дочка, девчонка бойкая и смешливая, не утерпела да как фыркнет… на свою же голову, бедняжка! — А ну-ка, барышня, пожалуй-ка сюда, — сказал батюшка, насупив брови, — с тебя-то и будет почин Николе-угоднику, И сколько ни заступались за неё дядюшка Василе и дед Фотя, получила Смэрэндица хорошую взбучку. Сидела она потом, закрыв лицо руками, и плакала, как невеста перед венцом, рубашонка так ходуном и ходила у неё на плечах. Видя такую расправу, мы все приуныли.

Тут мы, ученики, высыпали из школы и всем скопом отправились на дорогу. А староста Никэ, сын Пэтру, со стражниками, сторожем и сборщиками податей снуют в толпе. Кто-то вопит не своим голосом. — Что это там стряслось? — спрашивают люди друг друга, сбегаясь со всех сторон. А это нашего дядю Василе поймали арканом, вяжут веревками и заковывают тут же в кандалы, чтобы отправить в Пятру — в новобранцы… Так вот для чего сгонял староста народ на дорогу! Таким вот манером в те времена и забирали молодых людей в солдаты! Страшно было смотреть! Остальные парни пустились врассыпную — кто куда, а мы, ребятишки, с ревом разбежались по домам. — Проклятый пес староста.