Руководитель СССР Иосиф Сталин охарактеризовал 1929 год как год « Великого перелома ». В этом году страна претерпела существенные изменения во внутриполитическом и экономическом курсе, связанные с отказом от НЭПа , форсированной коллективизацией и индустриализацией .

Точно так же в 1929 году изменилась политика государства в отношении религии. С этого времени Советское государство окончательно перестало «заигрывать» с какими-либо конфессиями. «Религиозный НЭП», характеризующийся частичной либерализацией, был свернут, началось ужесточение антирелигиозной борьбы. Причём отношение государства к религии становилось всё жёстче и жёстче с каждым годом.

В борьбе с религией пропаганда стала постепенно отходить на второй план, уступая место открытой борьбе с религиозными организациями и репрессиями против верующих. Неслучайно период с 1932 по 1937 годы получил в истории церкви название « безбожной пятилетки ».

Пропаганда

Конец 1920-х — начало 1930-х годов были пиковыми в деятельности всесоюзного антирелигиозного общества « Союз безбожников ». Под эгидой этой организации выходили разнообразные антирелигиозные издания ( газета «Безбожник» , журналы «Безбожник», «Антирелигиозник», «Воинствующий атеизм», «Деревенский безбожник», «Юные безбожник» и другие, выходившие на различных языках народов СССР), организовывались массовые мероприятия, — лекции, демонстрации, диспуты, «антирелигиозные пасхи» и т. д. Общество имело десятки тысяч первичных ячеек на заводах, фабриках, в колхозах, в учебных заведениях. К 1936 году численность организации превысила 5 миллионов человек, в отрядах юных безбожников состояло более 2 миллионов детей .

Активистам этой организации государство предоставляло ряд льгот, дополнительных возможностей для образования и обучения, бесплатные путевки. Для некоторых из них (лекторов, агитаторов, работников управленческого аппарата) атеизм стал профессией.

На состоявшийся в 1929 году II съезд Союза безбожников прибыло 1200 делегатов. С речами на съезде выступили Бухарин , Луначарский , Максим Горький , Демьян Бедный , Владимир Маяковский . Съезд продемонстрировал непримиримую позицию по отношению к религии. Например, поэт В. Маяковский закончил свою речь призывом: «Товарищи, обычно дореволюционные ихние собрания и съезды кончались призывом „с богом“, — сегодня съезд кончится словами „на бога“. Вот лозунг сегодняшнего писателя» . Съезд переименовал организацию в «Союз воинствующих безбожников».

Итоги съезда разошлись по регионам страны. «Антирелигиозный фронт в настоящее время является боевым фронтом, и мы должны развернуть свою работу широко» , — говорилось в циркуляре Владивостокского горкома ВКП(б) от 13 декабря 1929 год «Об антирелигиозной пропаганде» .

Баптистский пресвитер Г. П. Винс по воспоминаниям матери описывал проведение «безбожной пасхи»:

В пасхальное воскресенье в 1928 году к молитвенным домам баптистов и молокан, которые были расположены на одной улице в центре Благовещенска, медленно подъехало несколько грузовых машин. На машинах было много молодых людей, одетых в яркие шутовские костюмы: одни изображали бесов с тряпичными хвостами, другие — белых ангелов с крыльями, а один скоморох, одетый в чёрный балахон, изображал дьявола с рогами. Были также ряженые под православных священников в полном облачении, а некоторые были одеты монахами и монахинями в длинных чёрных одеяниях. Все они громко кричали, кривлялись и плясали, борта у грузовиков были опущены и обиты красной тканью.

