Мир Полу́дня (в авторском склонении; также Мир Полдня ) — литературный метамир , созданный советскими писателями братьями Стругацкими . Получил название от повести « Полдень, XXII век » (1962, расширенное издание 1967). Реалии, персонажи и локации этого мира в той или иной степени используются ещё в девяти произведениях Стругацких: « Попытка к бегству » (1962); « Далёкая Радуга » (1963); « Трудно быть богом » (1964); « Беспокойство » (ранний вариант « Улитки на склоне », первая публикация 1991); « Обитаемый остров » (1969); « Малыш » (1971); « Парень из преисподней » (1974); « Жук в муравейнике » (1980); « Волны гасят ветер » (1985).

Заглавная повесть цикла являлась развитием раннего научно-фантастического творчества Стругацких 1959—1962 годов (трилогии « Страна багровых туч », « Путь на Амальтею », « Стажёры », рассказов из сборников «Путь на Амальтею» и «Шесть спичек»). В совокупности произведения составляют первую в советской фантастике « историю будущего », охватывающую события от второй половины XX века до середины XXIII века (в «Попытке к бегству» приведена дата 22 апреля 2250 года). В отличие от аналогичных построений западных фантастов — особенно Р. Хайнлайна , П. Андерсона , Л. Нивена , Стругацкие не создавали чётко заданной хронологической схемы, предпочитая использовать метод «сквозных» персонажей, переходящих из книги в книгу и упоминаемых эпизодически. Создание единой хронологии метамира было осуществлено активистами фэндома , начиная с конца 1980-х годов, а затем тот же метод использовали исследователи и критики-стругацковеды, среди которых выделялся проект С. Переслегина , использованный в книжной серии « Миры братьев Стругацких », а также тексты М. Шавшина и В. Казакова.

«Мир Полудня» продемонстрировал творческую лабораторию Стругацких как социальных теоретиков, откликнувшихся на социальный заказ « оттепельной » эпохи: проектирование наиболее привлекательной и непротиворечивой картины коммунистического общества . «Полдень, XXII век» во много отталкивался и полемизировал с « Туманностью Андромеды » — эталонной для советской литературы утопии И. А. Ефремова . Стругацкие создали широкую панораму будущего, охватывающего практически все аспекты созидательной деятельности человечества на Земле и в космосе; продемонстрировав гуманистическое общество, ориентированное на безграничное познание и прогресс. В этой повести появилась новая группа сквозных персонажей — космолётчики Михаил Сидоров, Геннадий Комов и Леонид Горбовский. Мир коммунизма выстраивался писателями исходя из тезиса, что люди будущего мало чем отличаются от лучших современников из XX века. Героям коммунистической утопии присуща живость характера, чувство юмора, они подвержены слабостям, сомнениям, совершают ошибки, в том числе трагические. В целом мир «Полдня» смыкается с социальной моделью Ефремова: это идеал интеллигентов-«шестидесятников», для которых творческий труд не требует специальных механизмов и иного стимула, кроме свободы занятий. Единственным социальным регуляторов выступает воспитываемое с детства чувство ответственности перед другими членами социума. Однако уже с начала 1960-х годов Стругацкие обратились к исследованию неизбежных общественных противоречий, без которых будет невозможен социальный прогресс. В повести «Далёкая Радуга» описана вызванная научным экспериментом глобальная катастрофа на планете-полигоне, ставящая население перед выбором «наука — человечность». В повести «Малыш» представлена педагогическая проблема налаживания контакта с земным ребёнком, воспитанным негуманоидными инопланетянами, причём земляне терпят тотальное поражение.

