Сла́вой Жи́жек ( словен. Slavoj Žižek , р. 21 марта 1949 , Любляна , СФРЮ ) — словенский культуролог и социальный философ фрейдомарксистского толка. Живёт и работает в городе Любляна . Переводчик и интерпретатор Жака Лакана , учение которого наряду с марксизмом служит основным инструментом для анализа культуры. Основатель (совместно с Растко Мочником и Младеном Доларом ) Люблянской школы психоанализа (школы теоретического психоанализа ) — единственной восточноевропейской школы, добившейся международного признания после распада Восточного блока.

Биография

Славой Жижек родился в Любляне в семье ортодоксальных коммунистов. Его отец работал в компании, которая экспортировала комплектующие для микроэлектроники в Германию . Мать была начальником отдела снабжения центральной больницы Любляны. Жижек учился в школе с немецкой классической системой образования — ( ). Он с отличием окончил школу, хотя, как позже вспоминал, учёба не была ему особенно интересна, в отличие от популярной литературы и кино, которыми увлекался. С 13 лет Жижек мог свободно читать по-английски, предпочитая в основном детективы . Городская фильмотека давала возможность смотреть западное кино. По воспоминаниям Жижека, он иногда смотрел по несколько американских и европейских фильмов в день, пять дней в неделю. Его отец хотел, чтобы сын стал экономистом, однако сам Жижек уже в 16 лет осознал, что ему интересна только философия, а в 17 ему стало ясно, что будет заниматься философией всю жизнь .

В Люблянском университете

В Люблянском университете Жижек особое внимание уделял изучению французских структуралистов , которые формально не были включены в учебный план. Университет окончил в 1971 году, получив степень бакалавра гуманитарных наук . Он подготовил 400-страничную магистерскую диссертацию «Теоретическая и практическая значимость французского структурализма», посвящённую анализу трудов Лакана , Деррида , Делёза , Кристевой и Леви-Стросса . Несмотря на высокий уровень написанной работы, Жижеку не хотели присуждать магистерскую степень, поскольку он не включил в текст главу о марксистской критике структурализма. Даже после внесения требуемых дополнений комиссия сочла его работу недостаточно марксистской, и ему не дали место в аспирантуре и работу в университете. Друг Жижека Младен Долар вспоминал: «Славой был настолько харизматичен и великолепен, что они побоялись разрешить ему преподавать в университете, чтобы он не стал безгранично властвовать на философском факультете и не приобрел влияние на студентов» . Тем не менее в 1975 году он получил степень магистра гуманитарных наук .

Жижек, у которого уже были жена и ребёнок, оказался без работы. В течение четырёх лет (с 1973 по 1977 год) он зарабатывал, переводя философские тексты с немецкого языка. Тем не менее, по словам самого Жижека, именно тогда он сформулировал свои основные идеи. В 1977 году, благодаря поддержке некоторых бывших преподавателей, Жижек стал работать в марксистском центре Центрального комитета Союза коммунистов Словении — организации, которая должна была стать « мозговым центром » и отслеживать интеллектуальные веяния на Западе. На практике марксистский центр занимался рутинной бюрократической работой, готовил речи для лидеров партии. Помимо партийной пропаганды, у Жижека была возможность писать философские статьи, участвовать в международных конференциях в Италии и во Франции. В 1979 году устроился младшим научным сотрудником в Институт социологии Словении . В 1981 году закончил диссертацию по немецкой классической философии и получил степень доктора гуманитарных наук .

С 1981 по 1985 год изучал психоанализ в Университете Париж VIII у Жак-Алена Миллера (зятя Лакана) и (англ.) ( , где получил доктора философии по психоанализу. В конце 1980-х годов Жижек вернулся в Словению, где вел колонку в левой газете «Младина» . Участвовал в основании Либерально-демократической партии , от которой баллотировался на пост президента Словении в апреле 1990 года , но неудачно (занял четвёртое место из четырёх возможных) . С этого момента он занимается только исследовательской деятельностью. Международную известность принесла Жижеку книга «Возвышенный объект идеологии» (1989), которая вышла одновременно в Лондоне и Нью-Йорке. Она выдержала десяток переизданий на английском языке и была переведена во многих странах мира. С этого времени возникает постоянный интерес англо-американской университетской философии к работам Жижека.

