Никомидийские мученики
- 1 year ago
- 0
- 0
«Христиа́нские му́ченики в Колизе́е» — крупноформатная картина русского художника Константина Флавицкого (1830—1866), оконченная в 1862 году. Она является частью собрания Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге ( инв. Ж-5688). Размер картины — 385 × 539 см .
Полотно было завершено Флавицким в Италии, в последний год его пенсионерской поездки за границу (1855—1862). После его возвращения в Россию картина экспонировалась на Академической выставке 1863 года. За неё Академия художеств присвоила Флавицкому звание почётного вольного общника .
Сюжет этого произведения связан с ранней историей христианства , а основной идеей было прославление героизма во имя веры и убеждений. Современниками и более поздними исследователями творчества Флавицкого отмечалось значительное влияние на эту картину произведений Карла Брюллова и в первую очередь его эпического полотна « Последний день Помпеи » .
Сюжет картины связан с гонениями на ранних последователей христианства , которые происходили в Римской империи начиная со второй половины I века нашей эры. Особой жестокостью было отмечено время правления императора Нерона (54—68 годы нашей эры). Римский Колизей был построен позже — в 72—80 годах. Существовало предание, что именно на арене Колизея, который мог вместить до 87 тысяч зрителей, христиан отдавали на растерзание диким зверям . По некоторым источникам, такие казни происходили в Колизее во время правления императора Траяна (98—117 годы), начиная с казни Игнатия Антиохийского в 107 году .
Основная идея работы Флавицкого — прославление героизма во имя веры. Художник изобразил подземелье у арены Колизея, в котором ожидают неминуемой смерти христиане, среди которых есть старики, женщины и дети. В левой части выделяются образы двух рабов-стражников: один из них открывает массивную дверь темницы, а другой с насмешливо-издевательским видом зовёт мучеников на ярко освещённую солнцем арену Колизея, у другого края которой видны львы. Мужчина с высоко поднятым крестом ведёт за собой на арену мальчика, который, обернувшись, протягивает руку к лежащей на земле женщине с младенцем, в отчаянии пытающейся их остановить. Рядом — две дочери, прижавшиеся к своей матери. В правой части картины изображён слепой старик, покорно идущий в сторону света, исходящего от открытой двери. За ним — в испуге прильнувшие друг к другу молодые супруги. Несколько римских солдат пытаются подтолкнуть к выходу прощающихся друг с другом христиан .
Искусствовед Татьяна Горина , исследовавшая творчество Флавицкого, пишет об определённой двойственности картины, которая, с одной стороны, имеет «традиционный академический сюжет», а с другой — озвучивает «романтическую тему борьбы за свободу убеждений и чувств» . В целом соглашаясь с этим утверждением, искусствовед Алла Верещагина дополняет его своей интерпретацией возможного отношения автора картины к теме христианских мучеников и, в частности, смысла, вложенного в фигуры основных персонажей. Она считает, что в тот период симпатии Флавицкого были не на стороне Римской католической церкви , а на стороне Гарибальди и других современных ему представителей национально-освободительного движения . Поэтому центральный персонаж картины — мужчина, ведущий мальчика на арену, — по её мнению, мог нести в себе не положительно-героический смысл «проповедника с крестом в руках», а наоборот, отрицательный смысл грубого и безжалостного пособника палачей, который «торопит несчастных людей и, выхватив чей-то крест, размахивая им, вытаскивает приговорённых к смерти на арену» .
Отмечалась связь композиции картины и ряда её деталей с полотном Карла Брюллова « Последний день Помпеи ». И там, и там сюжет связан с трагическими событиями истории, у Брюллова обусловленными стихийным бедствием (извержением вулкана), а у Флавицкого — фанатизмом и жестокостью людей. В обоих случаях применяются похожие эффекты освещения — в частности, колорит с использованием ярких контрастных пятен. Наблюдаются также аналогии в расположении и выразительности пластики фигур. Кроме этого, указывалось, что в этой картине можно увидеть следы влияния на Флавицкого его учителя — исторического живописца Фёдора Бруни .
В качестве пенсионера Академии художеств Константин Флавицкий в 1855—1862 годах путешествовал по Европе — он побывал в Берлине , Дрездене и Париже , а затем жил в Риме . Будучи в Италии, он работал над картиной «Последние минуты христиан, осуждённых на съедение хищными зверями», которая впоследствии и стала известна под названием «Христианские мученики в Колизее» .
В 1862 году Флавицкий возвратился в Россию, поселившись в Санкт-Петербурге . Его картина «Христианские мученики в Колизее» экспонировалась на Академической выставке 1863 года . В том же году за неё он получил звание почётного вольного общника Академии художеств . Постановление Совета Академии гласило: «благодарить пенсионера Флавицкого за представленную им картину „Последние минуты христиан перед казнью в Колизее“, которая исполнена с особой любовью к искусству, и признать его почётным вольным общником Академии» . Тем не менее это было относительно низкой оценкой, так как сам Флавицкий ожидал получить звание академика. Художник Николай Ге , который подружился с Флавицким в Италии, впоследствии вспоминал: «Флавицкий, вернувшийся в Россию годом раньше меня, жаловался мне, что ему, привезшему картину „Христианские мученики в Колизее“, после, кажется, 20-летнего отсутствия значительных работ пенсионеров, не только не дали звания академика, как это всем давали просто за возвращение; ему дали звание почётного вольного общника, и никто не заикнулся о приобретении картины» . Далее Ге сообщал, что он попытался разведать через конференц-секретаря Академии художеств, в чём была причина такого отношения к Флавицкому. В результате ему удалось узнать, что в Академии были недовольны тем, что Флавицкий в своей картине слишком походил на Брюллова. «Я первый раз узнал, что быть похожим на Брюллова нехорошо», — писал Ге, но кто именно так думал, он так и не выяснил .