Машины медленно ехали по городу в сопровождении большой толпы комсомольцев, парней и девушек, уже в обычной одежде. Все они громко хохотали, выкрикивая антирелигиозные лозунги: «Бога нет!», «Религия — опиум для народа!», «Долой Бога!». Сначала эта процессия остановилась около молитвенного дома молокан, массивного каменного здания вместимостью на 1500 человек. Но собрание молокан к тому времени закончилось, все уже разошлись по домам. Участники процессии прокричали несколько антирелигиозных лозунгов перед пустым зданием и двинулись дальше. Молитвенный дом баптистов был тоже большой, вместимостью на 1000 человек. Он был построен капитально, из больших толстых брёвен, ещё в 1910 году. Машины остановились, и часть беснующейся толпы ворвалась во двор молитвенного дома с громкими криками: «Баптисты! Хватит молиться! Выходи на диспут! Бога нет!» Но никто не выходил, было слышно только пение пасхального гимна: «Он жив! Он жив! Собой Он смерть попрал» !

Однако при всём напоре антирелигиозная пропаганда не приносила желаемых плодов. В переписи населения 1937 года 1/3 горожан и 2/3 жителей сельской местности (неанонимно) назвали себя верующими . По данным церковного историка протоиерея Владислава Цыпина , именно результаты переписи повлекли за собой чекистскую «чистку» рядов «Союза воинствующих безбожников» . Впрочем, начиная с 1932—1933 годов деятельность этой организации неуклонно шла на спад: власти всё меньше в ней нуждались, предпочитая прямые репрессии «просветительским» методам борьбы с религией.

Борьба против религиозных организаций

Главными методами борьбы с религиозными организациями стали конфискация зданий храмов, молитвенных домов, мечетей, синагог; лишение религиозных общин и союзов государственной регистрации, закрытие учебных заведений и изданий, а также фактический запрет на какую-либо активность вне церковных стен.

До 1930 года для закрытия любой церкви требовалось согласие Комиссии по делам культов при Президиуме ВЦИК РСФСР . Это существенно препятствовало массовой ликвидации молитвенных зданий.

В 1929 — начале 1930 годов был принят ряд нормативных актов, серьёзно ограничивших права религиозных организаций и духовенства и давший местным властям право закрытия церквей. После этого кампания по закрытию и сносу религиозных зданий стала массовой.

8 апреля 1929 года вышло Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» . Этот документ (с внесенными в него позднее дополнениями и изменениями) был основным правовым актом, регулировавшим религиозную жизнь в СССР до самого конца Советской власти .

Новый документ ограничивал деятельность религиозных служителей стенами храмов, монастырей, домов молитвы, мечетей и синагог, а также местом проживания верующих. Запрещалось создавать кассы взаимопомощи, кооперативы, производственные объединения и вообще пользоваться находящимся в их распоряжении имуществом для каких-либо иных целей, кроме удовлетворения религиозных потребностей; оказывать материальную поддержку своим членам; организовывать как специально детские, юношеские, женские молитвенные и другие собрания, так и общие библейские, литературные, рукодельческие, трудовые, по обучению религии и т. п. собрания, группы, кружки, отделы, а также устраивать экскурсии и детские площадки, открывать библиотеки и читальни, организовывать санатории и лечебную помощь .

В мае 1929 года на XIV Всероссийском съезде Советов была принята новая редакция статьи 4-й Конституции РСФСР: вместо «свободы религиозной и антирелигиозной пропаганды» признавалась «свобода религиозных исповеданий и антирелигиозной пропаганды», что законодательно ставило верующих в неравное с прочими гражданами положение. Наконец, 21 мая 1929 года Совнарком СССР принял постановление «О признаках кулацких хозяйств, в которых должен применяться Кодекс законов о труде», в котором одним из признаков кулацкого хозяйства было объявлено хозяйство, принадлежащее служителям культа .

8 июня 1929 года Народный комиссариат труда СССР циркуляром № 188 «О нераспространении законодательства о труде на лиц, обслуживающих религиозные культы» предусматривал, что на лиц, «обслуживающих всякого рода религиозные культы вне зависимости от форм обслуживания, хотя бы получающих вознаграждение (например: певчие, регенты, псаломщики, канцелярские работники в Церковных советах и т. д.)» не распространяются социальное страхование, а также пенсии (кроме сторожей, истопников, лиц, занятых ремонтом и строительством помещений религиозного культа, а также учителей, преподававших в дореволюционное время в церковных школах, если они преподавали также и нерелигиозные предметы) .