Жижек занимает откровенно политическую и часто полемическую позицию, допускающую неуважительный стиль и необычные публичные выступления: он совмещает претензии высокой теории с манерами рок-звезды, пользуясь вниманием СМИ . Называет себя «воинствующим атеистом » , но «христианским атеистом» .

Жижек и кинематограф

Широким кругам кинозрителей Жижек известен как интерпретатор фильмов Линча , Хичкока и других режиссёров. В популярной форме его суждения изложены в документальной ленте « Киногид извращенца » .

Жижек и документальное кино

Жижек также снялся в документальных фильмах:

• « (англ.) ( » ( нем. Liebe Dein Symptom wie Dich selbst! , 1996 ),
• « (англ.) ( » ( англ. The Reality of the Virtual , 2004 ),
• « (англ.) ( » ( англ. Zizek! , 2005 ),
• « Киногид извращенца » ( англ. The Pervert's Guide to Cinema , 2006 ),
• « Исследуемая жизнь » ( англ. Examined Life ),
• « Маркс Перезагрузка » ( англ. Marx Reloaded , 2011 ),
• « (англ.) ( » ( англ. The Pervert's Guide to Ideology , 2012 ).
• «Катастройка» ( англ. Catastroika ) — Infowar productions (2012)

Философия

Философия Жижека утверждает возвращение классического субъекта философии в духе его модерного понимания в немецкой классической философии, однако этот возврат осуществляется в парадоксальном ключе: лакановские децентрированность и отчуждение — невозможность позитивного существования, неустранимая «нехватка» из-за фундаментальной неспособности удовлетворения желания — являются имманентными характеристиками субъекта . Творчество Жижека нацелено против ведущих теоретиков современной леволиберальной академической среды ( Жак Деррида , Мишель Фуко , Юрген Хабермас , Джорджо Агамбен , Жиль Делёз ) ; его работы провозглашают радикальный разрыв с постмодернизмом и постструктурализмом (включая все версии деконструкции, постницшеанства и постхайдеггерианства), прежде всего с их подходом к этике, который рассматривается Жижеком как религиозный . Жижеку важно восстановить «сильное» декартовское понятие субъекта, поскольку картезианский субъект, «когито», является мишенью для критики с cамых разных сторон — от постмодернизма до когнитивизма, экологизма и феминизма .

С одной стороны, с помощью лаканианской теории идеологии Жижек анализирует парадоксы современного либерально-потребительского подхода к субъекту, одновременно циничного и политически конформистского. С другой стороны, Жижек пытается актуализировать нечасто обсуждаемый после 1989 года вопрос о возможности политических изменений .

Работы Жижека характеризуются ярким, часто полемическим стилем, в них затрагивается широкий спектр сюжетов — от политики до поп-культуры. Интерес к капитализму, революционной политике и психоанализу сближает Жижека с франкфуртской школой, с Теодором Адорно, хотя интеллектуальная близость достаточно условна: в отличие от Адорно для Жижека поп-культура служит источником идей .

Влияние Лакана. Субъект и Реальное

Согласно Лакану, воображаемое «эго», идентичность ребёнка формируется в результате узнавания себя в зеркале . Данный образ не является его подлинной идентичностью: между ним и телесным опытом ребёнка возникает неустранимая дистанция. «Эго» с самого начала находится в воображаемом измерении, а субъект — в символическом мире языка, что означает отчуждение. Однако Воображаемое можно сконструировать только при его интеграции в символический порядок. Переход из Воображаемого в Символическое имеет в большей степени логический, а не хронологический характер: ребёнок пребывает в символическом измерении ещё до рождения . Образ в зеркале тоже подтверждается символическим Другим. Ребёнок становится субъектом, входя в мир языка и подчиняясь его закону: означающему, что приводит к отношениям власти и подчинения, которые и есть логика означающего. Воплощением этой примордиальной власти (символического «Закона») становится символическое «Имя-Отца» .

