«Диснейленд со смертной казнью» ( англ. Disneyland with the Death Penalty ) — статья американского писателя Уильяма Гибсона о Сингапуре , его первая значительная работа в публицистике . Опубликована как статья номера в журнале « Wired » за сентябрь — октябрь 1993 года .

В статье приведены наблюдения писателя по архитектуре, феноменологии и культуре Сингапура . Во время пребывания Гибсона в Сингапуре, последний произвёл на автора впечатление чистого, скучного и конформистского города. Название статьи и её главная метафора — « Диснейленд со смертной казнью » — отсылают к авторскому видению Сингапура как государства c авторитарной подкладкой. По мнению Гибсона, Сингапуру не хватает духа творчества и естественности, здесь отсутствуют следы его истории и неформальной культуры. Он посчитал правительство всепроникающим, корпоративным и технократическим , а судебную систему — негибкой и драконовской. Сингапурцев он охарактеризовал как общество потребителей с отсутствием вкуса. Чтобы добавить драматизма своим наблюдениям, он иллюстрировал их местными новостями о судебных заседаниях по уголовным делам и привёл контрастные описания разных аэропортов Юго-Восточной Азии в начале и в конце статьи.

Несмотря на то, что это была первая значительная работа Гибсона в публицистике, статья получила мгновенный и продолжительный резонанс. Из-за этой публикации сингапурское правительство запретило журнал «Wired», а фраза «Диснейленд со смертной казнью» стала прозвищем для мягкого авторитаризма Сингапура, от которого город-государство достаточно долго не может избавиться.

Содержание статьи

Название « Диснейленд со смертной казнью » отсылает к предмету статьи — городу-государству в Юго-Восточной Азии, где строгость, с которой поддерживается чистота, описана Гибсоном с ужасом . Статья начинается с метафоры о Диснейленде, далее Гибсон цитирует наблюдение Лори Андерсон , что виртуальная реальность « никогда не будет выглядеть настоящей, пока люди не научатся добавлять в неё немного грязи ». Это утверждение относилось к безупречной чистоте в аэропорту Чанги . Помимо описания аэропорта, автор отмечает, что природная среда также слишком окультурена, и приводит в пример многочисленные поля для гольфа . Сингапурское общество производит «безжалостное пуританское впечатление», население контролируется , которое больше похоже на . В обществе прочно укоренились конформизм и боязнь нарушить нормы поведения, не развиты чувство юмора и способность к творчеству .

Гибсону тяжело найти связи между современным и викторианским Сингапуром, от которого мало что осталось. Пытаясь найти скрытые сингапурские социальные механизмы, автор напрасно искал присутствие городского духа. Во время утренних прогулок, обусловленных вынужденным бодрствованием из-за разницы часовых поясов, он выяснил, что физическое прошлое города-государства почти полностью исчезло . Гибсон приводит краткий обзор истории Сингапура , начиная от основания города в 1819 году Стэмфордом Раффлзом , затем японскую оккупацию и установление республики в 1965 году.

Он приходит к выводу, что современный Сингапур представляет собой фактически однопартийное государство и капиталистическую технократию , прежде всего и главным образом в результате деятельности его премьер-министра Ли Куан Ю , который занимал эту должность тридцать лет. Между делом он цитирует заголовки издания South China Morning Post , в котором подробно описывался суд над экономистом, чиновником и редактором газеты за раскрытие государственной тайны об экономическом росте Сингапура .

Гибсон выражает сожаление по поводу отсутствия подлинного городского духа , того, что он описывает как «способность к творчеству» . Он даёт психогеографический обзор архитектуры города-государства, а также отмечает бесконечную череду молодых, привлекательных и однообразно одетых представителей среднего класса в холлах торговых центров Сингапура и сравнивает город-государство с большим конференц-центром где-нибудь в Атланте . Он бескомпромиссно считает подбор музыкальной и книжной продукции в магазинах « никаким », размышляя, есть ли в этом частичная вина Отдела нежелательной пропаганды , одной из нескольких государственных организаций, отвечающих за цензуру . Ввиду почти полного отсутствия богемности и контркультуры Гибсону не удается найти следов инакомыслия , андеграунда или трущоб . Вместо публичных домов — санкционированные правительством «центры здоровья» (в действительности массажные салоны), а свидания обязательно организуются правительственными брачными агентствами. Он отмечает: « Здесь очень мало того, что не является результатом умышленной и, без сомнения, тщательно продуманной социальной политики » .

Доказательством дефицита творчества города-государства для автора служит одержимость его жителей покупками как видом досуга, однообразие торгового ассортимента и цен, а также ещё одна их страсть — склонность хорошо поесть (хотя, по мнению автора, разнообразной еды всё же хватает, он даже отмечает: «Будет о чём рассказать дома») . Далее он снова возвращается к теме умеренной бледности Сингапура, описывает пугающую чистоту окружающей среды и самоконтроль населения, которое держится строго в рамках закона. Освещая технологические достижения Сингапура и его стремление к строительству информационной экономики , Гибсон одновременно выражает сомнения в том, что сингапурцам хватит гибкости, учитывая их самоконтролируемую и консервативную природу, чтобы соответствовать требованиям будущего века массовой цифровой культуры — «в диком киберпространстве без цензуры» . «Возможно, — рассуждает он, — судьба Сингапура — стать не более чем аккуратным, подобным Швейцарии анклавом, в котором царят порядок и богатство в море причудливой вычурности будущего» .