Циркуляр НКВД РСФСР «Об ответственности служителей культов за совершение религиозных обрядов до регистрации соответствующих событий в органах ЗАГС» от 14 октября 1929 года запрещал служителям культа производить обряды венчания над лицами, не достигшими брачного возраста, выдавать справки о совершении обрядов (крещения, обрезания, погребения, венчания и т. д.); за нарушение этих правил согласно статье 125 Уголовного кодекса («Присвоение себе религиозными или церковными организациями административных, судебных или иных публично-правовых функций и прав юридических лиц») полагались принудительные работы на срок до 6 месяцев или штраф до 700 рублей .

26 января 1930 года Комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК РСФСР изменила порядок принятия решений о закрытии церквей. Отныне окончательное решение о ликвидации молитвенного здания принимали краевые и областные исполкомы (для автономных республик, не имеющих деления на округа, был сохранен прежний порядок), а верующие получили лишь право обжаловать их решения в Комиссию по вопросам культов . С этого момента начинается массовое закрытие и уничтожение религиозных зданий.

11 февраля 1930 года ЦИК и СНК СССР издали постановление «О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений», которое предлагало при регистрации религиозных объединений исключать из них «кулаков, лишенцев и иных враждебных советской власти лиц» и не допускать впредь проникновения в эти органы указанных лиц .

Вскоре начались массовые выступления против преследований верующих, которые в ряде случаев соединялись с протестами против принудительной коллективизации . Только за 1930 год в СССР было зафиксировано 1487 массовых выступлений на религиозной почве (большинство из них в марте 1930 года — 514 выступлений и в апреле 1930 года — 391 выступление) . После выхода статьи И. В. Сталина « Головокружение от успехов » власти пошли на некоторые уступки. Например, 13 октября 1930 года была отменена норма, приравнивавшая священников к кулакам .

В результате кампании по закрытию храмов, молитвенных домов, мечетей и синагог, например, в Ленинградской области из имевшихся до революции 2165 культовых зданий в 1917—1935 году было закрыто 1207. В самом Ленинграде из 421 здания было закрыто 316, в этом городе в бывшем «Доме Спасения» евангельских христиан разместился Дом безбожника. На Дальнем Востоке за три года (1929—1932) из 193 баптистских общин осталось 44, из 118 общин евангельских христиан — 42 . Как сообщала костромская газета « Северная правда » (18 января 1930. № 18), из 37 православных храмов Костромы к 1930 году было закрыто 14, ещё 19 планировалось закрыть в течение 1930 года. Одну из церквей планировалось отдать под антирелигиозный музей .

Как отметил историк Татьяна Никольская, если в православии существование общины зачастую прекращалось с закрытием храма, то протестанты чаще просто «уходили в подполье» и начинали скрывать места своих собраний. В связи с чем для выявления сектантов привлекались ячейки «Союза воинствующих безбожников» на местах .