После 1962 года Стругацкие разрабатывали тематику столкновения принципиально «несовместимых» цивилизаций в форме конфликта частных носителей несовместимых систем морали, приводящему к индивидуальному нравственному выбору и индивидуальной ответственности перед историей. В повестях «Попытка к бегству», «Трудно быть богом», «Обитаемый остров» земляне коммунистической утопии «Полдня» вынуждены сталкиваться с проявлениями общества потребления , фашизма , тоталитаризма и милитаризма . Эти повести связаны с актуальными для 1960-х годов проблемами мещанства и возможности и нравственной приемлемости ускорения исторического прогресса в любой его форме. Повесть «Обитаемый остров» открыла позднюю трилогию о Максиме Каммерере (ещё «Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер»), действие которых привязано к молодости, зрелости и старости главного героя, сюжеты связаны тщательно разработанной системой взаимопересекающихся ссылок. В «Обитаемом острове» авторы впервые серьёзно обсуждают идею «прогрессорства», хотя сам этот термин появился только в повести-продолжении. В «Жуке в муравейнике» представлены глубокие философские размышления о неизвестном, непознанном и патологической неспособности человека воспринимать реальность. Выясняется, что и в коммунистическом мире присущая человеческой природе слабость неизбежно приводит к появлению спецслужб. Главные герои поставлены перед выбором между верой в возможность благоприятного развития и в то, что угроза мнима, и негативным сценарием, в котором угроза смертельна .

Произведения Стругацких повлияли на развитие инакомыслия в СССР , значительная часть диссидентов и «внутренних эмигрантов» воспринимала себя — актуально и потенциально — коммунарами и прогрессорами Мира Полудня. По мнению философа А. А. Грицанова , статус прогностического, социально-философского и социологического творчества Стругацких в культуре XXI века сопоставим с платоновской моделью государства в традиционной культуре .

Ещё при жизни Стругацких делались попытки написания продолжений или пародий на их произведения. В 1990-е годы началась реализация межавторского проекта « Время учеников », продолжавшаяся и в 2000-е годы, в 2011—2016 годах издательство « АСТ » публиковало книжную серию «Проект Аркадия и Бориса Стругацких „Обитаемый Остров“», авторами которой были Владимир Свержин , Антон Первушин , Фёдор Березин . Любительские и профессиональные фанфики создавали и другие писатели (в том числе Ярослав Веров , Андрей Лазарчук и Михаил Успенский ) и социальный мыслитель Александр Розов . Ряд рассказов- деконструкций и роман «Факап» выпустил философ Константин Крылов .

Состав «полуденного» цикла

Название. Произведения

Аркадий и Борис Стругацкие использовали авторское склонение «Мир Полудня». Название литературного мира было образовано от заглавия утопического произведения « Полдень, XXII век », которое сами соавторы чаще всего именовали «Возвращение» . Эта форма закрепилась, главным образом, в среде поклонников и в публицистике. В литературно-критических изданиях чаще используется нормативная форма «Мир Полдня» . В ряде диссертационных работ XXI века терминология и формы склонения используются как общепонятные и взаимозаменяемые («Полудня» — «Полдня») .

Цикл «Мир Полудня» включает десять произведений (приведены по хронологии издания) :

• « Полдень, XXII век » (выпущена в 1962 году под названием «Возвращение»).
• « Попытка к бегству » ( 1962 ).
• « Далёкая Радуга » ( 1963 ).
• « Трудно быть богом » ( 1964 ).
• « Беспокойство » (написано 1965 , опубликовано в 1990 — 1991 ) — ранний вариант повести « Улитка на склоне » (1965).
• « Обитаемый остров » ( 1969 ).
• « Малыш » ( 1971 ).
• « Парень из преисподней » ( 1974 ).
• « Жук в муравейнике » ( 1979 — 1980 ).
• « Волны гасят ветер » ( 1985 — 1986 ).

А. В. Фролов включал в метамир Полудня предшествующую «Возвращению» трилогию « Страна багровых туч » ( 1959 ), « Путь на Амальтею » ( 1960 ), « Стажёры » ( 1962 ), в которой описана космическая экспансия коммунистического Советского Союза на рубеже XX—XXI веков .

«История будущего» Стругацких

На самом деле, мы вовсе не рассматривали проблем перехода от капитализма к коммунизму. Мы довольно быстро поняли, что тот мир, который мы описываем, Мир Полудня, практически недостижим. В наше время он недостижим вообще. Может быть, в будущем, когда (и если) создана будет и практически освоена Высокая система воспитания (способная каждого человеческого детёныша превратить в творческую личность), когда и если человечество почувствует потребность в такой системе воспитания (как в своё время оно ощутило необходимость поголовной грамотности), несколько поколений спустя, состоится переход к Миру Полудня. Сейчас же это никак теоретически не обоснованное (и не способное быть обоснованным) общественное устройство — Мир-в-котором-нам-хотелось-бы-жить. И не более того.

