Софья Алексеевна
- 1 year ago
- 0
- 0
Софья Алексеевна Раевская (урождённая Константинова ; 25 августа 1769 — 16 декабря 1844, Рим) — супруга героя Отечественной войны 1812 года Николая Раевского , внучка М. В. Ломоносова . Кавалерственная дама ордена Святой Екатерины (06.03.1813) .
Родителями Софьи Алексеевны были библиотекарь Екатерины II Алексей Алексеевич Константинов (1728—1808), грек по национальности, и Елена Михайловна (1749—1772), дочь (и единственный выживший ребёнок) Михаила Васильевича Ломоносова .
Софья Алексеевна получила прекрасное образование, знала несколько иностранных языков.
На одном из балов в Петербурге Софья Алексеевна познакомилась с блестящим 23-летним полковником Николаем Раевским. Свадьбу сыграли в Петербурге в 1794 году. В приданое Софья Алексеевна получила мызу Усть-Рудица недалеко от Ораниенбаума в равных долях с сестрой Екатериной Алексеевной (умерла 1846 году). В июне 1795 года Раевский вместе с молодой женой прибыл в Георгиевск , где располагался его Нижегородский драгунский полк . Раевская не испугалась трудностей полевой жизни, повсюду следуя за мужем . В марте 1796 года Нижегородский полк отправился в 16-месячный поход . «Под стенами Дербента » Софья Алексеевна родила своего второго ребёнка. Роды были очень тяжёлыми, а врачей поблизости не оказалось. По рассказу, опубликованному в книге писательницы баронессы , акушером был вынужден стать полковник фон-дер-Пален. Болезнь вынудила Софью Алексеевну покинуть супруга и расположение полка .
10 мая 1797 года по высочайшему повелению Павла I полковник Н. Н. Раевский был разжалован и исключён со службы, вместе с мужем Софья Алексеевна отправилась в село Каширского уезда Тульской губернии . Уединившись, супруги переживали тяжёлые дни, посвятив время семье и хозяйству. Лишившись жалования , Раевские оказались фактически без средств к существованию. Отец Софьи Алексеевны был вынужден закладывать свой дом в ломбарде , чтобы помочь дочери и зятю . Николай Николаевич обращался с просьбами к дядюшке графу Самойлову : «Вы знаете, Милостивой Государь дядюшка что мои дела запутаны. Процентов плачу много, доходу имею — мало, а помощи почти никакой, семья ж моя теперь довольно велика, по сим обстоятельствам я теперь в нужде» . Дела семьи поправились, когда Екатерина Николаевна выделила сыну богатое имение Болтышку , более двух тысяч душ, дом на Большой Дмитровке и имение Васильевское близ Калужской заставы с «ранжереями и садом и дачею по обе стороны Москвы-реки ». Позднее Раевский приобрёл у графа Самойлова три деревни в Киевской губернии .
В в 1806 году Софья Алексеевна опасно заболела, Раевский ухаживал за ней сам: «…с сердцем и с долгом моим сходно чтобы бросить все дела мои другия и иметь о ней попечение, она не только что одна но и женщины не имеет порядочной, словом я у неё всё» .
По словам правнука С. Волконского , Софья Алексеевна была «женщина характера неуравновешенного, нервная, в которой темперамент брал верх над разумом» . Отношения её с родственниками мужа были неровными, когда в 1806—07 годах они особенно обострились, граф Самойлов был вынужден обращаться к Николаю Николаевичу: «Когда вы почитаете тестя вашего, то не имеет ли Софья Алексеевна равной обязанности мать вашу почитать? Она заслуживает оное по доброму сердцу её и по частной жизни, которая может служить примером как её дочери, так и всем невесткам…» В отличие от мужа, который был снисходителен к характеру Софьи Алексеевны, его братья были не столь великодушны. Оправдывая «её заблуждения и вину», Раевский писал в мае 1810: «Нельзя мне не верить и Софье Алексеевне, потому что Александр Львович три или четыре года тому доказал, что он в состоянии забыть благопристойность и уважение, которым обязан всякой человек, особливо жене брата, который по летам в отцы им годится и пред ними виноват никогда не был…» .
Уединение продолжалась до весны 1807 года, когда Николая Николаевича вновь назначили на службу с пожалованием звания генерал-майора. Сначала Раевский не хотел покидать семью и возвращаться в армию. Лишь после захвата Наполеоном Берлина Николай Николаевич подаёт рапорт с просьбой зачислить его в войска . Софья Алексеевна осталась дома с детьми, но как только представилась возможность, она летом 1810 года приехала к мужу в Яссы , где он находился в Молдавской армии. В 1812 году, когда старший сын, 16-летний Александр, находился в действующей армии, Софья Алексеевна привезла на восточную границу и младшего сына, 11-летнего Николая . Братья участвовали в нескольких сражениях, в том числе бое под Салтановкой . По семейному преданию, Раевский отказался от графского титула, пожалованного ему Александром I за отличие в боях , но испросил у императора назначения старшей дочери фрейлиной . Софья Алексеевна за боевые заслуги супруга была удостоена 6 марта 1813 года ордена Святой Екатерины малого креста.