Ближе к концу статьи Гибсон кратко рассказывает о двух случаях применения смертной казни сингапурской судебной системой. Он цитирует издание « The Straits Times » по делу Мэта Репина Мамата, малайца, осуждённого на смерть за попытку контрабанды килограмма конопли в город-государство, и продолжает статью описанием дела Йоахана ван Дама, нидерландского инженера, которого ждала та же участь, потому что у него нашли значительное количество героина . Он выражает сомнения в справедливости высшей меры наказания и описывает сингапурцев как истинных носителей нулевой толерантности . После оглашения приговора по делу ван Дама Гибсон решает покинуть страну. «За рекордное время» он выписался из отеля и поймал такси до аэропорта. По дороге туда он обратил внимание на полное отсутствие полиции, однако в аэропорту Чанги полицейских было более чем достаточно. Здесь Гибсон сфотографировал выброшенный скомканный листок бумаги, чем вызвал их гнев. Прилетев в Гонконг, он краем глаза успевает увидеть запланированные к сносу коулунские трущобы в конце посадочной полосы в хаотичном аэропорту Кайтак и размышляет о контрасте с упорядоченным и дезинфицированными городом, оставленным позади. Статья заканчивается словами: « Я расслабил галстук, оставляя воздушное пространство Сингапура » .

Резонанс

В ответ на публикацию статьи правительство Сингапура запретило издание « Wired » в стране. Фраза « Диснейленд со смертной казнью » стала общеизвестной и широкоупотребительной для обозначения сингапурцев , особенно среди оппонентов сингапурского авторитарного метода управления . Имеющему авторитарную и жесткую репутацию городу-государству трудно избавиться от этого ярлыка . « » с восторгом приветствовал «знаменитый убийственный комментарий» , тогда как помощник редактора « The New York Times » Реймонд Уолтер Эпл выступил в защиту Сингапура в статье 2003 года: «Они вряд ли заслуживали такого болезненно небрежного прозвища» . Просматривая статью в 2003 году, Гибсон написал в своем блоге :

Статья в «Wired», возможно, смогла рассказать о теперь уже общеизвестной жуткой вездесущности государства в Сингапуре, однако в ней и близко не удалось передать серость этого города, этот ужасный дух распродаж. Бесконечные торговые центры с кучей магазинов, в которых продаются одни и те же товары, причём это или мусор, от которого у Кейс случился бы анафилактический шок , или унылая имитация местного производства. Вы можете подобрать прикид гораздо симпатичнее, закупаясь исключительно в Хитроу .

Статья « Диснейленд со смертной казнью » была включена в программу по теме «Развитие Сингапура» на курсе «Письмо и критическое мышление» в 2008 году в Национальном университете Сингапура .

Отзывы

Статья произвела сильное впечатление на читателей. В газете « The Boston Globe » её охарактеризовали как «острый выпад на технократические методы управления в Сингапуре» . Публикацию советовал постмодернистский политический географ Эдвард Сойя как «замечательный тур по городскому киберпространству» города-государства . Журналист назвал её «полным ужаса отчётом» и заверил, что автор «презирает корпоративный большой бизнес» и является «чемпионом по углублению в местные дела» . В рецензии на роман Гибсона « » для « The Observer » Джеймс Прудон отметил «Диснейленд» как одну из самых высоких точек творчества Гибсона: «Это остроумное, проницательное подобие репортажа, что свидетельствует также о публицистическом таланте, даре провидения, который сделал его гуру цифровой эры» .

Философ и автор книг о современных технологиях рассматривал статью как атаку на город, и считает иронией тот факт, что настоящий Диснейленд находится в Калифорнии , штате, где «уголовный кодекс включает смертную казнь» . Урбанистический теоретик Мартен Делбек отметил, что, согласно Гибсону, в безындивидуальном характере города-государства виновен компьютеризированный контроль, — утверждение, которое Делбек назвал «традиционным, почти старомодным замечанием против технократии» . В 2004 году Пол Ро в своей статье прокомментировал: «Надо отдать автору должное за его способность схватить дух времени в таком контексте, как здесь, однако журналистский репортаж Гибсона неустранимо грубый». Также он процитировал , британского учёного, живущего в Сингапуре, который утверждал, что Гибсон «не смог как следует сформулировать свою критику» .

В книге « » урбанист и теоретик архитектуры Рем Колхас обратил внимание на язвительный, иронический тон оригинальной статьи и осудил взгляд автора как типичную реакцию «мёртвых родителей, которые убиваются из-за беспорядочного использования их наследия детьми» . Колхас утверждал, что такая реакция, как у Гибсона, подразумевает, что положительное наследие современности может быть разумно использовано только представителями западной цивилизации и попытки, подобные сингапурской, усвоить «новинки» современного мира без понимания его истории будут давать только искажения .

Сингапурец Тан Вен Хон, в свою очередь, написал критический ответ как Гибсону, так и Колхасу .

См. также

• Патернализм
• Технократия
• Смертная казнь в Сингапуре
• Телесные наказания в Сингапуре

Примечания

Ссылки

• « » на сайте Wired.com (англ.)