— Оффлайн-интервью с Борисом Стругацким

Мир Полдня: социально-политическая система Стругацких

Теория воспитания

Система образования и воспитания в Мире Полудня предназначена для воспитания поколений людей, главным наслаждением и главной потребностью которых является успешный творческий труд. Основная задача Теории воспитания — прервать цепь времён, то есть свести к минимуму, а лучше — совсем прекратить передачу «отрицательного жизненного опыта» от отцов к детям. Основные принципы Теории воспитания, как их можно сформулировать из книг Стругацких, могут быть сведены к двум пунктам:

1. Воспитанием детей должны заниматься профессионалы, каковыми родители обычно не являются.
2. Главной задачей Учителя является — обнаружить и развить в ребёнке его главный талант, то, что он умеет лучше многих.

Ключевое понятие педагогики мира Полудня — личность Учителя. Как правило, это не только педагог, но и профессионал в какой-либо отрасли науки и искусства, который может увлечь своего подопечного личным примером. Учителя образуют многочисленный социальный слой, в частности, составляют заметную страту во Всемирном Совете. В задачу Учителя входит контроль за развитием подопечных, воспитание, коррекция их поведения, когда это необходимо. Учитель — самая почётная и самая ответственная работа для человека Мира Полудня, она требует педагогического таланта, великолепного профессионального знания педагогики, энциклопедической образованности и обширного жизненного опыта. Учитель для человека — на одном уровне с родителями, как правило, контакт с Учителем поддерживается и после завершения школьного обучения. Обычным делом является воспитание ребёнка одним Учителем, лишь в редких случаях Учитель может смениться. Учитель выявляет таланты учеников, способствует их развитию, его мнение является одним из определяющих, когда принимается решение о выборе дальнейшего направления жизни и профессиональной деятельности учеников.

Подразумевается, что большую часть времени обучения ребёнок проводит в школе-интернате. При этом он отнюдь не отрезан от мира и от своей семьи — родители могут когда угодно приезжать к нему в интернат, и сам он регулярно ездит домой. Никакой секретности, никакой закрытости, но максимум приватности.

После окончания школы специальные комиссии рассматривают профессиональные показатели выпускников, и распределяют их по местам работы.

Именно создание системы высокого воспитания авторы считали главным и необходимым условием возникновения Мира Полудня .

Рецепция

Критика

Интеллигенция и слабость

Предложенная Стругацкими модель «Полуденного» мира после наступления гласности подвергалась существенной критике. Негативные высказывания исходили как от публицистов разной политической ориентации, так и писателей, в том числе признающих себя учениками Аркадия и Бориса Стругацких. Во многом эта критика была направлена против повести « Трудно быть богом », модель отношений героев которой являлась архетипической для «шестидесятников» и вдохновляли советское протестное движение. В связи с изданием 12-томного «белого» собрания сочинений Стругацких издательства « Текст » в 1994 году в редакцией « Литературной газеты » был проведён круглый стол, посвящённый феномену братьев Стругацких. Участники круглого стола, включая Мариана Ткачёва и Виталия Бабенко , отмечали особую роль Стругацких в советской литературе, так как всё советское общество было искусственно сконструированной утопией, переходящей в антиутопию. Дмитрий Бак при этом отметил, что писатели существовали и проявляли свои самые сильные стороны только в «поле иносказания. Они все силы прилагали к тому, чтобы реконструировать очевидное. В ситуации прямого слова, в отсутствие эзоповой оглядки таким авторам жить трудно» . Учёный- китаевед и писатель-фантаст Вячеслав Рыбаков , активно работавший в 1980-е годы в Семинаре Бориса Стругацкого, в романе 2000 года « » следующим образом характеризовал описанную Стругацкими модель отношений:

Читывал. И, пожалуй, именно оттуда между строк вычитал, почему оттепельные свободолюбцы так бездарно прогадили всё на свете, когда их вынули на воздух. В том числе и самих себя. Потому что каждый из них считал себя одиноким Руматой в Арканаре. А любой соседний Румата казался не более чем каким-нибудь доном Рэбой; ну, Будахом в лучшем случае. И они, до слёз умиляясь собственному дружелюбию, в пароксизмах стремления выпрыгнуть из осточертевшего одиночества пели « Возьмемся за руки, друзья » — но каждый с потаённой улыбочкой косился на соседей: а я всё про вас знаю…

Впрочем, в 2010 году В. Рыбаков выпустил роман « », сюжетные перипетии которого выстроены вокруг корпорации космических исследований «Полдень 22». Как отмечали Д. Володихин и Г. Прашкевич, «Рыбаков протягивает ниточку надежды между современностью и прекрасным фантастическим Полднем XXII века» . Данный роман был негативно оценён писателем- турбореалистом А. Лазарчуком , главным образом, как антипсихологический .