В психоанализе Лакана субъект отчуждается и «омертвляется» в момент символического рождения, поскольку символический порядок находится в неустранимом конфликте с телесным опытом. Субъект конституируется отчуждением, ему внутренне присуща нехватка «наслаждения» ( jouissance ), утраченная полнота самого субъекта. Наслаждение (запрещённым объектом которого является досимволическое Реальное, «мать») приносится в жертву «Имя-Отцу» при вхождении в символический мир языка и социального. Утрата / запрет наслаждения являются источником желания («воли к наслаждению»), которое навсегда остается в субъекте, подталкивая его к бесконечному поиску наслаждения. Акт власти (символический «Закон») производит и постулирует мысль об утраченной полноте. Достигнув объекта наслаждения, субъект осознаёт, что это вовсе не то, чего он желал: ни один объект не способен вернуть утраченное наслаждение, неудачи только сохраняют желание. Идентичность субъекта невозможна, что служит причиной все новых и новых попыток обрести наслаждение, причем не только в детской, но и во взрослой жизни .

Переопределяя понятие субъекта, Жижек опирается на Лакана: в отличие от трактовки Луи Альтюссера , у которого процесс субъективации создаёт субъекта, а идеология интерпеллирует индивидов, у Жижека субъект первичен по отношению к акту субъективации. Интерпелляция никогда не бывает завершённой, а субъект есть не положительная сущность, а «отсутствующее» пустое место, возникающее в символическом измерении, где осуществляются разнообразные процессы субъективации . Основанный на лакановском воображаемом непризнании «сильный субъект» Жижека не есть идеалистический картезианский абсолютный субъект, он — разрыв, дыра в структуре Символического. Жижек обнаруживает в диалектике Гегеля (с помощью лакановского психоанализа) «утверждение различия и случайности — абсолютное знание само по себе есть не что иное, как теория определенного рода радикальной утраты» ^:354 . Сущностная нехватка самого субъекта аналогична фрейдовскому «влечению к смерти»: для Жижека неизбежен вечный и неустранимый разрыв между желанием и удовлетворением, связанный с объективным существованием человека в символическом измерении языка и общества . Жижек пишет :

Поскольку объективный социальный порядок (макроуровень общества) существует только когда индивиды его признают, то методологическая проблема неоправданного перехода от уровня индивида к обществу разрешается изначальным присутствием данной дихотомии человек — общество в сознании индивида. Задача состоит не в том, как совместить индивидуальный уровень анализа с социальным, а в том, как нужно структурировать символический порядок, чтобы индивид сохранял своё нормальное «здоровье» и «функционирование» . Концепция «расщепленного» субъекта используется для анализа общества, истории и обоснования радикальной политики . Лакановское влияние подразумевает три сферы символического измерения: Реальное, Символическое и Воображаемое, своего рода «поля силы», которые присутствуют в любом ментальном действии . Общество (социальная реальность) организовано Символическим. Социально-символическому порядку присущи неизменные неполнота и нехватка, которые восполняются фантазией — Воображаемым, поддерживающим социальный порядок в качестве дополнения и компенсации за изначальную расщеплённость и нехватку субъекта. Воображаемое имеет социальную «природу»: благодаря работе Воображаемого социально-символическая реальность становится непротиворечивой и целостной .