31 декабря 1929 года Комиссией по вопросам культов при Президиуме ВЦИК был принят закон об урегулировании колокольного звона, которое предполагалось осуществлять «в целях удовлетворения ходатайств граждан, сделавшихся особенно многочисленными в связи с переходом на непрерывную производственную неделю, о прекращении или об урегулировании колокольного звона, мешающего как работе, так и отдыху трудящихся», но, исходя из политической целесообразности, только «в тех городах и поселках городского типа, а также крупных торгово-промышленных селах, где большинство предприятий перешло или переходит на непрерывную производственную неделю». Полностью был запрещен трезвон — звон во все колокола. 16 мая 1931 г. Комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК постановила «по предоставлении НКФ и Рудметалторгом в Комиссию обстоятельного доклада поручить т. Смидович войти в директивные органы с ходатайством разрешить снятие колоколов с молитвенных зданий, в коих прекращен колокольный звон». Колокольную бронзу предполагалось использовать для изготовления мелкой монеты, не предавая данный факт широкой огласки — официальным был лозунг «Переплавим колокола на провода!». . Переплавка колоколов проводилась в плановом порядке. Так, 8 октября 1930 года ВСНХ СССР вносит в СНК СССР предложение о проведении изъятия колоколов в городах, «где колокольный звон запрещен», причём предлагалось конфисковать «в квартале октябрь-декабрь 1930 года и в январе-июне 1931 не менее 25 тыс. тонн лома колоколов» . Затем вышло секретное постановление Совнаркома РСФСР от 14 ноября 1930 года № 122.877с, разосланное председателям краевых (областных) исполнительных комитетов, председателям СНК автономных республик и исполнительных комитетов автономных областей, которое предусматривало «из’ятие излишних колоколов» под предлогом «нужд нашей промышленности (в первую очередь для чеканки мелкой разменной монеты, которая до сих пор чеканилась из импортной меди)» . Документ предусматривал изъятие колоколов только в городах и рабочих поселках, причём уточнялось, что «к сбрасыванию колоколов с колоколен следует прибегать лишь в случаях самой крайней необходимости» . На местах власти изымали не только колокола. Например, в Западной области вышло постановление, предписывающее с городских кладбищ передать в металлолом «все бесхозяйные могильные металлические решетки и памятники, за исключением тех из них, которые поставлены на могилах выдающихся деятелей в области общественно-политической работы, революционного движения, науки, искусства, а также тех надгробных памятников, которые сами по себе представляют значительную историко-художественную ценность» . О масштабах изъятия колоколов на местах говорят следующие цифры. В Западной области на 1 октября 1929 года суммарный вес колоколов составлял 3652 тонны, а на 1 января 1935 года — только 692 тонны .

В общесоюзном масштабе снос кладбищ был регламентирован в 1931 году. Постоянная комиссия при Президиуме ВЦИК по вопросу культов издала 16 октября 1931 года инструкцию «О порядке устройства, закрытия и ликвидации кладбищ и о порядке сноса надмогильных памятников», в которой признавала надмогильные памятники и ограды, поставленные религиозными организациями, культовым имуществом и предписывала при сносе их реализовывать как относящиеся к государственному фонду .

С середины 1930-х гг. снятие колоколов обычно осуществлялось в порядке разнарядки без какого-либо даже формального собрания жителей по вопросу о запрете колокольного звона. Иногда подобные действия приводили к крестьянским бунтам (20-24 января 1935 г. в с. Суморьево Вознесенского района Горьковского края; 27 июня 1935 г. в с. Омутском Суздальского района, 29 июня 1937 г. в с. Губцево Гусь-Хрустального района и др.). .

В ходе сворачивания НЭПа , большевики решили ликвидировать частное предпринимательство путём обложения налогом в таких размерах, что коммерческая деятельность лишалась всякого смысла либо приносила ощутимый убыток. При этом религиозные организации были приравнены к коммерческим предприятиям, а священнослужители — к предпринимателям. За неуплату налога священнослужители могли быть арестованы, а их приходы закрыты .

Историк Дмитрий Поспеловский приводит в качестве иллюстрации сохранившееся в архивах письмо дочери арестованного священника М. П. Крыловой, адресованное М. И. Калинину (19.11.1930 г.): «Отца — священника Борщовской церкви… Костромского округа… арестовали более месяца назад». Причин не сообщили, сведений нет. Семья обобрана, даже тулуп отобрали. "Когда я, после произведенных над нами бесчинств, спросила у председателя Рогова, что нам делать, он ответил: «Лучше всего идите в наложницы к какому-нибудь мужику». Без имущества и средств к существованию остались больная мать, больная сестра-подросток, брат 10 лет и пишущая письмо, 24-летняя девушка. Судя по её письму, они были обречены на голодную смерть.

Характерен ответ прокурора округа на запрос ВЦИКа по этому делу: «Арестован Крылов и выслан в концлагерь на 5 лет по постановлению… тройки ОГПУ… правильно», ибо агитировал крестьян не вступать в колхозы, «внедряемые евреями, которые хотят закрывать русские церкви» .