Критики XXI века многократно подчёркивали, что Стругацкие «испортили нашу интеллигенцию» (этот тезис стал заглавием критической статьи драматурга А. Зензинова). Литературоцентричность русской культуры остаётся актуальной для значительной части населения, и Россия «была и остается страной, где объяснение дням сегодняшним ищут не в соцопросах или экономических исследованиях, а в литературе». Наследие Стругацких остаётся актуальным для старшего («за сорок») поколения людей, воспринимающих себя как духовную элиту общества: «Их читают самые разные люди: политологи и политики, публицисты и артисты, программисты и дизайнеры, продюсеры, блогеры…» Однако читатели делают из прочитанного разные выводы: «когда-то в детстве один пацан играл в дона Румату, а другой в дона Рэба» . Писатель-фантаст Карен Налбандян (принимавший участие в проекте «Время учеников XXI век») пошёл намного дальше. В эссе «Мысли о Стругацких», К. Налбандян утверждал, что в полуденном цикле может быть выделен триптих: «Полдень, XXII век», «Далёкая Радуга» и «Трудно быть богом», повести, соответственно, посвящённые тому, как люди Полдня «живут, умирают и убивают». Обобщая, писатель заявил, что «ключом» к творчеству не только Стругацких, но и кумиров интеллигенции — Тарковского , Высоцкого , Башлачёва — является понятие слабости. Более того: «вся послевоенная советская литература вбивала этот комплекс заученной беспомощности. „Ты слаб, ничего у тебя не выйдет. Ты силён, но тебе это не поможет, всё равно у тебя ничего не выйдет“». Именно этот комплекс порождал у шестидесятнической интеллигенции полное отсутствие ответственности и универсальное оправдание бездеятельности и пьянства. Поэтому, с точки зрения Налбандяна, Мир Полдня — это мир слабых, это мир-убежище, созданный слабым человеком .

Интеллигенция всегда мечтала о мире, где она смогла бы прогуливаться без риска наткнуться на вонючего мужика. И лучше всего, чтобы мужик этот просто исчез. Но функция его продолжала выполняться — сортиры бы опорожнялись, хлеб — собирался, а осетрина — ловилась. В этом смысле гениальной находкой оказались киберы, так сказать ответ на все вопросы. В сущности — идеал мужика: работу выполняет хоть 24 часа в сутки, не воняет, водку не пьянствует, на шутки не обижается, морду бить не лезет, квазиразумен и исполнителен. Просто попробуй заменить в тексте «Полдня» слово «кибер» на «мужик». Короче говоря, советскому писателю-фантасту очень импонировала роль барина, владельца скольких-то душ крепостных .

По мнению К. Налбандяна, создавая Антону-Румата, Стругацкие «нечаянно поставили диагноз целому поколению советской интеллигенции: инфантилизм в тяжёлой форме». В XXI веке книги о Мире Полдня следует читать как «историю болезни», тем более, что «каждого интеллигента, забрасываемого в дикие условия, Стругацкие снабжали… нереальной крутизной». При этом К. Налбандян противопоставлял образам прогрессоров реальных высоких профессионалов, выживавших в самых нечеловеческих условиях: «Это история сына Цветаевой (вариант несчастливый) и сына Ахматовой (happy end). Это история профессора Войно-Ясенецкого » .

Тоталитаризм Высокой теории воспитания

Писатель Юрий Нестеренко в 2005 году опубликовал в сети статью «Слепящий свет полудня, или Фашизм братьев Стругацких», в которой, анализируя тексты Стругацких, аргументировал, что, «„светлый мир Полудня“ — это мир, где государство препятствует развитию науки, мир тайной полиции и бессудных убийств, мир тотального промывания мозгов, мир параноидальной ксенофобии, махрового антропорасизма и геноцида» . Читатели отмечали, что Нестеренко осуществил «полный выворот наизнанку Мира Полудня» . На вопрос Борису Стругацкому, что он думает о такой интерпретации, Борис Натанович ответил, что Нестеренко он не читал и не собирается . Сам Нестеренко, однако, настаивал, что замыслом своего так и не написанного романа «Белый ферзь» (см. ниже) Стругацкие фактически подтвердили его правоту .