Реальное — ключевое понятие Жижека. Область Реального противится символическому означиванию: Символическое пытается установить контроль над ним с помощью Воображаемого, хотя само Реальное невозможно артикулировать. Включённый в символическое измерение субъект находится в неоднозначных отношениях с Реальным, подавляя своё наслаждение . Измерение Реального представляется «слепящим солнцем», разрывом в символическом пространстве, не поддающимся концептуализации. Разрыв между символической реальностью и Реальным подразумевает отчуждение и «неподлинность» любого социального порядка. Вместе с тем, фундаментальная невозможность тотального контроля оставляет шанс для исторических изменений и свободного человеческого действия . Не следует понимать Реальное в вульгарно-марксистском смысле как некую конечную действительность. Не является оно и кантовской «вещью в себе» . Реальное — по сути ничто, оно не существует в позитивном смысле и не имеет онтологической устойчивости. Реальное есть пробел, разрыв, результат деформаций в символическом измерении. Оно не имеет смысла и чувственно непознаваемо . Жижек инвертирует формулу Лакана о «гримасе Реального»: Реальное теперь только «гримаса реальности». Находясь по другую сторону символической реальности и представляя собой её изнанку, Реальное является не причиной, а скорее ретроактивным эффектом разрывов или деформаций . Классический пример Реального — СПИД . Люди по-разному объясняют СПИД: некоторые считают, что это наказание для гомосексуалов, божья кара за нехристианский образ жизни. Другие видят в нем план ЦРУ по уменьшению населения в Африке, а третьи считают, что он есть результат человеческого вмешательства в природу. Все три объяснения сосредоточены вокруг жестокого факта, что болезнь существует вне зависимости от приписываемых ей причин. Иными словами, СПИД есть вторжение Реального .

В соответствии с логикой постоянного разрыва, реабилитируются Марксова критика политэкономии, классовая борьба, диалектический материализм , который в трактовке Жижека подразумевает принципиальную неполноценность реальности, отсутствие целостности, что выражается в наличии бытия и сознания. Материализм понимается не как наличие объективной реальности и стороннего наблюдателя, а как невозможность целостного отображения реальности, которую нельзя концептуализировать без разрывов. Жижек пишет :

К «фундаментальным категориям» диалектического материализма относится и «влечение к смерти». Схожим образом осуществляется реабилитация «экономоцентризма» Маркса , который трактуется не в эссенциалистском ключе, а скорее негативно, как альтернатива тотализации современного социально-символического порядка. Экономика понимается Жижеком не в «онтическом» смысле (как нечто, доступное эмпирическому исследованию), а в «онтологическом», как своего рода матрица, создающая социальные и политические отношения. «Пролетариат» является синонимом Реального, будучи у Жижека скорее мифичным и воплощая невозможность общества: как и классовая борьба, понятие используется в полемических целях для противостояния либеральной доксе .

Концепция идеологии

Реальное маскируется и искажается с помощью идеологии, для защиты субъекта от возможного столкновения с ним. Жижек отвергает традиционный («марксистский») подход к идеологии, в котором она трактуется как ложные убеждения и пристрастные моральные нормы. Не устраивают его и постмодернистская критика модернистской объективной истины . Взяв за основу альтюссеровскую теорию идеологии , и, подвергнув её ревизии, Жижек рассматривает идеологию в трёх аспектах: во-первых, как совокупность идей, взглядов, теорий, систем аргументации, во-вторых, как альтюссеровские «идеологические аппараты государства» (материальное выражение идеологии) и, в-третьих, как «спонтанную идеологию», которую трудней всего уловить. Третий аспект идеологии наиболее важен для Жижека, поскольку именно он формирует тот экран, который защищает от невыносимого столкновения с Реальным . Идеологии работают, чтобы защитить субъекта от Реального, показать современное общество возможным для существования изначально ущербного субъекта. По Жижеку ,

«Защитный экран» идеологии как во многом схож с неврозами и психозами (психологическими патологиями Фрейда) и работает как «симптом». Поскольку идеология существует на глубинном уровне связи между субъектом и нереализованными желаниями, она имеет власть над людьми . Идеологические установки являются истинными, поэтому они лучше работают как иллюзия. Имея в виду, что даже ложные представления могут играть положительную освободительную роль, Жижек отмечает :

Неустранимая ущербность субъекта оставляет только одну возможность «лечения»: психоанализ. Психоаналитической стратегии служат многочисленные жижековские разборы массовой культуры, в которых несерьезный и непрямой способ аргументации имеет терапевтические цели. В отличие от таких представителей Франкфуртской школы, как Эрих Фромм и Герберт Маркузе , предполагавших наличие в той или иной мере здоровой человеческой психики (деформированной капитализмом и инструментальной рациональностью), Жижек отрицает саму возможность окончательного излечения или освобождения травмированного субъекта .