В 1928—1929 годах перестали выходить протестантские конфессиональные журналы (« Баптист », «Баптист Украины», «Евангелист», « Благовестник »). В 1929 году прекратили существование Библейские курсы, организованные И. С. Прохановым в Ленинграде. В том же году был закрыт Федеративный союз баптистов СССР . Позднее он был восстановлен на некоторое время, но после ареста лидеров баптистов в марте 1935 года был закрыт окончательно. Впрочем, Всесоюзный совет евангельских христиан вопреки периодическим арестам руководителей и перерывам в работе всё же «продолжал влачить жалкое существование» , по выражению Л. Н. Митрохина .

Схожая ситуация наблюдалась в православной церкви, где в мае 1935 года Временный Патриарший Священный Синод , возглавляемый заместителем Патриаршего местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским) , вынужден был «самоликвидироваться». Двумя неделями раньше «самоликвидировался» обновленческий Священный Синод. В 1937 году, в результате массовых репрессий против духовенства, административный аппарат церкви был фактически уничтожен (подробнее см. в разделе "Репрессии против духовенства и верующих).

Массовая коллективизация сама по себе мало уменьшила посещаемость храмов. Комиссия по делам культов ЦИК СССР в 1936 году дала следующее заключение :

…отношение крестьянства к церкви в районах сплошной коллективизации, за исключением некоторого снижения в посещениях в посевную и уборочную кампании, остается прежним. Такое-же положение, в части отношения крестьянства к церкви, наблюдается и в районах, не имеющих сплошной коллективизации…

Репрессии против верующих

С конца 1920-х годов волна посадок и расстрелов священнослужителей и религиозных активистов всех конфессий стала нарастать. Принятое 15 февраля 1930 года Постановление правительства «О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений» предписывало местным органам власти усилить контроль за руководителями религиозных общин, исключать из актива «враждебных советскому строю». Так, дальневосточное УГБ НКВД в 1930-е годы сформулировало основные причины, по которым «церковникам и сектантам» можно выносить обвинительный приговор: религиозная пропаганда среди населения; проникновение в советские учреждения городов, в сельские советы; противодействие культурно-политическим мероприятиям партии и государства; агитация против налоговой политики государства; распространение контрреволюционных, провокационных слухов; связь с зарубежными контрреволюционными белоэмигрантскими организациями и иностранными разведками и т. п .

Пик репрессий против «религиозников» пришёлся на период Большого террора 1937—1938 годов. В 1937 году вышел секретный оперативный приказ НКВД № 00447 , в соответствии с которым «церковники и сектантские активисты» были объявлены «антисоветскими элементами», подлежащими репрессиям. Реализация этого приказа началась в августе 1937 года. Однако на пленуме ЦК ВКП(б) в октябре 1937 года возникла дискуссия об опасности религиозных организаций для предстоящих выборов в Верховный Совет СССР. В связи с чем пленум принял директиву НКВД, предписывающую «в ближайшие дни обеспечить оперативный разгром церковного и сектантского контрреволюционного актива» .

Интенсификация гонений на верующих осуществлялась под личным контролем Сталина. Так, 13 ноября 1937 года Л. З. Мехлис переадресовал Сталину письмо редактора газеты «Звезда» о вредном влиянии церкви в Белоруссии, и Сталин написал резолюцию: «Т. Ежову . Надо бы поприжать господ церковников» . В ответ Ежов направил Сталину обширный материал о ходе репрессий в отношении «церковников и сектантов» на местах. По данным Ежова, в период с августа по ноябрь 1937 года было арестовано 31359 «церковников и сектантов», из них митрополитов и епископов — 166, попов — 9116, монахов — 2173, «церковно-сектантского кулацкого актива» — 19904. Из их числа приговорено к расстрелу 13671 человек, из них епископов — 81, попов — 4629, монахов 934, «церковно-сектантского кулацкого актива» — 7004 .