Филолог В. А. Гринфельд ( Санкт-Петербургский государственный университет промышленных технологий и дизайна ), связывая Мир Полдня с окружавшей авторов реальностью шестидесятых годов, утверждал, что в этот период «культуру людей-предметов заменила культура людей-субъектов», а бунт против предметной цивилизации возглавили представители молодёжи, не принявшие стандартизации, специализаци, синхронизации, максимизации и иных атрибутов индустриального мира . Естественно, что изображение мира, лишённого современных проблем и антагонизмов, должно было строиться по методу инверсии, неявной реакции на окружающий мир. В. Гринфельд считал новеллу «Злоумышленники» одной из важнейших в заглавной утопии «Полдень, XXII век». Интернаты явились проекцией реальности 1950-х годов, в которой высшая и средняя школа были доступны не слишком большой части населения СССР. По мысли Стругацких, мир будущего населён думающими людьми, воспитанными в уважении к рациональному знанию, полученному научными методами. Когда Борис Стругацкий участвовал в геодезических и археологических экспедициях на Кавказе и в Средней Азии, он многократно писал своему брату о катастрофической безграмотности молодого послевоенного поколения .

Именно школьные темы в мире Стругацких вызывают наибольшие эмоции у читателей XXI века. Писательница Наталия Мамаева утверждала, что новелла «Злоумышленники» производит отторжение современного читателя ещё и потому, что чужеродна в художественной ткани стругацковской утопии. Сама по себе система интернатов активно внедрялась в Советском Союзе 1950-х годов, и показала свою успешность, например в Англии. Сомнения критика вызывает то, что школьники из Аньюдина явно происходят из благополучных семей, у них есть родители, но на всём протяжении действия ни один из них о родителях не вспоминает. «Мир их общения — это мир сверстников, старших и младших товарищей, ну и, разумеется, авторитетом для них является Учитель». Критики творчества Стругацких 1960-х годов уловили тенденцию, что писателям Стругацким не интересна личная жизнь их героев, а героям в свою очередь неинтересна своя личная жизнь, а интересна только работа. Это прямо вытекает из системы воспитания: «Учитель является для детей богом и с высот своей божественности управляет ими как шахматными фигурками». При этом, вместо волевого запрета, педагог рискует своим здоровьем, чтобы не деть детям сбежать из интерната. Учитель Тенин, чтобы выиграть время, умело стравил подростков, показав идиллический мир утопии с изнаночной стороны. В этих сценах проявляется негативизм утопии, отказавшейся от христианской морали: «Люди не любят ни друг друга, ни самих себя» . О том же писал Карен Налбандян, разбирая историю школьников из 18-й комнаты Аньюдинского интерната. Учитель, совершивший крупную ошибку — не замечавший до последней минуты подготовки учеников к побегу, вместо того, «чтоб искать какие-то другие пути — идёт по линии наименьшего сопротивления». Чтобы выиграть время и уберечь своих учеников от позора, Тенин прибегает к прямому доносу. Разбор ситуации завершается двумя риторическими вопросами: «Насколько всё это этично? Отдали ли бы вы своего ребёнка такому учителю?» .