Критика мультикультурализма и идеологических феноменов

Анализируя современный капитализм, Жижек обращает внимание на его логику, представляющую собой ловушку: критика капитализма превращается в способ поддержания его стабильности, сам социально-политический порядок предлагает и задействует разнообразные альтернативы в свою пользу. В этом состоит главная опасность капитализма: сохранение идеологической констелляции, внутри которой капитализм может приспособиться к любой культуре, христианской, буддистской, индуистской и т. п. Жижек сравнивает обычного человека, живущего в условиях неолиберального капитализма с королём в конституционной монархии, принимающим формальные решения по всем ключевым вопросам . Внутри господствующей либеральной доксы отсутствуют реальные альтернативы, а существуют лишь имитации вроде «мультикультурализма» — основной идеологии современного капитализма . Мультикультурализм, как этическое признание и уважение другого, есть причина тех самых проблем, которые он должен решать . Ставшие более частыми в XXI веке проявления национализма, шовинизма, расизма, религиозной нетерпимости и ксенофобии суть элементы, изначально присущие самому мультикультурализму . Несмотря на официальное признание мультикультурализмом множественности и разнообразия культур и сообществ, он все равно сохраняет коммунитаризм как фундаментальную позицию: мультикультуралистский постмодернизм отталкивается от принципа, гласящего, что человек вписан в то или иное культурное сообщество и эти сообщества всегда различны. Снисходительно считая, что он стоит «над» проявлениями шовинизма, расизма и так далее, мультикультурализм не способен воспринимать возможность той же терпимости или отстранённости со стороны других культур .

Жижек анализирует также такие идеологические феномены, как национализм, фашизм, ксенофобии и антисемитизм, которые нельзя осмыслить с помощью рациональной аргументации. Эти идеологии являются для их приверженцев непризнаваемым источником наслаждения (jouissance). Яркий пример — антисемитизм. Исследование «фактов» поведения или «черт» характера евреев есть лишь проявление «паранойи» антисемитизма, поскольку неясно, зачем изучать именно эту группу людей, а не какую-либо другую. Если факты не соответствуют реальности, они только укрепляют предрассудки. Жижек выделяет два элемента в антисемитском расизме : этнический Другой, во-первых, обладает странным и привилегированным доступом к наслаждению; во-вторых, он пытается украсть наше наслаждение. В то же время политика толерантности и гуманистической симпатии не очень эффективна при столкновении с антисемитизмом или мультикультурализмом, который сам является симптомом внутреннего противоречия либеральной идеологии .

Истина как событие. Политическое действие

Жижек критикует те современные философии, которые сохраняют понятие субъекта в качестве твердого и непротиворечивого основания (посткартезианское изолированное сознание или нормативно регулируемое сообщество Хабермаса), и, следовательно, не могут гарантировать доступ к истине, нравственности или объективности . Жижек провозглашает приверженность универсальной Истине, однако её не следует понимать как верное знание, она не имеет никакой телеологической необходимости. Истина есть политическое событие. Жижек солидаризуется с концепцией Истины-События Алена Бадью , но придаёт ей дополнительное психоаналитическое измерение лакановской этики Реального. Истина относится к травматичному, непредвиденному столкновению в нарративе индивидуальной или коллективной истории, она не вписывается в его ткань, и, в то же время, не может её «расплести» .

В поздних работах Жижек дистанцируется от «квазитрансцендентальной» интерпретации Лакана и пытается разработать альтернативу капитализму в сфере политического, хотя политика описывается им в психоаналитической терминологии . Жижек подчеркивает необходимость и важность сохранения перспективы радикальных социальных изменений, отстаивая утверждение, что «капитализм с человеческим лицом» не является единственно возможной и раз и навсегда данной реальностью. В связи с этим Жижек актуализирует девиз 1968 года: «Будь реалистом, требуй невозможного!» Под «невозможностью» подразумевается не столько недостижимость, сколько радикальный разрыв с наличным социально-символическим порядком, который ограничивает возможность альтернатив .

«Воинствующий» левый радикализм Жижека противостоит как правым, так и противникам разделения политики на «левых» и «правых» (сторонникам «третьего пути») и даже левым подходам постмарксизма. Такие проекты, как, например, концепция радикальной демократии Лакло и Муфф, являются слишком оппортунистическими, поскольку поддаются «шантажу» идеологии правых и остаются в либеральном горизонте . Поскольку в современной либеральной доксе господствуют софисты, утверждающие множественность истин, в политике необходимо опереться на истину, что, однако, не означает беспристрастность, а, напротив, предполагает «политику истины», наиболее ярким примером которой является ленинизм . Универсальная истина существует, но лишь в политической борьбе, в той или иной конкретной исторической ситуации. Политика истины противостоит демократии — господству софистов и их мнений, и, следовательно, террористична .

Жижек ссылается на ленинское понимание ключевой роли политической воли и выдвинутую Лукачем идею «решающего момента» ( Augenblick ) и противопоставляет их более традиционным марксистским концепциям об эволюционном и непрерывном течении истории. Революция не вытекает закономерным образом из социальных процессов, а представляет собой уникальное и беспрецедентное событие. Важным источником вдохновения в этом аспекте является знаменитая работа Вальтера Беньямина « О понятии истории » (1940), трактовка которой сближает Жижека с Ханной Арендт . Беньямин заявил жесткую антиэволюционистскую и антипрогрессистскую позицию: настоящее является точкой «между прошлым и будущим», в которой возможно политическое действие и вмешательство . Жижек вводит понятие революционного акта, который, с опорой на Лакана, определяется как принятие бессмысленности своей жизни и символическая смерть; данный акт априори насильственный . Для Жижека революционный акт не детерминирован прошлым и способен, вопреки фатализму, привести к существенным изменениям в будущем. Поскольку тотальный социально-символический порядок не является объективным и раз и навсегда данным, политическое действие способно изменять социальную матрицу .

Жижек акцентирует внимание на актуализации исторических событий, отвергнутых постмарксистской и постмодернистской доксой: террор Французской и Русской революций, массовое насилие, самосуды, отказ от общепризнанной морали и тому подобное. Не ставя своей задачей проведение систематического анализа для возрождения марксистского проекта, Жижек рассматривает два вида насилия : «субъективное» и «объективное». Субъективное насилие против угнетения и эксплуатации сосуществует с объективным насилием, которое имплицитно всегда присутствует в виде неравенства и несправедливости в господствующем порядке .

Настоящий (аутентичный) революционный акт следует отличать от «ненастоящего» . Например, так различались Октябрьская революция и немецкий нацизм . Нацистская революция принципиально избегала социальных антагонизмов и была лишь ещё одним проектом по установлению Символического и целого (расы, нации и так далее) с вынесением вовне социальных антагонизмов (евреи). Настоящая революция же всегда негативна и не несёт положительных общественных изменений, а лишь создаёт предпосылки перехода от состояния непонимания своей неполноценности к чуть большей осознанности — так называемой «отчуждённой субъективности». Реализация утопической полноты невозможна: революционный акт рассматривается Жижеком сугубо в лакановском смысле, как «траверсирование» фантазма в политическом измерении. Даже после совершения подлинного революционного акта сохраняется опасность возврата к начальной точке: независимость субъекта от любой социетальной рациональности условна и ненадежна, поскольку она же фундирует потребительские или фашистские идеологии наслаждения. В отличие от простой интерпретации фантазма, переход сквозь него посредством радикального акта лишь помогает понять, что за фантазмом нет ничего, кроме неустранимой пустоты и нехватки. Выход же за пределы символического порядка невозможен: «радикальное политическое действие» может оказать только терапевтический эффект. Субъект остается отчуждённым, но уже осознаёт свою негативность и «ничтожность», при этом появляются возможности социальной динамики .

Критика

Сложные и многочисленные работы Жижека содержат массу эпатажных элементов, которые, с одной стороны, способствуют его популярности, а с другой — мешают последовательной критике. Первые критические работы о Жижеке появились только в начале XXI века . Вероятно, наиболее слабый аспект его подхода, схожий, по оценке исследователя Дэвида Уэста, с сектантским марксизмом, состоит в склонности объявлять альтернативные теории невольными «пособниками» господствующего политического порядка .

