Алекса́ндр Влади́мирович Коже́в , также — Коже́вников ( рус. дореф. Александръ Владиміровичъ Кожевниковъ , фр. Alexandre Kojève ; 28 апреля ( 11 мая ) 1902 , Москва , Российская империя — 4 июня 1968 , Брюссель , Бельгия ) — русско - французский философ- неогегельянец . Оригинальное истолкование философии Гегеля Кожевым возымело значительное влияние на интеллектуальную жизнь Франции и европейский философский климат XX века .

Переводчик , полиглот , дипломат , стоявший у истоков ЕЭС .

Биография

Сын Владимира Михайловича Кожевникова (единоутробного брата Василия Кандинского , погибшего при Мукдене в 1905 году) и Александры Митрофановны (ур. Ушаковой, во втором браке Лемкуль). Пасынок Алексея Фёдоровича Лемкуля (1870—1918), члена правления торгового дома ювелирной фирмы Ф. А. Лорие и заведующего золотого отдела фирмы Фаберже , предположительно убитого при грабеже .

Будучи племянником Кандинского, в эмиграции он поддерживал с ним связь (через корреспонденцию) и посвятил ему несколько своих исследований.

15-летним Кожевников горячо приветствовал Октябрьскую революцию , но после неприятного инцидента с ЧК ^{[ источник не указан 482 дня ]} он навсегда покинул Советскую Россию в 1920 году.

Выехав из России, Кожевников отправился в Германию , где изучал философию в Берлинском и Гейдельбергском университетах с 1921 по 1927 годы. Руководителем его докторской диссертации, посвящённой взглядам русского религиозного философа Владимира Соловьёва на конец всемирной истории и единство божественной и человеческой природы Иисуса Христа , был мыслитель-экзистенциалист Карл Ясперс . Затем Кожевников учился в Практической школе высших исследований у другого эмигранта из России, уроженца Таганрога , известного специалиста в области истории и философии науки Александра Койре , который и познакомил его с гегельянством . Кроме своих непосредственных наставников Ясперса и Койре, решающее влияние на формирование раннего мировоззрения Кожевникова имели труды Гегеля, Маркса , Гуссерля и Хайдеггера .

Впоследствии Александр Кожевников постоянно жил во Франции (с получением французского гражданства в 1937 году) и сократил свою фамилию на французский манер — Кожев. Находясь в Париже, в конце 1920-х годов сближается с «левыми» евразийцами, «красным князем» Святополк-Мирским и Львом Карсавиным .

Знаменитые «Лекции по „ Феноменологии духа “ Гегеля» ( Introduction à la lecture de Hegel ) Кожева, были прочитаны в Париже в период с 1933 по 1939 годы. Среди его студентов был психоаналитик Жак Лакан и политолог Раймон Арон , а также писатель Раймон Кено .

К числу постоянных посетителей лекций Кожева относились такие известные философы, учёные и литераторы, как Андре Бретон , Раймон Арон , Морис Мерло-Понти , Жак Лакан, Жорж Батай , Роже Гароди , Пьер Клоссовски , Жан Валь ( Жан-Поль Сартр , хотя, видимо, и не присутствовал на лекциях, но был хорошо с ними знаком, что отразилось в его труде « Бытие и ничто »). Из позднейших французских мыслителей, на творчество которых значительное влияние оказало наследие Кожева, были постструктуралисты Мишель Фуко и Жак Деррида . Следы влияния философии Кожева отчётливо прослеживаются во французском экзистенциализме , феноменологии , сюрреализме и постмодернизме . Кожев считается одним из основополжников академической дисциплины: философия власти .

В печатном виде курс философии Гегеля увидел свет в 1947 году в качестве книги, вышедшей в редакции Раймона Кено под названием «Введение в чтение Гегеля». В этом же издании были опубликованы несколько обособленных лекций Кожева на другие темы: о соотношении историко-диалектического метода и гуссерлевской феноменологии и по проблеме истолкования Гегелем понятия смерти.

Помимо своих лекций по «Феноменологии духа», Кожев издал ещё несколько значительных публикаций, включая книгу по философии Иммануила Канта и ряд статей, посвящённых связи гегельянской и марксистской мысли с христианством . Ряд книг Кожева был издан посмертно. Так, в 1981 году вышел в свет написанный в 1943-м труд «Очерк феноменологии права» ( Esquisse d’une phenomenologie du droit ), рассматривающий различия в подходах аристократии и буржуазии к философии права, вслед за которым появилось другое неопубликованное ранее произведение автора — «Понятие, время и речь» ( Le Concept, le temps et le discours ). Недавно были изданы ещё три произведения Кожева: рукопись 1932 года, посвящённая физической и философской актуальности квантовой физики ; расширенное эссе 1931 года по атеизму и «Понятие власти » (1943).

Ряд статей Кожева остаются непереведенными на русский, в частности, опубликованная посмертно «Заметка о Гегеле и Хайдеггере» (1936), в которой, продолжая более ранние и предваряя более поздние размышления, Кожев пытался обосновать взаимную переводимость философии Гегеля и философии Хайдеггера на основании представления о единстве философии Гегеля — Хайдеггера и взаимной дополнительности хайдеггеровских и гегелевских текстов. Аргументы о единой философии Гегеля — Хайдеггера связаны у Кожева с проблемой релятивизма мировоззрений и их происхождением из проблемного начала философии и возможности «иного начала» (Хайдеггер) .

Современный философ Венсан Декомб в книге «Le même et l’autre» ввёл понятие «посткожевский дискурс» — так он обозначил период французской философии после 1930-х годов, испытавшей сильнейшее влияние Кожева.

Интеллектуальные контакты Кожева в 1930-х годах

В 1950-х годах Кожев встретился с правым теоретиком права Карлом Шмиттом , чью «Концепцию политического» он неявно раскритиковал в своём анализе текста Гегеля «Господство и рабство». Другим его близким другом был иезуитский гегелевский философ Гастон Фессард.

Одним из постоянных собеседников и ближайших друзей Кожева был немецко-американский философ Лео Штраус . Они познакомились в Берлине, где были студентами, изучавшими философию. Позже Кожев писал, что без Штрауса «никогда бы не узнал <…>, что такое философия».

Они общались и вели содержательную переписку всю жизнь, сохраняя взаимную симпатию.

При этом они диаметрально расходились в существенных вопросах. Кожев утверждал, что философы должны принимать активное участие в формировании реальной политики (что и подтвердил своей личной биографией). Штраус полагал, что философия и политика в корне противоположны, и что философы не должны играть существенной роли в политике, ссылаясь на печальный опыт Платона в Сиракузах . Философы должны влиять на политику только в той мере, в которой они могут гарантировать, что философское созерцание остается свободным от соблазна власти. При этом сам Штраус является основателем философии американского неоконсерватизма , а его ученики (такие, как Пол Вулфовиц ) оказали определяющее влияние на политику США в конце XX — начале XXI века.

Административная и политическая деятельность

Благодаря своим успешным лекциям Кожев обрёл признание не только в научных, но и в административных кругах. Следствием этого было то, что после Второй мировой войны , во время которой Кожев участвовал в Движении Сопротивления , его в 1948 году пригласили работать в Национальном центре международной торговли при французском Министерстве иностранных дел. По словам самого Кожева, он «хотел знать, как создаётся история ».

Хорошее знание языков (Кожев, наряду с русским , французским , немецким , английским и древнегреческим , владел также китайским , санскритом и тибетским ) помогло Кожеву начать карьеру в качестве переводчика, однако затем он стал переговорщиком и дипломатом. Не имея фиксированной служебной роли, он оказывал мощное интеллектуальное влияние на французских экономистов, определявших внешнеполитический курс страны. До своей смерти в Брюсселе в 1968 году Кожев занимал значимую, но неопределённую позицию в департаменте торговли министерства экономики Франции. Раймон Фан ван Фи ( Raymond Phan Van Phi ), бывший высокопоставленный чиновник Еврокомиссии, работавший с Кожевым в 1960-х годах, отмечал, что

Он входил в состав французской администрации, но у него не было какой-то конкретной роли.

Кожев стал советником в важнейших торговых переговорах и одним из главных разработчиков Европейского общего рынка и Генерального соглашения по тарифам и торговле , а также одним из влиятельнейших советников в кабинете Валери Жискар д’Эстена .

Он способствовал заключению Римского договора — документа, который учредил Европейское экономическое сообщество и в котором был сформулирован принцип «всё более тесного союза ».

В дальнейшем Кожев создал трио с участием и , будущего главы Банка Франции , и смог стать одним из архитекторов будущего европейского пространства .

Одна из главных идей Кожева в послевоенном устройстве Европы заключалась в сокращении торговых барьеров — шесть стран (ФРГ, Франция, Италия, Бельгия, Нидерланды, Люксембург) создали в 1968 году общий рынок. Таким образом, именно Кожев стоял у истоков будущего Европейского Союза .

Награждён за свои политические заслуги Орденом Почётного легиона .

Александр Кожев умер 4 июня 1968, непосредственно после своего выступления в Брюсселе на заседании Европейского экономического сообщества , на котором он председательствовал.

Кожев и «май 1968»

В отличие от других французских левых интеллектуалов, горячо приветствовавших студенческие выступления в Париже весной 1968 , Кожев воспринял «красный май» не только без энтузиазма, но даже не скрывая презрения, объявил его «ребяческими забавами сынков обеспеченных родителей». В разговоре с Раймоном Ароном философ, узнав об отсутствии жертв во время волнений, возразил, что революций без жертв не бывает.

Кожев и СССР

Кожева часто обвиняли в «сталинизме», в основном из-за его эпатирующих высказываний с похвалами Сталину и советскому режиму. Существуют свидетельства, что Кожев сам называл себя «сталинистом».

В 1999 в « Le Monde » был опубликован материал, утверждающий, что из некоего документа французской разведки следует, что Кожев на протяжении трёх десятилетий вёл разведывательную деятельность в пользу СССР . Этот документ так и не был опубликован или предъявлен публике. Вероятно, его не существует.

Известно, что Кожев скептически относился к построению социализма в Советском Союзе, называя его внутреннюю политику катастрофической, а претензии на статус бесклассового государства смехотворными. Кроме того, он неоднократно называл СССР единственной страной, продолжающей жить в условиях капитализма XIX века , называя партийную элиту буржуазией и сравнивая индустриализацию с «аналогичным» периодом европейской истории 1847—1887 :

Так называемая советская культура является крайне упрощённой репликой французской цивилизации, остановившейся в своём развитии где-то в 1890 году и приспособленной к уровню двенадцатилетнего ребёнка.

Как отмечает профессор международного права Роберт Хауз (Robert Howse) в одном из своих эссе, опубликованных на сайте Института Гувера,

У него не было иллюзий относительно варварской природы сталинского режима. По всей видимости, Кожев скорее считал, что вынужденная «модернизация» была единственным или самым быстрым путём России к той ступени, на которой она смогла бы мирным путём преобразоваться в правовое государство. Сталин был просто инструментом постистории.

Вместе с тем, Кожев настаивал и на своём « сталинизме » (в частности, он одобрял провозглашаемые в СССР конечные цели развития и не возражал против применения политических репрессий для их достижения). Подобно Гегелю, когда-то предлагавшему Наполеону I свою поддержку, Кожев даже написал письмо Сталину ; в 1953 он искренне оплакивал смерть генсека ^{[ источник не указан 2325 дней ]} .

Критика

Эпистемологические противоречия

Онтологическо-темпоральный дуализм, развиваемый Кожевом в оппозиции онтологии Гегеля и «антропологии» Хайдеггера, сопровождается разделением людей на «не-философов», «философов» и «мудрецов». Отличие между ними состоит в разных эпистемологических предпосылках и созерцательно-деятельных установках. Эпистемологические предпосылки Кожева не только определяют онтологию и антропологию Кожева, но и разрушают его историософскую концепцию, сохранение которой требует изменения созерцательно-деятельной установки. Отличие эпистемологических установок состоит в разном понимании возможности мышления о бесконечном. Идея бесконечного рассматривается как следствие конечности человека и мира в контексте онтологического аргумента (Ансельм, Декарт). «Философ» отличается от «не-философа» тем, что философское понимание cogito не нуждается в гипостазировании или субстантивации идеи бесконечного в виде бесконечного мышления или мышления бесконечного сверх-существа, поэтому cogito присуще смертному человеческому существу автономно, рефлексивно и самотрансцендентно. Кожев утверждает, что мыслимая бесконечность «потенциальна», то есть на языке схоластики является «безграничностью» ( interminatum ), тогда как «актуальная» бесконечность ( infinitum ) признается немыслимой и сводимой к «потенциальной». Редуцирование «актуальности» бесконечности делает невозможной веру в Бога, а поэтому эпистемологические расхождения не разрешаются дискурсивно, они — вопрос выбора «мировоззрения» ( Weltanschauung ). При этом, согласно Кожеву, эпистемологическая «ошибка», которая сделала возможными «актуальную бесконечность» и Бога авраамических религий, была эвристически продуктивной и, посредством секуляризации, помогла появиться науке Нового времени. Однако, редуцирование «актуальной» бесконечности мешает осуществлению наиболее известной идеи Кожева — идея «конца истории» темпорализуется, теряет собственную абсолютную необходимость. Поэтому «философ» должен деятельно вступить в осуществление истории и закончить историю, только так он может стать «мудрецом» .

Публицистическая критика

Британский консервативный публицист и общественный деятель Роджер Скратон назвал Кожева «истинным русским, ненавидящим жизнь, самозванным сталинистом, госслужащим, сыгравшим главную закулисную роль» в подписании соглашений, лёгших в основание Евросоюза. Самого Кожева он охарактеризовал так: «Этот человек, на мой взгляд, был опасным психопатом, который привёл с собой из России тот же самый нигилистический пыл, который вдохновлял большевиков, и который испытывал радость от мысли, что всё вокруг него обречено. Он не мог видеть ни одно человеческое достижение, не смакуя его будущие разрушения ».

Наследие

Наследие философии А.В. Кожева ощутимо в творчестве многих представителях современной французской философии. По мнению Жака Дерида , неомарксистское и парахайдеггерианское прочтение Феноменологии духа , которое предлагает Кожев, "оказало формирующе и во многих отношениях определяюще воздействие на поколение французских интеллектуалов в до- и послевоенный период . К Кожеву восходят многие идеи Жоржа Батая , чьи лекции о Гегеле он слушал в 30-е годы в Париже. Согласно Кожеву, "человек есть собственное произведение в качестве деления (duree)". Опираясь на эту трактовку, Батай нейтрализует бергсоновскую опозицию "время/длительность", для него эти понятия значат одно и то же, зато в восприятии времени доминирует не пассивное восприятие, как у Бергсона, а активная воля к бытию, желание длиться (термин Кожева) .

Развивая идеи о пост-истории, Кожев пришёл к выводам, что конечная стадия марксистского "коммунизма" в США после войны низводит человека (что якобы и должно произойти) на уровень чистой животности. Считая, что "Американский" конец истории представляет собой, так сказать, предельное выражение предела, он подвергает сомнению, что "гегельяно-марксистский конец Истории" следует искать в настоящем, ибо в действительности его следует мыслить в будущем времени. Пересматривая и оспаривая свою первую гипотезу, Кожев приходит к мысли, что существует ещё более окончательный, более эсхатологический конец истории .

Практически все члены "бесклассового общества" могут уже сейчас [1946 г.] приобретать всё, что им заблагорассудится, трудясь при этом не больше, чем прикажет сердце. В результате нескольких ознакомительных путешествий (с 1948 по 1958 год) с США и СССР у меня сложилось впечатление, что если американцы похожи на разбогатевших советско-китайцев, то это потому, что руские и китайцы - это те же американцы, но остающиеся всё ещё бедными, впрочем, вступившие на путь быстрого обогощения. Всё это привело меня к заключению, что American way of life - это образ жизни, свойственный пост-историческому периоду, и что сегодня настоящее Соединённых Штатов - это прообраз "вечного настоящего" всего человечества. Поэтому возвращение человека к животному представляется уже не как некая будущая возможность, но как уже существующая реальность.

— Кожев, А.В. , Introduction a la lecture de Hegel .

Научные труды

Монографии

Статьи

Примечания

Литература

Ссылки

• Тесля, Е. А.
• Мэтью Прайс . // Русский журнал . — 2001. — 2 апреля.
• Фрост Б.-П. // Галерея Русских мыслителей International Society for Philosophers . — 2007.