Как долго можно поддерживать интригу, сочиняя песни про самого себя? Перед выпуском "Сам и" мне лично казалось, что осталось недолго: "чайный" совместный альбом с Бастой быстро наскучил, а фиты вроде того что на альбоме Триагрутрики, вымученные "200 строк" или "раз-два, борода" с Obe 1 Kanobe, уж тем более не добавляли оптимизма. Люди не уставали шутить про "Гуф умер", ну и многие соглашались, что в творческом смысле все к тому идет. Самые сильные эмоции получаются тогда, когда их особо не ждешь.

В итоге у нас есть ещё один «проходной альбом» от Гуфа и ещё один повод подискутировать на тему: в чём же феномен этого рэпера, почему же он так популярен и востребован. Но это уже разговор другого формата.

«Сам И», названный в честь сына музыканта, представляет собой подробный отчет о буднях Гуфа, которые никак не назовешь захватывающими: семья, друзья, сын, твиттер, машина, рэп, нехитрая житейская философия, нелегкие отношения с легкими наркотиками (последнего, как водится, больше всего) — вот, в общем-то, и все.

Стало заметно, что тем для песен у Гуфа стало чуть меньше — то ведь, как мы помним, была жизнь в Китае, тюрьма, наркотический угар и прочий беспредел, жизнь на кромке смерти, нежданно обрушившаяся слава — а потом всё это сменила более-менее устоявшаяся жизнь селебрити, обзаведшегося семьёй.
Там, в первых записях, за каждым новым поворотом маячила трагедия — а тут она миновала, о ней можно говорить только в режиме воспоминания.

Ранее Гуф освещал совсем другие вещи — он был простым парнем и все ещё пытался доказать это на альбоме «Дома»: «я шёл на площадку, когда было жарко, если начиналась гроза, я прятался в арке». Вроде строчка ни о чём, но она позволяет слушателю соотнести себя с автором, будто нарочито примитивная (на самом деле очень сложная) техника ранних работ Шагала, уменьшающая дистанцию между художником и зрителем, когда последний вполне может подумать: «А что, неплохо, и ведь и я мог бы нарисовать что-то подобное». В отличие от строчек вроде «мой третий сольный альбом, классно, вы не поверите…», которые, правда, уже не получается сравнить, например, со сложнейшей и внешне, и на деле техникой какого-нибудь известного или не очень живописца.

Смертный грех, названный на латыни «acedia», переводится на русский двумя, казалось бы, антонимами – «уныние» и «праздность». Очевидно, это две стороны одного и того же. Неизбывно-тоскливые песни Гуфа суть следствие его как бы веселых песен, где он смакует свою как бы свободу, вершина которой – отсутствие распорядка дня и подъем в семь вечера (да и он дается рэперу с трудом). Имея такую (счастливую?) возможность, Гуф словно ставит над собой эксперимент тотальной праздности. «Главное, самому себе я останусь верен. Направо и налево бросаю драгоценное время». Из его эксперимента офисные «рабы» могут сделать полезный вывод: мечтать о такой «свободе» нечего.