В своем комментарии к этим цифрам Ежов писал: «В результате наших оперативных мероприятий почти полностью ликвидирован епископат православной церкви, что в значительной мере ослабило и дезорганизовало церковь. <…> Вдвое сократилось количество попов и проповедников, что также должно способствовать разложению церкви и сектантов» . По мнению Ежова, православные «церковники» (, обновленцы , григорианцы ) якобы теперь действовали заодно с «сектантами», ставя «своей задачей создание единого антисоветского фронта». В неопубликованной части записки Ежова содержались предложения о насыщении уцелевших религиозных структур чекистской агентурой, очевидно одобренные Сталиным .

Непрерывающиеся аресты, посадки и расстрелы тянулись на протяжении всего периода 1937—1938 годов. Вследствие того, что основная часть архивных документов о репрессиях в настоящее время остается недоступной для исследователей, точных данных о количестве жертв среди верующих до сих пор нет. По подсчетам историка Дмитрия Поспеловского (имея данные о доле репрессированных среди священников Ленинграда, он проинтерполировал этот показатель на всю страну), за десятилетие (1931—1941 годы) в православии «было ликвидировано или арестовано от 80 до 85 % священников, то есть более 45 тыс.» (речь как о служителях Патриаршей церкви, так и обновленцах) . Что касается Северо-Запада РСФСР (Ленинградская область в границах 1937 года и Карелия), то из числа духовенства Московской Патриархии, служившего на приходах на начало 1937 года, известно о расстреле в 1937—1938 годах 804 человек, что составляет 63 % от общего числа и 80 % от числа тех, чьи биографии удалось проследить .

До сих пор не существует даже приблизительных данных о числе жертв среди протестантов. Изданные или публикующиеся в разных регионах страны мартирологи содержат неполную информацию. Так, например, поименный список жертв сталинских репрессий из числа евангельских христиан и баптистов Приморского края , приведенный в книге Андрея Дементьева «Авен-Езер: Евангельское движение в Приморье 1898—1990 годы» (список далеко не полный, как предупреждает автор), включает 108 человек. Из них 88 казнены через расстрел. Это составляло 5-10 % от общего количества евангельских христиан и баптистов в этом регионе .

При проведении репрессий в 1937—1938 годах органы НКВД объединяли в «повстанческие организации» духовных лиц разных конфессий. Так, в Свердловской области был расстрелян бывший раввин Свердловска Лев, который был объявлен «активным участником к-р повстанческой группы верующих евреев, входивших в состав ликвидированной к-р фашистско-повстанческой организации церковников на Урале».

Однако несмотря на репрессии большинство населения СССР в конце 1930-х годов составляли верующие. Перепись 1937 года показала, что из 98,4 млн жителей Советского Союза в возрасте от 16 лет и старше 55,3 млн человек назвали себя верующими (из них 41,6 млн причислили себя к православным) .

Теория «церковной оттепели» 1939 года

В 1999 году в журнале « Наш современник », а также некоторых коммунистических и «патриотических» СМИ были опубликованы утверждения о том, что уже в 1939 году курс сталинского государства по отношению к православной религии и Церкви радикально «потеплел». Основанием для такого утверждения стал ряд партийных и государственных документов (включая «Выписку из протокола № 88 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 11 ноября 1939 года»), которые якобы были обнаружены журналистом В. М. Марковым при публикации мемуаров маршала СССР Д. Т. Язова . Эта информация была многократно озвучена так называемыми «православными сталинистами» (включая некоторых священников РПЦ). Позднее информация из публицистики попала в некоторые более серьёзные научно-исторические исследования .

Однако это утверждение опровергается рядом авторитетных историков. Так, например, академик Л. Н. Митрохин , цитируя текст выпущенного в 1940 году «Антирелигиозного учебника», утверждал: «желание родных властей окончательно „добить контрреволюционное духовенство“ <…> в полной мере сохранилось» .