Продолжения и фан-фикшн

Писательница и литературный критик Мария Галина отмечала, что из всех советских и постсоветских авторов именно Стругацкие стали источником наибольшего количества экранизаций, фанфиков и разнообразных «проектов». Собственно, история стругацковского фан-фикшна выводилась М. Галиной от проекта « Время учеников », три книги которого с разрешения Бориса Стругацкого публиковались в 1996—2000 годах (с 2009 года составление аналогичных сборников «по мотивам» возобновилось). По состоянию на 2018 год общее число произведений, созданных на основе самых разных текстов Стругацких доходило до полутора сотен. В это число не включены два коммерческих книжных проекта, первый из которых — S.T.A.L.K.E.R. — был запущен в 2007 году по одноимённой компьютерной игре , включающей некоторые сюжетные ходы и элементы повести « Пикник на обочине ». К 2018 году в рамках проекта увидело свет 250 названий книг. В 2011—2012 годах издательство АСТ выпускало книжную серию «Проект Аркадия и Бориса Стругацких „Обитаемый Остров“», действие которой происходило на планете Саракш (мир «Обитаемого острова»). Эта серия была приурочена к выходу фильма « Обитаемый остров », но в итоге не имела коммерческого успеха, стартовав намного позже . Проект анонсировался как одобренная Борисом Стругацким, в её рамках, кроме заглавной повести Стругацких, увидели свет четырнадцать произведений, в том числе «Война ротмистра Тоота» и «Мир ротмистра Тоота» Владимира Свержина , «Саракш: Кольцо Ненависти» и «Саракш: Тень Странников» Владимира Контровского , «Бомбовоз Его Высочества» , «Отдел „Массаракш“» и «Пираты Тагоры» Антона Первушина , Игоря Минакова и , «Атомная крепость» и «Голован» Фёдора Березина , «Один в поле» , «Век одиночества» Игоря Чёрного и , «Ружья еретиков» , «На то они и выродки» , «Мастер побега» Дмитрия Володихина . В проекте должны были принять участие и красноярские писатели Андрей Лазарчук и Михаил Успенский с дилогией «Весь этот джакч»; но их тексты были отвергнуты издательством . После кончины М. Успенского цикл был издан как трилогия: «Соль Саракша», «Любовь и свобода» и «Стеклянный меч». А. Лазарчук, отвечая на вопрос об отношении к написанию продолжений и фанфиков отметил, что ему всегда было интереснее полемизировать с оригиналом . В 2018 году трилогия Лазарчука — Успенского была удостоена премии имени братьев Стругацких .

М. Галина следующим образом резюмировала исходные тексты Стругацких, особо востребованные писателями фан-фикшна. Они в первую очередь удовлетворяют требованию серийности: Мир Полдня, как и примыкающие к нему миры «Трудно быть богом» и «Обитаемого острова», сложен, развлетвлён, изобилует пересекающимися персонажами, которые достаточно ярки, чтобы развернуть их истории в самостоятельное повествование. Возведённая Стругацкими в художественный принцип недоговорённость и открытые финалы также приводит к желанию «закрыть белые пятна», написав очередной фанфик. «Обитаемый остров» самими Стругацкими замысливался как «проходное подростковое гонево», при этом примыкает к Миру Полдня, то есть сериен, позволяет привлекать героев из других текстов, и при этом «попадает сразу в несколько болевых точек» нашей современности. Кроме того, Стругацкие, что для фантастики уникально, создали «для мира Полдня его, мира Полдня, литературу». В «Обитаемом острове» представлены несколько текстов, ограниченных первыми строками, приписанные поэту Верблибену, а в «Трудно быть богом» представлена строка прощального сонета Цурэна, вызвавшего конкурсы в мире фэндома. Открытых к сотворчеству поэтических строк, заглавий несуществующих книг и оборванных цитат больше всего именно в тех книгах Стругацких, которые породили больше всего фанфиков .

Среди других продолжений выделялись «Искатели странного» А. Андреева (2001) как попытка создать самостоятельное произведение в декорациях фантастического мира Стругацких .

Литературная деконструкция

В 1983 году братья Стругацкие попытались разрабатывать сюжет продолжения « Обитаемого острова » (рабочее название — «Белый ферзь» или «Операция „Вирус“»), которую мыслили как последнюю в «полуденном цикле». В конечном итоге была написана повесть « Волны гасят ветер », однако вплоть до начала 1990-х годов соавторы пытались вернуться к повести о приключениях Максима Каммерера в мире Островной Империи . В статье «К вопросу о материализации миров», написанной для сборника «Время учеников», Борис Стругацкий утверждал, что конструкция «Белого ферзя» строилась вокруг уникального общества Островной Империи, построенного «с безжалостной рациональностью Демиурга , отчаявшегося искоренить зло ». Социум Империи строился по схеме трёх концентрических кругов: внешний являлся «клоакой, стоком, адом этого мира — все подонки общества стекались туда», в среднем круге обитали обыкновенные люди («ещё не ангелы, но уже и не бесы»). В самом центре «царил Мир Справедливости. „Полдень, XXII век“. Теплый, приветливый, безопасный мир духа, творчества и свободы, населённый исключительно людьми талантливыми, славными, дружелюбными, свято следующими всем заповедям самой высокой нравственности». Соответственно, каждый гражданин Империи оказывался в «своём» круге, деликатно или грубо вытесненный на «своё» место неким общественным механизмом, наподобие полиции нравов: «Это был мир, где торжествовал принцип „каждому — своё“ в самом широком его толковании. Ад, Чистилище и Рай»