Тем не менее в конце концов полотно всё же было приобретено для музея Академии художеств . На академической выставке 1864 года Флавицкий представил свою картину « Княжна Тараканова », за которую Академия присвоила ему звание профессора (оно было выше, чем звание академика), а в 1866 году скончался от чахотки . Средства, полученные от продажи картины «Христианские мученики в Колизее», были переданы в Академию художеств братьями художника Николаем и Иваном для учреждения стипендии имени Константина Флавицкого .
В 1897 году картина была передана в создаваемый в то время Русский музей императора Александра III (ныне — Государственный Русский музей ), где она и находится до сих пор . После открытия музея в 1898 году она была выставлена в Михайловском дворце , в одном зале с уже упомянутой картиной Брюллова « Последний день Помпеи ». По воспоминаниям Александра Бенуа , в том же зале находились « Медный змий » и «Смерть Камиллы, сестры Горация» Бруни , « Явление Христа Марии Магдалине после воскресения » Иванова , « Тайная вечеря » Ге , «Осада Пскова» Брюллова, и ещё две-три картины Айвазовского . В настоящее время картина «Христианские мученики в Колизее» выставлена в зале № 21 Михайловского дворца, где, кроме неё, находятся « Фрина на празднике Посейдона в Элевзине » Семирадского и « Смерть Нерона » Смирнова .
В Государственном Русском музее также находится одноимённый эскиз этой картины (бумага, масло, 18 × 26 см , инв. Ж-1151), переданный туда в 1917 году вместе с собранием Сергея Боткина его вдовой Александрой Боткиной .
Другой одноимённый эскиз этой картины находится в Государственной Третьяковской галерее (холст, масло, 67,5 × 89,8 см , инв. Ж-315). Он был приобретён галереей в 1963 году у И. М. Степаненко .
Ещё один одноимённый эскиз картины «Христианские мученики в Колизее» находится в Рыбинском государственном историко-архитектурном и художественном музее-заповеднике (бумага на холсте, масло, 43 × 61 см , начало 1860-х, инв. Ж-850) .
Кроме того, в Пермской государственной художественной галерее хранится эскиз Флавицкого «Христианские мученики в Колизее» , или «Христиане в Колизее» (холст, масло, 60 × 80 см , инв. Ж-178 ) . Он был передан в галерею в 1925 году из Государственного музейного фонда Народного комиссариата просвещения РСФСР . В отличие от большого полотна из Русского музея, на этом эскизе христиане находятся не в подземелье, а на арене Колизея .
Эскизы картины «Христианские мученики в Колизее»
Критик Владимир Стасов писал в своей статье «Академическая выставка 1863 года»: «Кому угодно действовать в старобрюлловском роде (все-таки ещё у нас не сошедшем окончательно со сцены), поди и учись перед огневой разудалой картиной г. Флавицкого: „Христианские мученики в Колизее“. Г-н Флавицкий довольно удачно повторил и обычную радужность Брюллова, и театральные его выражения, и мелодраматическую шумиху, и отсутствие всякого настоящего чувства» . Позднее, в своём исследовании «Двадцать пять лет русского искусства», опубликованном в 1882—1883 годах, Стасов отмечал, что в 1850-х, 1860-х и 1870-х годах «выходили от времени до времени на сцену живописцы прежнего направления», из которых «самый значительный, Флавицкий, в своей картине „Христианские мученики в Колизее“ наиболее близко подошёл к Брюллову и его „Помпее“» .
Художник Иван Крамской , отдавая должное таланту Флавицкого, об этой картине в целом отзывался отрицательно. В письме к Н. А. Александрову , датированном августом 1877 года, он писал, что «„Христианские мученики“ Флавицкого — картина трескучая и театральная, лишённая всякого самостоятельного отношения к действительности». Называя Флавицкого «талантливым подражателем Брюллова и страстным его поклонником», Крамской отмечал, что «найти новую дорогу помешало ему отчасти время, в которое он воспитывался, и яркость славы Брюллова» .
Искусствовед Софья Гольдштейн , обсуждая полотно Флавицкого «Христианские мученики в Колизее», писала, что «идея борьбы во имя убеждений, положенная в основу сюжета этого произведения, интерес к выражению сильных эмоций, к передаче драматической коллизии говорили о задатках нового понимания исторической картины». В то же время она отмечала, что «зависимость от системы школьных навыков и, быть может, ещё более того, — преклонение перед авторитетом Брюллова, влияние которого Флавицкий испытал еще будучи учеником Академии, не позволили художнику найти новое самостоятельное решение» .