Другой известный историк, , в своей книге «Сталин, власть, религия», посвятил этому вопросу целую главу в 27 страниц. Курляндский привёл историю современных публикаций об «оттепели» 1939 года и на основании источниковедческого анализа сделал вывод о том, что утверждения построены не на реальных исторических документах, а на «грубых фальшивках» . По его мнению, эти материалы « являются подлогами, грубо сфабрикованными в конце 1990-х годов для достижения грязных политических целей — формирования и внедрения в общественное сознание мифа о расположенности Сталина к Церкви и православной религии, создания положительных образов „православного“ Сталина и „патриотического“ сталинского руководства. Соответственно, все сюжеты в историографии, в учебных пособиях и хрестоматиях, толкующие о радикальном изменении государственно-церковного курса до войны, не соответствуют действительности» .

Религия в СССР в 1939—1941 годах

После начала Второй Мировой войны к СССР в 1939—1940 годах были присоединены Западная Украина , Западная Белоруссия , Бессарабия , республики Прибалтики. На них сохранилось немало действующих религиозных приходов — православных, протестантских, католических и иудейских.

Так, только на территории Восточных воеводств Польши, присоединённых (кроме Виленского края ) к СССР, по данным польского статистического ежегодника в 1939 году проживали следующие группы населения :

• 4734,9 тысяч католиков (36,4 % населения);
• 3514,7 тысяч православных (26,9 % населения);
• 3273,3 тыс. греко-католиков (25,1 % населения);
• 1269,1 тыс. иудаистов (9,7 % населения);
• 105,5 тысяч евангелистов;
• 87,9 тысяч христиан иных исповеданий.
• 17,9 тысяч атеистов и лиц, исповедовавших иные религии.

Из этих цифр видно, что в 1939 году советское население пополнили миллионы верующих. С ними приходилось считаться.

Советская религиозная политика на новых землях в 1939—1941 годах значительно отличалась от политики на остальной территории СССР. На новых землях политика была более осторожной: прекратилось преподавание религии, велась атеистическая пропаганда, у верующих изымались отдельные здания, духовенство облагалось высокими налогами. Тем не менее к июню 1941 года подавляющее большинство культовых зданий на новых территориях оставалось у верующих.

В остальной части СССР продолжалось закрытие уже немногочисленных культовых зданий. В Пскове в марте 1941 года закрыли последнюю православную церковь, а многие деревенские священнослужители, по словам доктора исторических наук Бориса Ковалёва , были вынуждены работать скотниками, бухгалтерами, пастухами, конюхами .

Закрытие культовых зданий в 1939—1941 годах касалось не только православных, но и религиозных общин иных исповеданий. Историк Иманутдин Сулаев на материале Дагестана установил, что в 1941 году было закрыто 8 мечетей .

Также продолжались в 1939—1941 годах репрессии в отношении духовенства и верующих. Например, в 1940—1941 годах НКВД Казахской ССР сфабриковало дело « Цепь Корана » в отношении представителей мусульманского духовенства и верующих из Казахской , Туркменской , Узбекской и Таджикской ССР и РСФСР . Привлекаемых лиц обвинили в создании «панисламистской повстанческой организации». Подозреваемыми по делу проходили 237 человек (мусульманские духовные лица, представители дореволюционной светской элиты). Их обвиняли в том, что они хотели создать на территории Средней Азии государство, основанное на принципах шариата во главе с мусульманским духовенством при вооружённой помощи «капиталистических мусульманских государств против кяфиров-большевиков и советской власти». По версии следствия, эта повстанческая организация была связана с разведками мусульманских стран ( Ирана , Саудовской Аравии , Турции ), Великобритании и Франции . По делу были арестованы 70 человек, из которых 12 были расстреляны .

Религия и советская власть на новых территориях СССР (1939—1941 годы)

С первых недель после присоединения советская власть начала борьбу с религией на новых территориях: с помощью налогов, запрета религиозного образования, изъятия культовых зданий и массированной атеистической пропаганды. Так в Литве уже 1 июля 1940 года запретили занятия по религии в школах (с увольнением преподавателей религиозных дисциплин), хотя учебные заведения в этой республике были национализированы только 8 и 24 августа 1940 года . 16 июля 1940 года был закрыт факультет теологии и философии университета Витаутаса Великого .

На новых землях в 1939—1941 годах была развернута атеистическая пропаганда. В Западной Белоруссии ее стали вести Союз воинствующих безбожников и партийные комитеты фактически с мая 1940 года . Основной формой антирелигиозной пропаганды были доклады и лекции, темы которых подбирались и утверждались районными комитетами партии по рекомендациям Центрального Совета Союза воинствующих безбожников . До февраля 1941 года антирелигиозные лекции читали в основном «восточники» (ученые, преподаватели вузов, лекторы из Союза воинствующих безбожников, коммунисты, комсомольцы), причем проводили они их только на русском языке . Антирелигиозные лекции в Западной Белоруссии первые месяцы были бесплатными (в СССР за их посещение плата была введена 14 ноября 1938 года решением ЦК ВКП(б)) . В июне 1940 года лекции стали платными — решение ЦК ВКП(б) было распространено на Западную Белоруссию . Антирелигиозные лекции проводили обычно перед важнейшими религиозными праздниками. Например, перед православной Пасхой читали лекции «О происхождении и классовой сущности религии», «Происхождение и вред Пасхи», к осенним еврейским праздникам — «Откуда появились еврейские религиозные праздники», «Религиозные праздники — пережиток капитализма» . В основном антирелигиозная пропаганда велась в областных и районных центрах и практически отсутствовала в сельской местности . Также была организована продажа антирелигиозной литературы.

10 февраля 1941 года вышло Постановление Центрального комитета Коммунистической партии большевиков Белоруссии «О состоянии антирелигиозной пропаганды в западных областях БССР», которое резко ужесточило антирелигиозную пропаганду, открыв ее новый этап в Западной Белоруссии . Постановление внесло ряд новшеств:

• областные, городские и районные комитеты партии были обязаны отобрать из населения Западной Белоруссии кандидатов на должности антирелигиозных лекторов и направить их на курсы, организуемы областными комитетами партии.

С марта 1941 года увеличилось количество антирелигиозных лекций в селах Западной Белоруссии . Власти давали указания об организации «библиотечек антирелигиозника», читках антирелигиозных журналов, создании при библиотеках «уголков безбожников» .

Советский режим труда и отдых, введенный на новых землях, объективно препятствовал соблюдению религиозных праздников. С 7 августа 1940 года (в том числе на западных землях) была введена 7-ми дневная рабочая неделя с плавающим выходным днем, что, например, лишало возможности местных евреев праздновать Шаббат .

В 1939—1941 года на новых землях религиозные здания отбирали у верующих. В некоторых религиозных зданиях разместили советские школы — введение всеобщего школьного обучения требовало новых помещения . Кроме того, из школ на новых землях были убраны все религиозные предметы, а сами дети были обязаны учиться в том числе в дни религиозных праздников. В Западной Белоруссии в 1939—1941 годах велась агрессивная антирелигиозная политика: запретили религиозные школы, в общеобразовательных учебных учреждениях ввели уроки атеизма, у верующих изымали здания синагог и молитвенных домов .

См. также

• Сталинские репрессии в отношении евангельских христиан и баптистов
• Уничтожение монастырских и церковных кладбищ
• Хрущёвская антирелигиозная кампания

Примечания

Литература

• Батченко В. С. . — Смоленск, 2015. — 259 с.
• Сталин, власть, религия (религиозный и церковный факторы во внутренней политике советского государства в 1922–1953 гг.). — М. : Кучково поле, 2011. — 720 с. — ISBN 978-5-9950-0150-8 .
• Никольская Т. К. Русский протестантизм и государственная власть в 1905—1991 годах. — СПб. : Изд-во Европейского университета , 2009. — 356 с. — (Территории истории; Вып. 2). — ISBN 978-5-94380-081-8 .
• Поспеловский Д. В. . — М. : Республика , 1995. — 511 с. — ISBN 5-250-02501-3 .