Алекса́ндра Серге́евна Альбединская , урождённая княжна Долгорукова ( 18 ноября 1834 — 30 августа 1913 ) — фрейлина императрицы Марии Александровны, фаворитка императора Александра II (с начала 1850-х до 1862 года) . Статс-дама (1896), кавалерственная дама ордена Святой Екатерины .

Биография

Родилась в многочисленной семье камергера князя Сергея Алексеевича Долгорукова и Марии Александровны, урождённой графини Апраксиной . Крещена 20 ноября 1834 года в Придворном соборе в Зимнем дворце при восприемстве императрицы Александры Фёдоровны и великого князя Александра Николаевича. Супруги Долгоруковы имели ещё четырёх сыновей ( Николай , Александр , Алексей, Дмитрий) и четырёх дочерей (Анна, Маргарита, Варвара, Мария) . Сергей Дмитриевич Шереметев отмечал:

В старом Нарышкинском доме на Дворцовой набережной, на углу Мошкова переулка и как бы придавленном дворцом Вел. Кн. Михаила Николаевича, жило целое семейство Долгоруковых. Они переселились когда-то из Москвы, но московского в них ничего не осталось, они отреклись от первопрестольной. В Петербурге они процвели и были «в силе».

По линии отца княжна была потомком члена Верховного тайного совета князя Алексея Григорьевича Долгорукова . Последний сосватал одну из своих дочерей, княжну Екатерину , российскому императору Петру II . Александра Сергеевна приходилась дальней родственницей княжне Екатерине Михайловне Долгоруковой (1847—1922) (была четвероюродной сестрой Михаила Михайловича, отца будущей княгини Юрьевской ) .

При дворе

В 1853 году Александра Сергеевна была принята фрейлиной ко двору цесаревны Марии Александровны. Анна Фёдоровна Тютчева писала:

В день моего переезда во дворец цесаревна познакомила меня с княжной Александрой Долгоруковой, которая уже шесть месяцев исполняла при ней обязанности фрейлины.

Александра Сергеевна получила фрейлинский шифр, чтобы «избавить её от домашнего гнета» . О ситуации в семье Долгоруких известно с слов Анны Тютчевой , которая в первое время была довольно дружна с Александрой, но потом «инстинктивно почувствовала во всем её существе какую-то замкнутость, заставившую и меня быть сдержанной». Тютчева писала: «Рассказывали, что она всегда была предметом ненависти со стороны своей матери, которая так её била, что развила в ней болезнь, похожую на падучую. Она впадала в состояние столбняка, продолжавшееся иногда целые часы». Долгорукова «была изумительно одарена, совершенно бегло, с редким совершенством говорила на пяти или шести языках, много читала, была очень образованна и умела пользоваться тонкостью своего ума без малейшей тени педантизма или надуманности, жонглируя мыслями и особенно парадоксами с легкой грацией фокусника». Александра не слыла классической красавицей, однако при желании умела нравиться.

Описывая её, Тютчева отмечала: «На первый взгляд эта девушка, высокого роста, худая, развинченная, несколько сутуловатая, с свинцово-бледным лицом, бесцветными и стеклянными глазами, смотревшими из-под тяжелых век, производила впечатление отталкивающего безобразия. Но как только она оживлялась под влиянием разговора, танцев или игры, во всем её существе происходило полнейшее превращение. Гибкий стан выпрямлялся, движения округлялись и приобретали великолепную, чисто кошачью грацию молодого тигра, лицо вспыхивало нежным румянцем, взгляд и улыбка приобретали тысячу нежных чар, лукавых и вкрадчивых. Все её существо проникалось неуловимым и поистине таинственным обаянием, которое подчиняло себе не только мужчин, но и женщин, как ни мало чувствительны они, вообще говоря, к красоте лиц своего пола». Характер Долгоруковой представлялся ей как «один из самых сложных и самых непонятных характеров, какие мне пришлось встретить в течение всей моей жизни».

Высокомерная, молчаливая и мрачная, пренебрегавшая всеми житейскими отношениями, надменная, капризная и своевольная, она умела там, где хотела нравиться, с неотразимым воодушевлением пускать в ход всю вкрадчивость своей гибкой натуры, всю игру самого тонкого ума, полного колкости и иронии.

Вскоре она стала объектом внимания цесаревича Александра Николаевича. Достоверных сведений о романе княжны и будущего императора не имеется. В 1854 году Тютчева писала: «Она не отказывает себе в удовольствии слегка пококетничать с великим князем, и об этом много говорят при дворе. Я думаю, что в этой игре есть много ребячества, а может быть, и желание подразнить и скандализировать лиц, недоброжелательный надзор которых она чувствовала над собой, так как вызывающее отношение к общественному мнению у неё в натуре». В её защиту выступил и граф Шереметев: «Известно её положение при дворе, хотя оно было не совсем таково, каким многие считали. Это — не княгиня Юрьевская , и сравнение невозможно. Умная, вкрадчивая, проницательная и властная, она владела волею и сердцем Самодержца, но не в ущерб приличию и порядочности. Она фрейлина большого двора и из публики нередко составляет обычную партию Государя».

Такового же мнения придерживался и Е. П. Феоктистов , который хорошо знал Долгорукову. По его словам, она «была пуританка в полном смысле слова, женщина чрезвычайно строгая и к другим, и — главное — к самой себе, с каким-то восторженным настроением, способная до крайности увлекаться идеалами, иногда чрезвычайно странными и дикими, но в которые она слепо верила. Александр Николаевич находил в княжне Долгорукой самый искренний отзыв своим задушевным помыслам, и установившаяся между ними связь вовсе не имела того предосудительного характера, какой приписывали ей придворные сплетни». В 1857 году Тютчева замечала, что «Александрина бывает очень часто в свете, она очень хороша и пользуется большим успехом. После графини Морни она теперь в самой большой моде».

Однако при дворе Александрин, носившую прозвище «la grande demoiselle» не любили. Тютчева относила это на счёт характера: «Я никогда не слышала, чтобы она о ком-либо дурно отзывалась, но чёрт от этого ничего не терял: в изумительной степени владела она искусством коварства, и величайшим для неё наслаждением было уязвлять собеседника жалом своих сарказмов, не давая ему возможности защищать себя из страха попасть в смешное положение. Понятно, что её не любили». Другие мемуаристы намекают на непростые отношения в императорской семье. Княгиня Е. А. Черкасская писала в дневнике в 1859 году:

Императрица казалась грустна, что, впрочем приписывается её здоровью. Кн. Долгорукая устраивала картины, в которых участвовала, очень хлопотала. Государь обращал на неё большое внимание, чего она очень искала, вообще заслужила всеобщее порицание, но много способствовала оживлению и веселью.

В дневнике великого князя Константина Николаевича в 1859 году имеется запись: «30 октября… вечером в Арсенале маленькая французская пьеса „La ligne droite“ (Прямая линия). Играли Фредро, Голицын и несносная Долгорукова». 22 ноября того же года он пишет: «Успели до обеда немного прокатиться. В это время у Орловских ворот встретили Сашу верхом, а вслед за тем Александру Сергеевну Долгорукову, так же верхом, совершенно одну. Заключение из этого нетрудно. Больно».

Согласно дневнику А. В. Маркова-Виноградского, с «прекрасною наружностью княжна Александра Долгорукова соединила в себе ум, имевший знания; благородство, чуждое корыстных поползновений; и душевную доброту. Она жила во Дворце и комнаты её не отличались пышностью. Не видно было драгоценных подарков от её высокого обожателя. Там были только книги, эстампы, статуэтки с надписью: «От друга Вашего Александра». Она не отвлекала императора от государственных дел, и он много работал. Она была слишком горда, чтобы извлекать лично для себя выгоды из любви царя. Но обогатила родителей, выхлопотав у царя дозволения отцу поставлять в армию в Крым консервы сушеной капусты. Эта капуста доставила 600 тысяч барыша и спасла их расстроенное состояние. Она искренно любила царя и пользовалась его любовью весьма долго. Наконец, надо было выдать её замуж, и князь Альбединский стал её мужем. Она была горда и чуть не изошла слезами, когда выдавали её за князя, заплатив предварительно его долги в 200.000 рублей! Она почти ослепла. Бедная!» . В 1862 году её отношения с императором прекратились.

Наконец фаворитка получила «полную отставку» и придворные получили удовольствие посмаковать этот факт, когда развенчанная любовница явилась в дворцовую церковь с распухшими, красными глазами. Во время службы она глотала слёзы, а все, кто за день до этого пресмыкался перед ней, теперь держались поодаль от несчастной.

Замужество

В мае 1862 года поэт Тютчев писал жене: «Сообщу тебе самую захватывающую новость. Александра Долгорукова выходит замуж! Эта вещь положительная, объявленная, официальная! Но свадьба будет только через полгода» .

9 (21) ноября 1862 года Долгорукова вышла замуж за красавца генерала Петра Павловича Альбединского (1826—1883), который был старше невесты на восемь лет. Венчание было Петербурге в Придворной церкви Зимнего дворца . Брак был вполне удачным. По словам современника, Альбединский боялся своей жены, «она подавляла его своим нравственным превосходством, твердостью своих хотя зачастую странных, но тем не менее достойных уважения принципов; если бы она хотя на минуту усомнилась в благородстве своего мужа, то не задумалась бы отвернуться от него. Но Петр Павлович устранял всякую возможность подобных сомнений с её стороны. Он играл на ней, как играет Рубинштейн на фортепиано, и достиг того, что казался в её глазах образцом добродетели».

Благодаря браку, Альбединский сделал успешную карьеру. В 1866 году он был назначен прибалтийским генерал-губернатором, а в 1880 году Варшавским генерал-губернатором. В Варшаве мадам Альбединская царствовала как настоящая королева, она сумела понравиться полякам, несмотря на сильное предубеждение, которое они испытывали к русским сановникам. Альбединский скончался в Варшаве в 1883 году в результате неудачной операции камнесечения. После смерти мужа Александра Сергеевна в течение нескольких лет жила в Петербурге и получала пенсию от государства. В мае 1896 года, во время коронации императора Николая II , была пожалована в статс-дамы и награждена орденом Святой Екатерины второй степени. Скончалась 30 августа 1913 года в Каннах . После отпевания 15 апреля 1914 года в посольской церкви Михаила Архангела была похоронена на городском англиканском кладбище Гран-Жас .

В браке имела троих детей, которым, по словам современника, хотела дать «самое образцовое воспитание и немилосердно мудрила над ними». Приглашаемые лучшие учителя не угождали ей; поэтому она вознамерилась быть руководительницею не только детей, но и учителей: «она просыпалась в шесть часов утра и усердно читала педагогические книжки и журналы, старалась изучить каждый из предметов, которые преподавались её дочерям и сыну, и все это для того, чтобы преподавание согласовалось с собственною её системой, трудною для уразумения посторонних лиц» :

• Мария (1863—1928) — фрейлина, вышла замуж за геологa (1859 — 6.9.1919, Нижний Новгород), сына П. А. Чихачёва .
• Ольга (1865—1953) — фрейлина, с 1920 года жила в эмиграции в Швеции, умерла в Стокгольме.
• Александр (1868—1959) — коллежский советник , удостоенный придворного звания «в должности церемониймейстера».

В искусстве

• Ф. И. Тютчев посвятил Долгоруковой четверостишие :

Чудо чистой гармонии, тайна, печаль!
В этом милом созданьи нет жизненной прозы.
И душа погружается в ясную даль,
И рождаются в сердце неясные грезы. (Перевод В. А. Кострова)

• А. С. Долгорукова была прототипом Ирины в романе « Дым » И. С. Тургенева .

Узнавали и в Ирине — главной героине романа — княжну А. С. Долгорукову (в замужестве — Альбединскую) — фаворитку Александра II, «история» которой получила тогда широкую огласку .

Её супруг был одним из двух прототипов генерала Ратмирова (вторым стал А. П. Ахматов )

• И. С. Тургенев в формуляре романа « Отцы и дети » прямо указывал, что она является основой для внешности Анны Сергеевны Одинцовой :

Наружность её вроде Княжны Долгор(укой). Очень стройна — некрасива с первого взгляда, кожа не совсем чиста, нос довольно толстый — но удивительные глаза.

• