Interested Article - Бесконечный тупик

«Бесконечный тупик» — философский роман Дмитрия Евгеньевича Галковского . Основан на обширной, сложной сети примечаний , общее число которых составляет 949; таким образом, является гипертекстом .

Автор размышляет о России , о революции и большевиках, о русских писателях и философах, о своём отце и своей судьбе. Роман написан от первого лица, персонажа по имени Одиноков.

Наиболее часто встречающиеся в книге имена (в соответствии с именным указателем) — Бог , Гоголь , Достоевский , Ленин , Набоков , Одиноков, отец, Пушкин , Розанов , Владимир Соловьёв , Л. Н. Толстой , Чехов .

Книга была удостоена в 1997 году «Антибукеровской» премии , от которой Д. Е. Галковский отказался.

История создания

Как указывает Галковский, это началось с интереса к Василию Васильевичу Розанову — практически забытому в СССР литератору и мыслителю. На философском факультете МГУ недолго существовал неофициальный кружок, для которого Д. Е. решил подготовить доклад. « Кружок вскоре распался. /…/ Доклад о Розанове я так и не прочёл », — пишет Галковский. Текст о Розанове получил название « Закруглённый мир ». Как указано в интернет-публикации, он был написан с октября 1983 по август 1984, а в январе 1988 года автор создал вторую редакцию. Позже он стал приложением к интернет-публикации собственно «Бесконечного тупика».

«Закруглённый мир». «Воскрешение» Василия Розанова

Галковский ставит в «Закруглённом мире» вопрос о том, насколько понимали Розанова современники. Правомерны ли крайние оценки — Розанов как беспринципный провокатор, «пошляк», «реакционер»? Галковский отвечает на этот вопрос отрицательно и выдвигает оригинальный тезис. А именно — Розанов есть, по Галковскому, наиболее глубокий мыслитель последних лет Российской империи, предвидевший её гибель (« ту страшную дыру, в которую проваливалась его Россия »). Именно склонность Розанова к провокационной форме, парадоксальности, противоречиям, и интуитивный характер его мышления, по Д.Е., оказались сугубо продуктивны.

Галковский выделяет умение Розанова оценивать одно и то же событие с противоположных точек зрения. Розанов полагал, что истина «рассеяна», её знают все (sic) — а одним человеком она не постижима. Однако, приблизиться к этому можно, стараясь рассматривать окружающий мир по возможности разнообразно . Именно поэтому, полагает Д.Е., Розанов хотел сотрудничать с самими разными изданиями. Не только от « черносотенных » до радикально левых (в чём его часто упрекали), но и « от научно-популярных до эстетски-декадентских ».

Из этого — согласно мнению Галковского — получается, что навешенные на Розанова ярлыки (беспринципный, «черносотенец», «антисемит») бессмысленны. При этом, в интерпретации Галковского, — Розанов был искренним и последовательным монархистом и человеком глубоко верующим .

Процесс создания

Продолжая осмыслять наследие Розанова, Галковский пишет — по авторской датировке, с сентября 1984 по апрель 1985 — ещё одно эссе. Позже, при официальной публикации (« Континент », 1994, № 81), оно получит название «Бесконечный тупик: исходный текст» и займёт больше 80-ти страниц.

В 1994 году, а позже при интернет-публикации, автор назовёт этот текст неудачно построенным. В «исходном тексте» уже́ начинается гипертекстовая игра: из него вырастает «сеть» примечаний к нему, а затем и к другим примечаниям. По поздним замечаниям Д. Е., именно примечания к этому эссе являются самодостаточным (гипер)текстом, а оно само не заслуживает внимания из-за неправильного тона, неудачной композиции, перегрузки цитатами.

Собственно «Бесконечный тупик» — 949 «примечаний» — сочинялся с марта 1985 по сентябрь 1988 года.

Пишущий о Розанове постоянно находится перед соблазном двух крайностей: крайности «отстранения» и крайности «растворения». С этой фразы начинается и «исходный текст», и собственно «Бесконечный тупик». «Рассказчик» «Бесконечного тупика», Одиноков, начинает с ускользающей природы Розанова, а заканчивает свой затянувшийся монолог ( «вот я и выговорился» ) мрачными мыслями о бессмысленности жизни. Сюжета в общепринятом понимании в «Бесконечном тупике» нет.

