1870 р.

Ніч яка, Господи! Місячна, зоряна:
Ясно, хоч голки збирай…
Вийди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиночку в гай!

Сядем укупі ми тут під калиною –
І над панами я пан…
Глянь, моя рибонько, – срібною хвилею
Стелеться полем туман;

Гай чарівний, ніби променем всипаний,
Чи загадався, чи спить?
Он на стрункій та високій осичині
Листя пестливо тремтить;

Небо незміряне всипано зорями –
Що то за Божа краса!
Перлами-зорями теж під тополями
Грає перлиста роса.

Ти не лякайся-но, що свої ніженьки
Вмочиш в холодну росу:
Я тебе, вірная, аж до хатиноньки
Сам на руках однесу.

Ти не лякайсь, а що змерзнеш, лебедонько:
Тепло – ні вітру, ні хмар…
Я пригорну тебе до свого серденька,
Й займеться зразу, мов жар;

Ти не лякайсь, аби тут та підслухали
Тиху розмову твою:
Нічка поклала всіх, соном окутала –
Ані шелесне в гаю!

Сплять вороги твої, знуджені працею,
Нас не сполоха їх сміх…
Чи ж нам, окривдженим долею клятою,
Й хвиля кохання – за гріх?

1870 год

Ночь какая Господи! Лунная, звёздная:
Видно, хоть иголки собирай...
Выйди, любимая, утомленная работой ,
Хоть на минуточку в рощу!

Сядем рядом мы здесь под калиною –
И над господами я господин...
Глянь, моя рыбонька, — серебряной волной
Стелется в поле туман.

Роща волшебная, будто лучами усыпана,
Или задумалась, или спит?
Вон на стройной и высокой осине
Листья нежно дрожат.

Небо неизмеримое усыпано звёздами –
Что за Божья красота!
Жемчужинками-звездочками тоже под тополями
Играет капельками роса.

Ты не пугайся лишь, что свои ножки
Намочишь в холодную росу:
Я тебя, верная, до самой хатёнки
Сам на руках отнесу.

Ты не пугайся, что замерзнешь, лебёдушка:
Тепло – ни ветра, ни облаков ...
Я прижму тебя к своему сердцу,
Оно загорится, как жар.

Ты не бойся, чтобы здесь и подслушали
Тихий разговор твой:
Ночка положила всех и сном окутала –
Ничего не шелохнется в роще!

Спят враги твои, измученные трудом,
Нас не вспугнет их смех ...
Или же нам, оскорбленным судьбой проклятой,
И минута любви – это грех?