…Авторам нравилась придуманная ими концовка. Там у них Максим Каммерер, пройдя сквозь все круги и добравшись до центра, ошарашенно наблюдает эту райскую жизнь, ничем не уступающую земной, и общаясь с высокопоставленным и высоколобым аборигеном, и узнавая у него все детали устройства Империи, и пытаясь примирить непримиримое, осмыслить неосмысливаемое, состыковать нестыкуемое, слышит вдруг вежливый вопрос: «А что, у вас разве мир устроен иначе?» И он начинает говорить, объяснять, втолковывать: о высокой Теории Воспитания, об Учителях, о тщательной кропотливой работе над каждой дитячьей душой… Абориген слушает, улыбается, кивает, а потом замечает как бы вскользь: «Изящно. Очень красивая теория. Но, к сожалению, абсолютно не реализуемая на практике». И пока Максим смотрит на него, потеряв дар речи, абориген произносит фразу, ради которой братья Стругацкие до последнего хотели этот роман всё-таки написать.
— Мир не может быть построен так, как вы мне сейчас рассказали, — говорит абориген. — Такой мир может быть только придуман. Боюсь, друг мой, вы живёте в мире, который кто-то придумал — до вас и без вас, — а вы не догадываетесь об этом…
По замыслу авторов эта фраза должна была поставить последнюю точку в жизнеописании Максима Каммерера. Она должна была заключить весь цикл о Мире Полудня. Некий итог целого мировоззрения. Эпитафия ему. Или — приговор?..

После смерти старшего из соавторов Аркадия Стругацкого его брат Борис отказался от идеи самостоятельно продолжать работу над романом, но дал разрешение на написание одному из российских фантастов, имя которого не называл . В конечном итоге реализацию проекта осуществили писатель Ярослав Веров и редактор , написавшие повесть «Операция „Вирус“» (2010). Она вызвала разноречивую реакцию критиков и читателей, высказавших разные мнения о попытке имитации стиля Стругацких, отмечалось также, что текст в пять авторских листов вмещал слишком много смыслов. Общий замысел явился чрезмерно амбициозным: «…очередные попытки „всё увязать“ и очередные фэнские гипотезы относительно Странников — не очень-то новые, как правило…» или «…авторы …пытались ответить на пяти авторских листах на все вопросы, которым Стругацкие посвятили целую книжную полку». Похвала Бориса Стругацкого в адрес «Операции „Вирус“» была воспринята как запрет для других писателей на разработку тематики Островной Империи . Ранее, с 2008 года омский педагог Александр Лукьянов распространял в электронном виде повесть « Чёрная пешка », посвящённую утопическому миру Островной Империи. Профессиональные писатели-фантасты высоко оценили произведение, несмотря на своеобразие авторского посыла . Комментаторы отмечали, что А. Лукьянову удалось совместить социологический трактат и «верность духу» оригинальных произведений Стругацких, несмотря на последовательную инверсию: декларацию преимущества фашистского строя, основанного на принципе «каждому своё», перед коммунарским равенством Полдня. Созданный автором мир по детальности и всеохватности сравнивается с « Туманностью Андромеды » И. Ефремова или меганезийским циклом А. Розова . Обновлённая редакция повести была выпущена автором в 2023 году .