Большинство критиков обращает внимание на проблематичность конкретных политических следствий из жижековского анализа. Критики указывают, что, несмотря на полемический и политический характер философских взглядов Жижека, изначальная ущербность и неисправимость субъекта плохо совместима с историческим анализом и возможностью политического действия, которое сводится Жижеком к «переходу через фантазм» . Главной мишенью является понятие революционного акта: Жижек неверно понял Лакана и, применяя психоанализ к политическому измерению, пришёл к примитивному и нормативно бессодержательному децизионизму . Так, Эрнесто Лакло отмечает аполитичность и политический нигилизм Жижека . С точки зрения Джудит Батлер ,

Критике подвергался также стиль Жижека, ставилась под сомнение его образованность. Его обвиняли в неправомерном соединении марксизма и лаканианства; в лжефеминизме (Жижек считает революционный акт сущностно женским); в «левом фашизме»; в неверном понимании оппонентов; в противоречиях и антиномиях . В 2013 году состоялась полемика Жижека и американского лингвиста и философа Ноама Хомского , в ходе которой Хомский заявил, что из числа философов Европы Жижек являет собой «крайний пример» пустого интеллектуального «позёрства». Жижек в ответ прокомментировал высказывание Хомского: «Я не знаю никого, кто настолько бы эмпирически ошибался» .

Сочинения

Русские переводы

Книги

• Власть и цинизм // Кабинет: Картины мира А / Пер. с англ. В. А. Мазина . — СПб. : ИНАПРЕСС , 1998. — С. 162—174.
• Возвышенный объект идеологии / Пер. с англ. В. Софронова. — М. : Художественный журнал , 1999.
• (англ.) ( . L. and N. Y. : Verso, 2000 (с Эрнесто Лакло и Джудит Батлер ). ISBN 1-85984-278-X
• Внутренняя трансгрессия. // Кабинет: Картины мира Ё / Пер. с англ А. Матвеевой. — СПб. : Скифия, 2001. — С. 183—200.
• (англ.) ( . — М. , 2002. — 160 с. — ISBN 5-7333-0220-8 .
• 13 опытов о Ленине. — М. : « Ад Маргинем », 2003. — ISBN 5-93321-071-4 .
• То, что вы всегда хотели знать о Лакане (но боялись спросить у Хичкока). — М. , 2004. — 336 с. — ISBN 5-8163-0052-0 .
• Хрупкий абсолют, или Почему стоит бороться за христианское наследие / Пер. с англ. В. А. Мазина . — М. : Художественный журнал , 2004. — 178 с. — ISBN 5-901116-07-0 .
• Ирак: История про чайник. — Издательство «Праксис», 2004. — 224 с. — ISBN 5-901574-41-9 .
• Интерпассивность. Желание: влечение. Мультикультурализм / Пер. с англ. А. Смирнова; под ред. В. Мазина и . — СПб. : Алетейя , 2005.
• Устройство разрыва. (англ.) ( . — М. , 2008. — 516 с. — ISBN 978-5-9739-0157-8 .
• Кукла и карлик. Христианство между ересью и бунтом. — М. : Издательство «Европа» , 2009. — 336 с. — ISBN 978-5-9739-0184-4 .
• О насилии . — М. : Издательство «Европа» , 2010. — 184 с. — ISBN 978-5-9739-0179-0 .
• Искусство смешного возвышенного: О фильме Дэвида Линча «Шоссе в никуда». — М. : Издательство «Европа» , 2011. — 168 с. — ISBN 978-5-9739-0204-9 .
• Размышления в красном цвете. — М. : Издательство «Европа» , 2011. — 476 c. — ISBN 978-5-9739-0187-5 .
• God in Pain: Inversions of Apocalypse . 2012. — ISBN 978-1-60980-369-8 .
• Год невозможного: Искусство мечтать опасно. — М. : Издательство «Европа» , 2012. — 272 с. — ISBN 978-5-9739-0212-4 .
• Накануне Господина: Сотрясая рамки. — М. : Издательство «Европа» , 2014. — 280 с. — ISBN 978-5-9739-0216-2 . Сборник статей словенского философа, выпущенный под видом самостоятельной книги .
• Щекотливый субъект: Отсутствующий центр политической онтологии. — М. : Издательский дом «Дело» РАНХиГС , 2014. — 528 C. — ISBN 978-5-7749-0823-3 .
• Киногид извращенца. Кино. Философия. Идеология. — Екатеринбург: Гонзо, 2014. — 472 с. — ISBN 978-5-904577-34-6 . Сборник статей словенского философа, выпущенный под видом самостоятельной книги .
• Пан(дем)ика! COVID-19 сотрясает мир . — N. Y. and L. : OR Books, 2020.