После подписания мира весной 1814 года Раевский получил длительный отпуск «к богемским и австрийским водам». В следующем году Раевские отправились в Киев , где был расквартирован вверенный Николаю Николаевичу 4-й пехотный корпус. Там они прожили 9 лет, лишь иногда выезжая на лето в любимое имение Болтышку.
Почти ежегодно Раевский с семьёй путешествовал в Крым или на Кавказ . Во время одного из путешествий в августе-сентябре 1820 года Раевские продолжили знакомство с А. С. Пушкиным , с которым встречались ещё в Петербурге. Позднее Софья Алексеевна виделась с поэтом в Кишинёве (июнь 1821) и Одессе (октябрь — декабрь 1823) .
1825 год стал для семьи тяжёлым испытанием. Оба сына были привлечены к следствию по подозрению в участии в декабрьском восстании . Зятья, брат мужа Василий Львович , мужья его племянниц В. Н. Лихарёв и И. О. Поджио были арестованы. Под подозрением находился и сам Николай Николаевич. В январе 1826 года главнокомандующий граф Сакен писал Николаю I : «К моему величайшему сожалению, я подозреваю человека, долго служившего, пожилого, отца семейства, Раевского, дом которого был открыт для всех заговорщиков, и члены собственной семьи которого замешаны в этом деле. Можно ли верить его невиновности?» Дочь Мария приняла решение последовать в ссылку за мужем, несмотря на протесты родных. Мать так и не приняла её поступка, в единственном письме к Марии Николаевне в 1829 году она писала: «Вы говорите в письмах к сестрам, что я как будто умерла для Вас… А чья вина? Вашего обожаемого мужа… Немного добродетели нужно было, чтобы не жениться, когда человек принадлежит к этому проклятому заговору. Не отвечайте мне, я Вам приказываю!»
После смерти мужа, последовавшей 16 (28) сентября 1829 года , Софья Алексеевна оказалась в трудном материальном положении и была вынуждена обратиться к Пушкину с просьбой «похлопотать» об увеличении пенсии. В январе следующего года Пушкин писал А. Х. Бенкендорфу : «Вдова генерала Раевского обратилась ко мне с просьбой замолвить за неё слово… То, что выбор её пал на меня, само по себе уже свидетельствует, до какой степени она лишена друзей, всяких надежд и помощи. Половина семейства находится в изгнании, другая — накануне полного разорения. Доходов едва хватает на уплату процентов по громадному долгу. Госпожа Раевская ходатайствует о назначении ей пенсии в размере полного жалования покойного мужа, с тем, чтобы пенсия эта перешла дочерям в случае её смерти. Этого будет достаточно, чтобы спасти её от нищеты…». По утверждению П. В. Нащокина , пенсию повысили до 12 тысяч рублей . Впоследствии Раевская уехала с двумя незамужними дочерьми в Италию для лечения.
Софья Алексеевна Раевская умерла от водянки 16 декабря 1844 года в Риме, где и была похоронена на протестантском кладбище Монте-Тестаччо .
От брака с Николаем Николаевичем Раевским имела детей:
Вигель , не любивший молодых Раевских, приписывал греческому происхождению матери все несимпатичные ему черты их характера. Он писал о семействе Раевских: «Вообще всё семейство его только и умело что себе и другим вредить… Всё семейство страдало полножелчием и, смотря по сложению каждого из членов его, желчь более или менее разливалась в их речах и действиях».
Тогда как князь И. М. Долгорукий даёт о Раевской такой отзыв:
Она дама весьма вежливая, приятной беседы и самого превосходного воспитания; обращение её уловляет каждого, хотя она уже не молода и не пригожа, но разговор её так занимателен, что ни на какую красавицу большого света её не променяешь; одна из тех любезных женщин, с которой час свидания, может почесться приобретением; она обогащает полезными сведениями ум жизни светской, проста в обращении, со всеми ласкова в обхождении, но не кидается на шею ко всякой даме; с лёгкостью рассуждает о самых даже слабостях ея пола; разговор её кроток, занимателен, приветствия отборны, в них нет поминутных «душа моя» и «ma chere»; ей известны иностранные языки, но она ими не хвастает и слушает охотно чужой разговор, не стараясь одна болтать без умолку; природа отказала ей в пригожести, но взамен обогатила такими дарованиями, при которых забывается наружный вид лица.