Начиная с 1990-х годов последовательную полемику с Миром Полудня (а также с метамиром, описанным Иваном Ефремовым) в ряде своих произведений осуществлял писатель-фантаст Сергей Лукьяненко . В качестве эталонного примера Е. Ю. Иоффе ( Петрозаводский государственный университет ) приводила роман « Звёзды — холодные игрушки », входящий в дилогию «Звездная тень». Сам Лукьяненко в одном из интервью прямо называл описанную им систему воспитания в мире Геометров как сознательную полемику с Миром Полдня Стругацких. Как показало исследование Е. Иоффе, уже вводная сцена «Звёзд…», когда главный герой после вынужденной посадки своего звездолёта-шаттла врезается в грузовой автобус, гружённый помидорами, прямо соотносится с финалом повести «Трудно быть богом»: первой встречи Антона и Анки после резни в Арканаре. Снижение образа призвано подготовить читателей к последующему критическому переосмыслению базовых концепций Стругацких. Чаще всего Лукьяненко обращался к образам школ-интернатов и детских игр из «Возвращения» и «Трудно быть богом». Арбалетная стрела, выпущенная Никки во время игр в «регрессоров», отсылает к одному из ключевых моментов пролога «Трудно быть богом», когда Антон также во время игры в Вильгельма Телля стреляет в кулёк на голове своего верного друга Пашки. Последствия в обоих случаях одинаковы — подруги главных героев негативно реагируют на выходку. Игры с оружием упоминались и в «Попытке к бегству». Во время спора с Никки наставник Пер напоминает ему, что слежка за детьми не позволит «малолетним сорванцам смыться из интерната на космодром», что прямо отсылает к новелле «Злоумышленники» из повести «Полдень, XXII век». Ник Ример — Пётр Хрумов, вернувшийся на родную планету Геометров некоторыми рецензентами сравнивался со Львом Абалкиным из повести «Жук в муравейнике». Схожи и стихотворения, написанные Абалкиным в детстве, и Никки. Впрочем, Лукьяненко совершенно иначе строит повествование, так как все действия Абалкина поданы с точки зрения других персонажей. В этом плане Пётр — Ник ближе Румате, ибо в обоих случаях герою приходится занять место умершего человека для того, чтобы внедриться в чужой мир под видом своего . Журналист Роман Масленников анализировал прямую инверсию Мира Полдня, предпринятую С. Лукьяненко, у которого могущественные Геометры создали механизм «регрессорства», прямо противопоставленного прогрессорству коммунистической Земли Стругацких. Геометры Лукьяненко настаивают на единственном «правильном» пути развития цивилизации, к которому приобщают остальные разумные расы, именуя это миссией Дружбы. Р. Масленников предлагал для этого следующую формулу: «Согласишься — мы тебя прогрессируем. Не согласишься — мы тебя раздавим и всё равно прогрессируем». Согласно мнению критика, «это довольно типичный подход для любой культуры, основу которой составляет не семья, а институт Наставников». Лукьяненко предложил «беспощадный и трезвый» анализ утопии Стругацких извне, поскольку сами авторы в силу специфики своего мышления и времени не могли деконструировать собственный фантастический мир до конца .

Последователь идеологии карианства А. Розов в 2004 году попытался продемонстрировать «изнанку» Мира Полдня в распространяемой в электронном виде повести «Голод богов». Согласно авторскому определению, это вариант продолжения «Трудно быть богом» и одновременно «вариант предисловия» к повести «Волны гасят ветер». Мир Полдня определяется в повести, как построенный на базе «культа Жертвы ради Предназначения» . Радикальную деконструкцию советского утопического проекта произвёл философ и писатель Константин Крылов , чей роман «Факап» (название от английского — «лажа, косяк, грубый промах») распространялся в электронном виде под псевдонимом «Михаил Харитонов», а в 2022 году последовало посмертное издание . Публицист Егор Холмогоров утверждал, что роман выполнен в жанре твёрдой научной фантастики , который позволяет постмодернистски «переварить и поглотить» весь мир Стругацких. В полемическом запале критик даже заявил, что «Стругацкие диалектически „сняты“ этим текстом и принципиального значения теперь не имеют». На одном из уровней прочтения роман выполнен в «административно-производственном» жанре, демонстрируя устройство отношений в сложной бюрократической системе. В романе также развиты традиции классического русского романа Гоголя и Достоевского : «Двойничество, чиновник и дубль чиновника, лишний человек…». В романе хватает аллюзий к распаду СССР, которые «в 2020 году …уже выглядят как аллюзия на происходящее в США» Однако предпринятая К. Крыловым деконструкция исходного мира настолько радикальна , что к финалу он подверг деконструкции и главного героя и собственную модель мира, что критиком оценивалось как главная ошибка романиста. В политическом отношении текст получился прокоммунистическим, не соответствуя ни политической философии автора, ни логике романного повествования .

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

Ссылки