Мнения и интерпретации

Соединение Модерна и постмодерна

Павел Кузнецов в статье «Русский Феникс, или Что такое философия в России» отмечал:

« Возможно, одним из немногих сочинений 90-х годов, в котором соединилась оборванная традиция и драматическая современность, философия и литература, религиозные искания и нигилизм постмодерна, стал „Бесконечный тупик“ Д. Галковского, одиноко возвышающийся над другими сочинениями подобного типа » .

Галковский как постмодернист

Вадим Петрович Руднев в Словаре культуры XX века высказывает ряд соображений о «Бесконечном тупике» , разбирая текст произведения в широком контексте мировой культуры.

По Рудневу, текст «Бесконечного тупика» крайне «разнопланов и противоречив по своей художественно-философской идеологии» , потому являясь типичным постмодернистским текстом. Исследователь сопоставляет «Бесконечный тупик» с « Бледным огнём » Владимира Набокова и с творчеством Василия Розанова . По Рудневу, ключевые приёмы, применённые Дмитрием Евгеньевичем при порождении «Бесконечного тупика», — это текст в тексте , интертекст , гипертекст .

Сергей Оробий — во введении к [Оробий 2010] — ставит вопрос, следует ли втискивать «Бесконечный тупик» в «постмодернистские рамки», намекая, что это не продуктивно для интерпретации текста.

Тезис о «чудовищном идеологическом плюрализме » (опирающемся, по Рудневу, на наследие Василия Розанова) комментатор подтверждает следующим фактом. Когда «Бесконечный тупик» ещё не был опубликован целиком , фрагменты текста вызвали интерес у весьма разнородных изданий. Так, философский журнал « Логос » публиковал зарисовки Д.Е. о Владимире Сергеевиче Соловьёве . Фрагменты, касающиеся детства Одинокова — Галковского , появились на страницах « Нового мира » — условно мейнстримного издания эпохи . А « юдофобские » и иные «великодержавные» размышления (формулировка В.П.) заинтересовали « Наш современник » — издание, представляющее русского национализма.

Среди смеси жанров в «Бесконечном тупике» в числе ключевых автобиография и, как её частный случай, — исповедь . «Исповедуясь», авторское alter ego — Одиноков — буквально « топит » читателя в рассуждениях. Его рассуждения, по Рудневу, « интересны, умны и ».

Основные темы произведения

Среди многих тем «Бесконечного тупика» можно выделить философию языка . Здесь Руднев вычленяет из текста Д.Е. следующие мысли. Русский язык (по Галковскому в интерпретации Руднева ) обладает такими важными характеристиками:

креативность (всё сказанное превращается в действительность)
оборотничество , оно же револютативность (да, превращается — но в радикально карикатурном виде)
провокативность (склонность к нарушающим ряд социальных конвенций формам юмора: «издевательству, глумлению, юродству» ).

Галковский вторгается в область философии истории . Он опирается здесь на собственную версию философии языка — и на тот «несомненный» факт (тезис, явно проговариваемый Рудневым), что в некотором смысле литература в Российской империи заменила философию и стала важным орудием переконструирования реальности (здесь Руднев отсылает к судьбе романа «Что делать?» в русской истории и культуре).

Размышляя над русской историей, Галковский / Одиноков высказывает нетривиальную точку зрения на причины Русской Революции . Интерпретация Д.Е. в пересказе Руднева примерно такова. Мол , революционеров « придумало » царское правительство, полагая реально вредными для русского общества идеи славянофильства .

Сконструированные революционеры , в свою очередь, сконструировали реакционеров ; тем самым общество Российской империи было существенно радикализовано (частный случай — «террористические побоища» ).

« Ну а если бы Достоевского , , тогда, в 1849 году, расстреляли, довели бы церемонию казни до конца? И „ Бесов “ бы никто не написал. Не было бы „Бесов“. Но и „бесов“ тоже бы не было (и Крымскую войну , может, выиграли бы). Вот соединение какое „революции“ и „свободолюбивой культуры“.»
Галковский, «Бесконечный тупик»

Итак, революционное движение [в Российской империи] [согласно Одинокову / Галковскому / «Бесконечному тупику»] «написали», но написали неумело, по-русски, «топором и долотом», то есть не только креативно, но револютативно и провокативно. В результате получилась не история, а бесовское подобие истории с издевательством, юродством и глумлением над основами русской жизни.
Руднев, «Словарь культуры XX века»

Отметим, что постмодернистские приёмы порождения текста не являются для Д.Е. самоцелью . Из текста «Бесконечного тупика», при определённой интерпретации , вычленимы те ценности, к которым автор относится — с достаточно высокой степенью вероятности — вполне серьёзно и уважительно .