Статьи

• Сосуществование с негативом // Художественный журнал . — № 9. — М. , 1996. — С. 79—83.
• Дэвид Линч, или Женская депрессия // Художественный журнал . — № 12. — М. , 1996. — С. 58—64.
• Вещь из внутреннего пространства // Художественный журнал . — № 32. — М. , 2000. — С. 25—35.
• Кант и Сад: идеальная пара // Трансфер-экспресс. — № 3. — СПб. , 2000.
• Киберпространство, или Невыразимая замкнутость бытия // Искусство кино . — № 1. — М. , 2000.
• «Матрица», или Две стороны извращения // Искусство кино . — № 6. — М. , 2000.
• Заметки о сталинской модернизации // Художественный журнал . — № 36. — М. , 2000. — С. 16—23.
• «Что делать?» — 100 лет спустя // Художественный журнал . — № 37/38. — М. , 2001. — С. 7—8.
• Возлюби мёртвого ближнего своего // Художественный журнал . — № 40. — М. , 2001. — С. 65—69.

См. также

• (англ.) (

Примечания

Комментарии

Литература

На русском языке

• Нестабильные онтологии в современной философии. — СПб. : Алетейя , 2013. — 350 с. — ISBN 978-5-91419-917-0 .
• Паркер И. Славой Жижек: критическое введение / Пер. с англ. — Ижевск: ERGO, 2011. — ISBN 978-5-98904-056-8 .
• Смирнов А. А. Славой Жижек и начальный этап формирования Люблянской школы // Человек в контексте культуры: актуальные философские проблемы / Под ред. д-ра филос. наук проф. Г. М. Нажмудинова ; д-ра филос. наук проф. В. В. Томашова . — Ярославль: ЯрГУ , 2005. — С. 89—103. — ISBN 5-8397-0378-8 .
• Узланер Д. А. // Русский Журнал . — 28.07.2009.
• Узланер Д. А. // Русский Журнал . — 2009. — 27 ноября.
• Уэст Д. Славой Жижек — беспокойный субъект идеологии (Радикальные отступления) // Континентальная философия: Введение. — М. : Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2015. — 448 с. — ISBN 978-5-7749-0872-1 .
• Фурс В. Н. Социально-критическая философия после «смерти субъекта» // Фурс В. Сочинения: В 2 томах. — Вильнюс: ЕГУ , 2012. — Т. 1 . — С. 45—107 . — ISBN 978-9955-773-54-2 .

На других языках

• Myers, Tony. Slavoj Žižek. — N. Y. ; L. : Routledge , 2003. — ISBN 0-415-26265-8 .
• Robinson, Andrew. The Political Theory of Constitutive Lack: A Critique // Theory & Event. — 2005. — Vol. 8, № 1 .
• Sharpe, Matthew. Slavoj Žižek (1949–) // Jon Simon (ed.) From Agamben to Zizek: Contemporary Critical Theorists. — Edinburgh: Edinburgh University Press , 2010. — P. 243—257. — ISBN 978-0748639748 .

Ссылки

• от 15 сентября 2010 на Wayback Machine на сайте European Graduate School (англ.)
• Славой Жижек .
• Славой Жижек .
• Славой Жижек .
• Славой Жижек .
• Славой Жижек .
• Славой Жижек . . — М. : Свободное марксистское издательство , 2010
• Славой Жижек