«Салоны» Издебского — две передвижные международные художественные выставки, организованные одесским скульптором, критиком, предпринимателем-энтузиастом и пропагандистом нового искусства Владимиром Алексеевичем Издебским в период с декабря 1909 по май 1911 года в ряде городов Российской империи . Они внесли заметный вклад в становление русского авангарда и в формирование русско-французских художественных связей, стали одним из первых масштабных выставочных проектов в России начала XX века, позволили отечественному зрителю сопоставить новейшие течения западноевропейского и российского искусства.

Предыстория

Приоритет в организации крупного совместного выставочного показа произведений российских и французских художников принадлежал Сергею Дягилеву , который осенью 1906 года в рамках экспозиции парижского Осеннего салона открыл ретроспективную выставку «Два века русского искусства и скульптуры», разместившуюся в 12 залах Гранд-Пале . Из 53 показанных русских художников немалое место занимали представители нового искусства — от Михаила Врубеля и Виктора Борисова-Мусатова до совсем ещё молодых учащихся МУЖВЗ Натальи Гончаровой и Михаила Ларионова , помогавшего Леону Баксту в подготовке экспозиции . В других залах «Осеннего салона» демонстрировалась большая ретроспектива творчества Поля Гогена , показывались работы Поля Сезанна и одного из новых лидеров европейской живописи Анри Матисса . На их фоне успех новой русской живописи в Париже был умеренным, хотя в зале Врубеля «часами простаивал Пабло Пикассо » , и Врубеля, а также Бакста, Ларионова и других российских художников избрали пожизненными членами «Осеннего салона» .

Важнейшую роль в дальнейшем развитии русско-французских выставочных связей сыграл секретарь «Осеннего салона» поэт и художественный критик . В 1906 году московский промышленник, меценат и художник-любитель Николай Рябушинский привлёк его к сотрудничеству в журнале « Золотое руно », а в апреле—мае 1908 года , параллельно выпуску журнала, Рябушинский и Мерсеро организовали первую крупную совместную выставку современных французских и российских художников на территории России, в Москве , — « Салон Золотого руна » .

В экспозиции «Салона» доминировали работы французов (197 произведений: от импрессионистов и постимпрессионистов , до художников группы « Наби », фовистов и других новейших живописцев) . С российской стороны предполагалось участие групп « Мир искусства » и « Голубая роза ». Однако «мирискусники» уклонились от невыгодного для себя соседства (показывающего их зависимость от влияний французской живописи), а основная часть «голуборозовцев» отказалась не только от участия в «Салоне», но и от дальнейшего сотрудничества в журнале «Золотое руно» . В итоге российская живопись была представлена небольшим разделом с работами Гончаровой, Ларионова, «голуборозовцев» Ивана Кнабе, Павла Кузнецова , Александра Матвеева , Василия Милиоти , Николая Рябушинского, Мартироса Сарьяна , Петра Уткина , Артура Фонвизина , а также Алексея Карева , М. В. Кузнецова-Волжского, Николая Ульянова , Николая Хрустачёва, М. А. Шитова .

Для обеспечения паритета с немногочисленными российскими художниками, готовыми выставляться у Рябушинского, Мерсеро существенно сократил французский раздел второй московской выставки «Золотого руна» (январь—февраль 1909 года ), а в третьей и последней для Рябушинского выставке (декабрь 1909 — январь 1910 года ), иностранные художники и вовсе отсутствовали — к этому времени Александр Мерсеро переключился на сотрудничество с Владимиром Издебским, поскольку тот декларировал традиционную для идеи «Салонов» задачу: дать зрителю широкий спектр различных художественных течений .

Первый «Салон» (Одесса—Киев—Санкт-Петербург—Рига)

В организации первого «Салона», помимо Владимира Издебского и Александра Мерсеро, приняли участие Леон Ковальский ( Краков ) и Лев Камышников ( Петербург ), обязанности секретаря «Салона» выполнял Вячеслав Издебский, брат скульптора . В сентябре-октябре 1909 года Владимир Издебский ездил в Рим , Париж , Мюнхен и Берлин для отбора картин; вместе с работами российских участников ему удалось собрать около 800 произведений живописи, скульптуры, рисунков и гравюр. Экспонентами при открытии Салона стали 100 отечественных и 45 иностранных художников (польских, французских, немецких, итальянских, испанских), представлявших различные течения живописи «от правых и умеренных до самых крайних левых», с уклоном в сторону последних .

Места проведения и сроки экспонирования

Открытие «Салона» (название по каталогу: «Салон. Интернациональная выставка картин, скульптуры, гравюры и рисунков. 1909—1910») состоялось в Одессе в помещении Литературно-артистического общества ( Ланжероновская ул. , 2) 4 декабря 1909 года , выставка продолжалась по 24 января 1910 года и имела большой общественный резонанс, её посетило от 17 000 до 21 000 человек, часть картин была продана .

Затем «Салон» переехал в Киев ( Николаевская ул. , 11), где работал с 13 февраля по 14 марта; иностранный состав участников остался прежним, а в российском вместо 5 выбывших художников появилось 15 новых . Экспозиция была разделена: на нижнем этаже размещались работы отечественных художников, на верхнем — иностранных; выставку посмотрело около 9 000 зрителей, продано 15 картин .

Третьим (как предполагалось, заключительным) городом в маршруте первого «Салона», уже на излёте выставочного сезона, стал Санкт-Петербург , где экспозиция размещалась в доме Армянской церкви ( Невский пр. , 40—42) с 19 апреля по 25 мая; демонстрировались 659 произведений: при том же составе иностранных художников количество российских сократилось до 89 (30 выбыло, появилось 14 новых ). Как и в Киеве, экспозиция была разделена, но на этот раз иностранный раздел был на нижнем этаже ); кроме того, добавился небольшой отдел детских рисунков, а в мае экспозиция пополнилась отделом художественных плакатов. «Салон» имел успех, ряд работ зарубежных и отечественных художников были приобретены местными коллекционерами .

В петербургский период работы «Салона» Владимир Издебский получил приглашение от рижского общества поощрения художеств, и с 12 июня по 7 июля выставка была показана в Риге , в залах Городского художественного музея ; состав рижской экспозиции принципиально не отличался от петербургской (617 произведений ), однако существенного успеха заранее не подготовленная и не разрекламированная выставка у местной публики не имела .

Состав участников

Российские

Наибольшим количеством работ был представлены Лентулов (17), Машков (12), Кандинский (10), Д. Бурлюк (8) и Экстер (8) .

Зарубежные

Творчество Пьера Пюви де Шаванна и Анри де Тулуз-Лотрека было представлено печатной графикой (в отделе плаката петербургской экспозиции) .

Мероприятия в рамках «Салона»

4 декабря 1909 года , перед открытием «Салона» в Одессе, Владимир Издебский устроил встречу с местной прессой и представителями литературно-художественной общественности, где прочитал лекцию о новом искусстве. В период экспонирования выставки были прочитаны лекции об импрессионизме, влиянии городской жизни на современное искусство и о представленных в «Салоне» работах: «Современное искусство и город» (В. Издебский, 13 и 23 января 1910 г.), «О непонятной красоте» (М. Гершенфельд, 18 января) .

Во время работы «Салона» в Киеве В. Издебский опубликовал в местной прессе цикл статей «Грядущее искусство» с разъяснением сущности академизма , импрессионизма и новейших течений живописи. В помещении «Салона» были прочитаны лекции: «Современное искусство и город» (Вл. Издебский, 21 февраля), об Оскаре Уайльде (Вяч. Издебский, начало марта); 10 марта, в рамках вечера современной музыки был прочитан доклад композитора «Современное искусство и оперный театр» .

Отзывы критики и итоги первого «Салона»

Одесская пресса ещё перед открытием экспозиции отмечала сенсационный характер предстоящего события: «Подобной по своим размерам и качеству выставки произведений нового русского и иностранного искусства не было не только в Одессе, но и в Петербурге» (« Одесские новости », 2 декабря 1909 г.) . При этом в академически настроенных одесских художественных кругах сложилось недоброжелательное отношение к «Салону», выразившееся в отказе Товарищества южнорусских художников принять в нём участие и показать свои картины в непосредственном сравнении с новейшей живописью. В первые же дни работы «Салона» эти негативные настроения привели к инциденту: 9 декабря художники консервативных направлений во главе с председателем Товарищества, академиком Императорской Академии художеств Кириаком Костанди , у которого Владимир Издебский обучался в Одесском художественном училище , пришли на выставку и подвергли её решительному осуждению. При этом Костанди публично допустил весьма грубые выражения в адрес своего бывшего ученика, присутствовавшего в залах, — на что Издебский ответил столь же публичным обещанием подать на него в суд. До суда дело не дошло — Костанди через посредников принёс извинения, и Издбский счёл инцидент исчерпанным . Однако скандальная перепалка, растиражированная в местной прессе, усилила зрительский ажиотаж вокруг «Салона».

В целом реакция одесских критиков, журналистов и художников на выставку была резко отрицательной: здесь «собрана пачкотня французских декадентов и их русских подражателей» (« Одесский листок » 11 декабря), « Молдаванские и пересыпские жители такие примитивы, как выставленные в салоне, давным-давно видели на чайных подносах в любом трактире» («Одесские новости», 12 декабря); о работах современных французских живописцев член Товарищества Пётр Нилус писал: «Большая часть выставленного — это эпигоны импрессионизма, неоимпрессионизма» («Одесские новости», 22 декабря) .

Киевские критики отнеслись к «Салону» более благожелательно. Так же, как и в Одессе, отмечалось, что «такой выставки, по количеству художественных произведений, Киев ещё не видел» (« Киевлянин », 14 февраля 1910 г.) . Представителей левых течений не столько ругали, сколько высмеивали:

«Тому „импрессионизму“, о котором говорит в своем вступлении к каталогу выставки организатор „Салона“ г. Вл. Издебский, действительно уделено много места; но этот импрессионизм надо понимать с оговорками, и, во всяком случае, таких картин, где он переходит в уродливую и некрасивую декадентщину, в „Салоне“ сравнительно не так уж много. Собственно говоря, декадентами чистой воды в русском отделе можно назвать только г. Илью Машкова и отчасти А. Лентулова <…> В иностранном отделе знамя декадентщины храбро держат гг. Van Dongen и Le Fauconnier, отчасти J. Metzinger и R. Signac. Комнаты, где выставлены картины этих художников можно назвать самыми весёлыми в „Салоне“, так как они то и дело оглашаются неудержимым хохотом посетителей, из которых особенно впечатлительные девицы, как говорится, просто помирают со смеху».

— («Киевлянин», 25 февраля 1910 г.) .

В. Издебский, продолжая свои просветительские выступления на лекциях и в печати, отзывался на упрёки критики:

«„Салон“ называют левым, декадентским. Но если он и действительно даёт право так его окрестить, я всё-таки хотел бы внести в это обстоятельство следующую оговорку, а именно: Салон имел задачей дать картину современного художественного творчества, найти нерв современности в живописи, одним словом, Салон хотел только добросовестно выразить современность в живописи, конечно, не „Салон“ нужно упрекать за то, что современная живопись оказалась левой <…> Конечно, не забыты и условия, в которых придётся Салону подходить к психологии русской публики и поэтому здесь даны почти все эволюционные ступени: от классического академизма через все грани победно шествующего импрессионизма к последним художественным достижениям, к последней глубине выраженной краской, к французскому искусству».

— («Киевский театральный курьер», 19 марта) .

Петербургская критика подчёркивала превосходство иностранного раздела «Салона». Консервативная её часть делала это в уничижительном духе: «Центральное место занимают французы: Анри Матисс, Ван Донген и др., заставившие сходить с ума нашу художественную молодежь. Ларионовы, Бурлюки и пр. своими дикими и извращёнными по манере картинами были бы ценны и заслуживали бы уважение, если бы французские художники, висящие теперь на выставке салона, не убили бы совершенно всякое значение наших новаторов». ( В. Янчевецкий , « », 29 апреля) . Критики «мирискусснического» лагеря действовали менее грубо: «Французское искусство действительно передовое не в смысле моды, французские художники всё те же культурные новаторы, которыми они являются уже давно. Стремление к синтезу, выявлению сути, характера находит здесь действительно художественные мастерские формы выражения, в основе которых результаты всё того же проникновенного вдумчивого изучения натуры, природы. В большинстве работ чувствуется не сырой, грубоватый материал, как нередко у нас, а продукты очень обоснованных исканий и прирождённого вкуса. <…> эта выставка, благодаря французскому отделу, несомненно, одна из самых интересных и поучительных за весь кончающийся сезон». ( А. Ростиславов , « Речь », 1 мая) . В том же ключе высказался и А. Бенуа : «Наибольший интерес на выставке представляют французы. <…> Матисс — деспот, он порабощает…», поделившись при этом своим тягостным свидетельством о посещении экспозиции Ильёй Репиным , «излившим в горьких словах своё презрение к художественным новшествам». («Речь», 1 мая) . Впрочем, Репин высказался не только на выставке, но и в печати. Вслед за недавним разносом картины Петрова-Водкина «Сон» (2 марта) он в тех же « Биржевых ведомостях » 15 и 20 мая в столь же уничтожающих выражениях охарактеризовал «ад цинизма» в «Салоне» Издебского .

В рижской русскоязычной прессе единственным откликом на «Салон» была доброжелательная статья В. Чешихина («Рижская мысль», 17 июня); обозреватель одного из латышских изданий отозвался о выставке как о «стаде дилетантов» .

«Салон», принесший организатору убытки (в декабре Кандинский сообщал из Одессы в письме Г. Мюнтер, что «Издебский задолжал за первый „салон“ 4000 рублей и теперь живёт более чем скромно» ), вместе с тем стал одним из крупнейших и заметных общероссийских событий выставочного зимне-весеннего сезона 1909 — 1910 годов, и Владимир Издебский в июле 1910 года анонсировал свое намерение провести в следующем же сезоне новый «Салон» в ряде городов России .

Второй «Салон» (Одесса—Николаев—Херсон)

Места проведения и сроки экспонирования

Первоначально Издебский предполагал провести второе интернациональное выставочное турне с октября 1910 по весну 1911 года с маршрутом Одесса—Петербург—Москва—Киев и другие крупные города . Однако в ходе организации по ряду причин изменился и принципиальный состав экспонентов, и сроки проведения, и маршрут выставки. Финансовые проблемы и тот факт, что на первом «Салоне» в основном продавались картины российских участников, вынудили Издебского отказаться от дорогостоящих контрактов на получение произведений иностранных художников. Международный статус новой выставки формально подтвердило лишь участие в ней большого раздела работ представителей мюнхенской группы во главе с Кандинским (в основном, русских художников), и работ итальянца Баллы . На обложке заранее отпечатанного каталога второго «Салона» значится «1910/1911», однако открытие пришлось сдвинуть на начало февраля 1911 года , так как часть уже заявленных работ его участников, неожиданно для Издебского, задержалась в Москве — на открывшейся в конце декабря 1910 года выставке « Бубновый валет » .

Второй «Салон» проходил в 1911 году : сначала в Одессе ( Херсонская ул. , 11, рядом с Публичной библиотекой) с 6 февраля по 3 апреля; по разным сведения было представлено от 440 до 500 произведений 57 авторов ; экспозиция включала в себя также детские рисунки и «промышленный отдел» . В первый месяц «Салон» посетило 3000 человек, что не только значительно уступало рекордно высокому прошлогоднему интересу публики, но и было меньше посещаемости других выставок .

Затем, вместо планировавшегося изначально Петербурга, предполагалось продолжить «Салон» в Киеве или в Харькове , но в силу финансовых и организационных затруднений экспозицию пришлось существенно сократить — оставив лишь 250 произведений — и перевезти в Николаев , где с 11 апреля по 1 мая выставка размещалась в помещении Технического общества (Таврическая ул., угол Соборной) . По меркам Николаева «Салон» пользовался успехом, но в целом посещаемость оказалась невысокой, и для её повышения в последние три дня работы плата за вход была сокращена вдвое, однако и это не изменило ситуации .

Заключительным пунктом второго «Салона» стал Херсон , где с 13 по 31 мая те же 250 произведений были показаны в здании Губернской управы (против Потёмкинского бульвара); экспозицию посетили рекордные для Херсона ок. 1000 человек, однако и это не окупило расходы по организации выставки .

Состав участников

Российские

В отличие от первого «Салона» художники левых течений были представлены значительным количеством работ (не менее половины выставки): Василий Кандинский — 54, Давид Бурлюк — 26, Владимир Бурлюк — 12, Наталья Гончарова — 24, Михаил Ларионов — 22, Илья Машков — 17, Пётр Кончаловский — 15, Роберт Фальк — 15, Аристарх Лентулов — 9, Владимир Татлин — 9, Николай Кульбин — 8, Георгий Якулов — 6, Александра Экстер — 6, Алексей Явленский — 6, Александр Куприн — 6 .

В числе российских экспонентов также были: Павел Андрияшев, Виктор Барт , Владимир Бехтеев, Римма Браиловская , Леонид Браиловский, Александр Гауш, Михаил Гершенфельд, Василий Денисов , Мстислав Добужинский , Константин Дыдышко, Иван Захаров, Владимир Издебский, Николай Крымов, Иван Ларионов (брат Михаила), Волдемар Матвей , Пётр Рымша, Константин Тир, Пётр Уткин, Роза Файнштейн, Артур Фонвизин , Матвей Харламов, Николай Хрустачёв и другие .

Зарубежные

Джакомо Балла, Эрма Босси, Габриеле Мюнтер, Альфред Кубин, К. Бельтран .

Мероприятия в рамках «Салона»

Помимо собственно экспозиции, особую содержательную роль сыграл каталог второго «Салона» , в котором был большой отдел со статьями по вопросам искусства: программная работа Василия Кандинского «Содержание и форма», им же переведённая статья Арнольда Шёнберга «Параллели в октавах и квинтах», тезисы Николая Кульбина на тему «Искусство — основа жизни», статьи и эссе «Грядущий город» Владимира Издебского, «Искусство любить» Вячеслава Издебского, «Гармония в живописи и музыке» Анри Ровеля, «К философии современного искусства» А. М. Гринбаума, а также стихи Леонида Гроссмана .

19 марта в «Одесских новостях» была напечатана статья Кандинского «Куда идёт „новое“ искусство» , Вл. Издебский прочитал ряд лекций об экспонатах выставки и о новых течениях в искусстве, в залах выставки прошли диспуты с участием художников Д. Бурлюка, М. Гершенфельда, П. Нилуса, литераторов В. Инбер , П. Пильского , философа А. Гринбаума .

19 апреля, в период экспонирования «Салона» в Николаеве, Вл. Издебский прочитал в театре Шеффера лекцию «Современное искусство и душа города», а 30 апреля Вяч. Издебский выступил с лекцией об О. Уайльде .

Отзывы критики и итоги второго «Салона»

Накануне открытия, 5 февраля, «Одесские новости» предупреждали читателей: «Открывающийся сегодня-завтра „Салон“, несомненно, должен произвести новую художественную бурю, пожалуй, ещё большую, чем предыдущий, ибо то, что прощалось предыдущей выставке публикой и правой критикой иноземцам-художникам, то не простится этой публикой и критикой своим отечественным живописцам. <…> Новый „Салон“ не только, как следовало, по прежнему примеру, ожидать, является крайней левой художественного творчества, нет, более того. Некоторыми своими произведениями он заявляет о принципах анархизма в искусстве» . В том же духе 16 февраля (на тот момент в экспозицию ещё не прибыли работы «мюнхенской» группы) выступало «Одесское обозрение»: «Почин в ознакомлении одесской публики с самой крайней, „анархической“ живописью сделал г. Издебский своим прошлогодним „Салоном“, который был по своему составу интернациональным и далеко не однородным. Нынешняя выставка посвящена исключительно произведениям русских художников, и внутреннее единство на ней, надо признаться, достигнуто вполне. Даже самый правый художник из „Салона“ окажется при сопоставлении всё-таки левее такого модерниста, как г. Петров-Водкин» .

Но даже умеренное крыло одесской критики второй «Салон» Издебского оставил в недоумении. Это настроение выразил в обзоре полного состава выставки вполне сочувствующий новаторству в искусстве Леонид Гроссман:

«Смелость новаторства всегда имеет тенденцию обратиться в безумную дерзость, в безрассудное бравирование всякой опасностью и даже самой вероятной возможностью резких осуждений и справедливых отрицаний. От группы артистов, объединённых одним творческим манифестом и устанавливающих дружными усилиями вехи новой эстетической программы, всегда отделяется маленькая горсть мятежных диссидентов , стремящихся до последней степени выгнуть дугу общественного протеста. <…> Устроитель художественного Салона Вл. Издебский стремился представить новые течения в живописи, цель которых — преобразовать или, даже вернее, совершенно вытеснить традиционные направления предшествующих школ. Но осуществляя свою задачу, Вл. Издебский, как нам кажется, допустил некоторую ошибку, с излишним обилием представив в своём Салоне те экспрессивные настроения, о которых мы только что говорили. Отсюда те огульные осуждения, которые раздаются по адресу Салона… .

Отметив высокие художественные достоинства работ Якулова, Верёвкиной, Добужинского, Крымова, а также работ Д. Бурлюка и Кандинского, выполненных ими в более ранней, импрессионистической манере, Гроссман критически отозвался о новых, более радикальных живописных поисках:

…Чтоб почувствовать прелесть многочисленных композиций и импровизаций Кандинского нужно быть фанатическим колористом и видеть в одних сочетаниях красок при отсутствии линии цель и сущность живописи. Признаемся, для нас этот род искусства остаётся совершенно чужд. <…> Красочность, как единственная цель живописи, лежит, по-видимому, в основе творчества Кончаловского , Машкова , Ларионовых , Д. Бурлюка (в его последней манере). Среди полотен этих художников встречаются, несомненно, значительные по своим красочным эффектам вещи, как некоторые этюды Лентулова или nature morte Машкова . Многие из этих колористов — в значительной степени последователи крупнейших представителей крайних течений европейской живописи, невыгодно отличаясь от своих зарубежных патронов меньшей культурностью и несравненно более повышенной разнузданностью. <…> направления осмысленные и, безусловно, содержательные на западе, несмотря даже на свой экзотизм и некоторую условность, часто превращаются у нас в самый решительный разгул страстей и красок. <…> Иногда этот разгул переходит все пределы и создаёт произведения, на наш взгляд, лежащие уже вне сферы искусства. Мы говорим об enfant terrible Салона — о Владимире Бурлюке . Этот художник тешит себя тем, что изображает своих добрых знакомых и родственников в виде геометрических фигур — ромбов, параллелограммов, многогранников».

— («Одесские новости», 2 марта) .

Отклики николаевской художественной критики варьировались от полного непонимания «мазни» на полотнах картин «Салона» до умеренного интереса и констатации невосприимчивости новейшей живописи подавляющим большинством зрителей: «Г. Издебскому, как устроителю салона и как лектору, николаевская публика, конечно, должна быть признательна за доставленное ей знакомство с произведениями „нового искусства“, но поклонников этого искусства в целом едва ли г. Издебский много найдёт в Николаеве» .

Напротив, в Херсоне, отзывы были скорее положительные и даже благодарные, выставку называли «лучом света»:

«Таким лучом ярким, ослепительным сверкнул в Херсоне „Салон“ Вл. Издебского. Можно не мириться с направлением, с манерой, техникой мастеров „Салона“, но нужно признать, что „Салон“ поражает необыкновенной силой и искренностью молодых дерзаний. Нам, ничего не видящим, кроме ежегодных выставок „о-ва любителей изящных искусств“, „Салон“ должен показаться красивой, фантастической поэмой».

— («Родной край», 18 мая 1911 г.) .

Несмотря на малобюджетность, второй «Салон» также оказался разорительным для Владимира Издебского: его долги составили 5000 рублей , в течение несколько месяцев он не мог вернуть картины художникам, что вызвало негативную реакцию, и Издебский некоторое время даже скрывался . При этом вплоть до начала декабря 1911 года он сохранял надежды на возобновление выставочной деятельности и писал Кандинскому о планах устройства нового «Салона» в Петербурге во время работы Всероссийского съезда художников (27 декабря 1911 — 5 января 1912 г.) , однако в сложившейся для него финансовой ситуации этот проект оказался утопическим.

Картины участников «Салонов» Издебского в отзывах современников

• Анри Матисс — ( Метрополитен-музей ), в каталоге первого «Салона» — «Моряк»; эта работа экспонировалась также и в парижском «Осеннем салоне» 1908 года. Корреспондент «Киевских вестей» Е. Кузьмин 18 февраля 1910 года упоминал в своём обзоре «Салона» Издебского « антропофага Матисса, чей „Моряк“, того и гляди, перекусит вам горло». Николай Брешко-Брешковский 21 апреля в питерских «Биржевых новостях» рассказал об этой картине подробнее: «…организатору „Салона“, г. Издебскому удалось заполучить картину Матисса „Матрос“. Одна часть Парижа сходила по ней с ума, другая — забрасывала её камнями. Как с гаммой — сочетание зелёного с синим — с нею ещё можно мириться. Но что за форма, что за рисунок! Самого кошмарного калеку не изломает матушка-природа такими горячечными зигзагами, как это сделал Матисс со своим несчастным матросом. Глаза по-детски обведены контуром толщиной в добрый палец. Рассказывать нельзя — надо пойти и взглянуть» .

• Наталья Гончарова — ( Государственный Русский музей ), экспонировалась на втором «Салоне». Херсонский корреспондент, укрывшийся за подписью «Vale», писал об этой картине в газете «Родной край» 18 мая 1911 года: «Наталья Гончарова, даром что дама, а любому живописцу вывесок 10 очков даст. Изобразила эта почтенная особа двух лягушек колоссальной величины, раскрасила их в три цвета: зелёный, жёлтый и красный и назвала „Борцы“» . Более доброжелательно взглянул на её работы одесский критик «Альцест» (Е. Генис): «И так жаль подчас, что художник уродует себя, губит своё живое и ясное понимание красоты во имя каких-то диких теорий. В многочисленных работах Натальи Гончаровой, например, нет-нет, да и мелькнёт что-то хорошее, а одна вещица, Nature morte (чертополох) и совсем почти может понравиться. Художница несомненно чувствует краски, способна уловить тайную гармонию их сочетаний; но скоморошество всё-таки берёт вверх над искренностью, и она создаёт тогда такие уродливые вещи, как „Прокажённые“ (№ 87), „Соляные столпы“ (№ 98)…» («Одесское обозрение», 16 февраля 1911 года) . ( Государственная Третьяковская галерея , (Третьяковская галерея).

• Владимир Бурлюк — декоративное панно «Весна». 1910—1911 (Русский музей; в 2003 году демонстрировалось на выставке «Владимир Издебский и его „Салоны“» в Московском центре искусств); могло экспонироваться во втором Салоне под названием «Весенний пейзаж» № 41. Критик, нашедший сочувственные слова творчеству Натальи Гончаровой, в адрес работ Владимира Бурлюка высказался без колебаний: «Молодой художник успел окончательно перешагнуть за черту, отделяющую наши художественные и эстетические принципы и восприятия от вкусов и прихотей дикаря или душевнобольного. Таковы его знаменитые в своём роде портреты Вл. Издебского (№ 47), художников Ларионова (№ 38), Лентулова (№ 48) и автопортрет (№ 40). Не менее оригинален художник и в качестве пейзажиста. В этом жанре наиболее любопытными являются две его вещи: „Весенний пейзаж“ (№ 41) и „Цветущая сирень“ (№ 42). Если эта живопись не продиктована только соображениями чисто рекламного характера, то несомненно, с ней ведаться необходимо не художественной критике, а врачебно-медицинской экспертизе». ( Альцест , «Одесское обозрение», 16 февраля 1911 года) .

• Марианна Верёвкина — «Буря». 1907 (Фонд Марианны Верёвкиной, Аскона ), экспонировалась на втором «Салоне». Более ранним и сюжетно выстроенным картинам новаторов повезло больше, ими даже восторгались. «Своеобразны и прекрасны работы Марианны Верёвкиной , в особенности её „Буря“, — писал одесский литератор Леонид Гроссман . — Картина Верёвкиной изображает отчаяние и молитву жён рыбаков, ушедших в море. Буря в разгаре. Разбушевавшиеся буруны жадно обхватывают остроконечные тёмные скалы. В белизне синеватой пены чувствуется призрачный облик реющей смерти. Сильным, а главное, каким-то безыскусственным трагизмом проникнуты эти тёмные женские фигуры в белоснежных головных уборах бретонок . Одна из них, коленопреклонённая, простирает свои напряжённые скрюченные пальцы к небу, словно желая вырвать оттуда ответ на свою мольбу. Другая, резко откинув голову, судорожно и цепко схватилась за неё руками, готовая всё разодрать на себе и сменить свои отчаянные мольбы богохульными проклятиями. Третья, отупев от безнадёжного отчаяния, машет маленьким белым платком. А над всем этим смятением стихий и людей тёмную синь ночного неба прорезывает острый, красный луч отдалённого маяка». («Одесские новости», 2 марта 1911 года) .

• Василий Кандинский — «Импровизация № 7». 1910 (Третьяковская галерея), экспонировалась на втором «Салоне» (№ 214) . Была в числе только что прибывших из Мюнхена картин, составивших своего рода персональную выставку художника в рамках общей экспозиции, о которой сообщал читателям анонимный автор «Одесских новостей» 20 февраля 1911 года: «Оригинальная прелесть Кандинского в том, что он вслед за Фридр. Ницше , как бы осуществляя его эстетическую теорию о музыке, как о единственном критерии и учителе красоты, доводит почти до аннулировки внешнюю форму, веруя только во внутренний тайный ритм, и им проникая все картины, все фигуры, все линии. Гармония, а не точность, игра красок, а не контуры, язык сочетаний, а не внешняя похожесть, тайное и скрытое, а не наружное. Художник-музыкант со своей прелестью неясности мелодии — вот формула Кандинского. <…> В тех 54 холстах, которым отвёл место у себя „Салон“, — история эволюции Вас. Кандинского, это выставка ретроспективная, как бы смотр самому себе, устроенный художником, его исканья, его этапы. Начав с реализма, перейдя реалистический импрессионизм, пройдя синтетическую живопись, художник увлекается символизмом, чтобы найти себя, наконец, в музыкальной символике» .

Комментарии

Примечания

Литература

• Мартен Ж. Ю., Наггар К. Художественные связи. Париж — Москва // Москва — Париж. 1900—1930. Каталог выставки: В 2 т.. — М. : Советский художник , 1981. — Т. 1. — С. 52—63. — 384 с.
• Абрамов В. А. / Одесский художественный музей. — Каталог выставки. — Одесса: Глас, 1995. — 66 с.
• Петрова Е., Круглов В. // Владимир Издебский и его «салоны». — Каталог выставки в Московском центре искусств из собрания ГРМ . — СПб. : Palace Edition, 2003. — С. 7—20. — 83 с.
• Крусанов А. В. Русский авангард: 1907—1932 (Исторический обзор): В 3 т.. — М. : Новое литературное обозрение , 2010. — Т. 1. Боевое десятилетие. Кн. 1. — 784 с. — ISBN 978-5-86793-769-0 .
• Герман М. Ю. «Русский эксперимент» в Париже // Парижская школа. — М. : Азбука: Азбука-Аттикус, 2019. — С. 185—209. — 312 с.

Ссылки

• от 11 января 2022 на Wayback Machine (подборка иллюстраций)