Однако (приводит пример из текста Руднев) и вероятно сакральные (или хотя бы действительно значимые) для автора сущности подвергаются остранению и деконструкции . Примерами служат а) провокационная по форме фраза о Ф. М. Достоевском (процитирована выше); б) небольшая вставка о Серафиме Саровском , в которой заметен неконвенциональный подход к категории святости ( вставка полностью процитирована в анализе Руднева ).

/.../ Это святая русская ненависть к миру, издевательство над миром, обречение себя Богу.

Более того. Серафим любил мир. Так как его ненависть к нему была абсолютна и превращалась в абсолютную доброту, любование.

Галковский пишет о Серафиме Саровском

Рейтинги, награды, оценки

«Бесконечный тупик» по результатам опроса экспертов в области книгоиздания и литературы вошёл в 100 главных книг постсоветского времени на портале «Год литературы» .

Российский журналист и литературный обозреватель Юрий Сапрыкин назвал произведения Владимира Сорокина «Роман» и Виктора Астафьева «Прокляты и убиты» вместе с «Бесконечным тупиком» самыми важными книгами вышедшими в СССР и России в 1985-1995 годах :

Роман-гипертекст, сканирующий, подвергающий сомнению, перекраивающий и сшивающий заново всю русскую мысль.

Английский литератор Оливер Джеймс Реди вместе с произведениями Юрия Мамлеева, Юза Алешковского, Владимира Войновича относит «Бесконечный тупик» к одному из ключевых произведений русской постсоветской прозы 1960-1980-х годов .

Литература

Сергей Оробий. «Бесконечный тупик» Дмитрия Галковского: структура, идеология, контекст. — Благовещенск: Издательство БГПУ, 2010. — 224 с.
Оробий С. П. Концепция русского православия в произведении Д. Е. Галковского «Бесконечный тупик» // Религиоведение. 2009. № 2. С. 156—161.
Подлесная М. А. Система мотивов в композиции романа Д. Е. Галковского «Бесконечный тупик» и Дж. Барнса «История мира в 10½ главах» // Вопросы лингвистики и литературоведения. 2008. № 2. С. 75-79.
Максимова Е. С. «Национальная» интерпретация теории постмодернизма в романе Д. Галковского «Бесконечный тупик». // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Серия: Общественные науки. 2009. № 2. С. 113—117.
в Словаре культуры XX века Вадима Руднева

«книжная» версия: Руднев В. П. «Бесконечный тупик» // Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты. — М. , 1997. — 381 с.

Ссылки

Примечания

Комментарии

Сам Розанов, огрубляя негативные стереотипы о себе, писал: считают, дескать, что «я — Передонов , или Смердяков . Мерси».
Тезис самого В. В. Розанова: « На предмет надо иметь именно 1000 точек зрения. Не две и не три: а — тысячу. Это — „координаты действительности“ ». Цит. по: А. Тесля . от 5 июня 2016 на Wayback Machine // Русский журнал
Подробное рассмотрение религиозных взглядов Розанова не входит в задачи настоящей статьи Википедии. Но, если кратко, у Розанова есть критика ограниченности христианства. Интерес Розанова к иудейскому взгляду на мир хорошо известен; однако невозможно установить , насколько он его разделял. См. также: — статья из Электронной еврейской энциклопедии
Подвид автобиографического жанра, наследующий в русской культуре прежде всего текстам Льва Толстого и, в меньшей степени, Максима Горького.
Отметим, что исповедь как литературный жанр восходит <в (пост)христианской традиции>, как минимум, к Блаженному Августину — однако Д. Е. вносит собственный специфический вклад в историю жанра.
Ср. ложная цель и, как частный случай неудачного менеджмента , — уничтожение воробьёв в КНР при Мао.
С точки зрения типологического подхода — русского извода романтического национализма .
Интерпретатор — Вадим Руднев — формулирует тезис, «освобождая» содержание от эпатажной формы фрагмента: «литература /…/ должна отвечать за то, какую действительность она построила» . Он же в этом контексте упоминает гипотезу лингвистической относительности .
(выделено жирным — одним из соавторов настоящей статьи)
Здесь остановимся; для наглядности некоторый тезис следует подкрепить дополнительными примерами. Три произвольно выбранных текста , где [по крайней мере, в некоторых интерпретациях из числа возможных] более или менее конструктивная выражена в сугубо провокационной форме . Итак: Скромное предложение , Ленин — гриб , Зелёный слоник .