Собчак, Анатолий Александрович
- 1 year ago
- 0
- 0
Анатолий Александрович Якобсон ( 30 апреля 1935 , Москва — 28 сентября 1978 , Иерусалим ) — русский поэт, переводчик, литературный критик, правозащитник.
Родился в семье аптекаря Александра Григорьевича Якобсона и Татьяны Сергеевны Лившиц, в прошлом актрисы ГОСЕТа . Татьяна Сергеевна была родом из Режицы , её большая семья, более 70 человек, погибла во время Холокоста . Отец умер в 1947 году. Дядя, Семён Григорьевич Якубсон, который взял на себя заботы о семье умершего брата, в 1952 году был арестован . Его приговорили к 25 годам исправительно-трудовых лагерей, умер в 1955 году в Воркуте .
Среднее образование получал в , учился крайне слабо .
Учился на историческом факультете Московского государственного педагогического института ( 1953 — 1958 ). В 1956 году женился на Майе Улановской , только что освободившейся из сталинских лагерей (они развелись в 1974 ). В 1959 году родился сын Александр , ныне израильский историк, публицист и политик.
С конца 1959 года работал учителем истории в школе № 689 (1-й Хорошевский проезд) . С 1965 по май 1968-го преподавал историю и литературу в физико-математической школе № 2 . Выступал как переводчик с английского, итальянского, французского, польского и испанского языков ( Франческо Петрарка , Т. Готье , Верлен , Честертон , Сесар Вальехо , М. Эрнандес , Лорка , А. Мицкевич , Ованес Туманян и др.).
Занимался правозащитной деятельностью. Был редактором « Хроники текущих событий » (лето 1969 —осень 1972 ), выпустил её номера с 11-го по 27-й номер (за исключением 15-го) . Дружил с Ю. Даниэлем , Л. Алексеевой , А. Гелескулом , Н. Трауберг .
Автор работ о русских писателях — А. Блоке , Б. Пастернаке , А. Ахматовой , А. Платонове , В. Шаламове и др., — получивших высокую оценку [ источник не указан 52 дня ] А. Д. Сахарова , Л. К. Чуковской , М. М. Бахтина , М. С. Петровых , Д. С. Самойлова и др., публиковался за рубежом (в России лишь в 1990-х годах ).
В сентябре 1973 года под давлением властей вместе с семьёй выехал из СССР . Работал на факультете славистики Иерусалимского университета . Начиная с 1974 года у него развилась тяжёлая депрессия . Покончил с собой в 1978 году.
Переводчица И. Н. Зорина вспоминала о нём: « Превосходный знаток русской и мировой литературы, особенно поэзии, переводчик и первоклассный литературовед. Нет, неправильно, к нему это скучное слово — литературовед — неприменимо. Он был историком литературы и тонким исследователем поэзии… Ну и конечно, он был первоклассным историком, хотя сам скромно говорил о себе — „по образованию — историк, но больше занимался литературой“ » .
По словам биолога и правозащитника С. А. Ковалёва , Якобсон « … все время жил в состоянии какого-то непрерывного процесса взрывного саморасточения — таланта, обаяния, блестящего (хотя не всегда пригодного для салонов) остроумия, любви к друзьям, женщинам, стихам. Я не знаю другого человека, который настолько широко знал и глубоко чувствовал поэзию, как Якобсон. Это же относилось и к истории, — в особенности — к русской поэзии и русской истории. В них он просто жил, столь же осязаемо, как иные живут в своем материальном окружении. Сказанное не означает, что Якобсон был исключительно человеком эмоций…. Его мысль литературоведа и историка всегда была ясной, сильной и неотразимой, как удар. Якобсон, кстати, подобно мне, был в молодости боксером и даже чемпионом. Якобсон был одним из лучших публицистов Самиздата. Не знаю, кого с ним рядом можно поставить — может быть, Чуковскую или Солженицына. Текстов, подписанных его именем, немного, но любой делает честь его перу. Гораздо больше текстов написано при его решающем участии. Его таланту и темпераменту было тесновато в строгих рамках информационных сообщений и правового анализа… Его „взрослые“ литературоведческие работы выросли из цикла лекций для школьников, прочитанных им в 1965—1968 годах, — на эти лекции сбегалось пол-Москвы » .
Памяти Якобсона друживший с ним Давид Самойлов посвятил стихотворение «Прощание»:
<…>
Он мчался, голову сломя,
Врезаясь в рифмы и в слова,
И словно молния со лба
Его слетала.
Он был порывом к мятежу,
Но все-таки, как я сужу,
Наверно не про ту дежу
Была опара.
Он создан был не восставать,
Он был назначен воздавать,
Он был назначен целовать
Плечо пророка.
Меньшой при снятии с креста,
Он должен был разжать уста,
Чтоб явной стала простота
Сего урока.
<…>
Когда преодолен рубеж,
Без преувеличенья, без
Превозношенья до небес
Хочу проститься.
Ведь я не о своей туге,
Не о талантах и т. п. -
Я плачу просто о тебе,
Самоубийца.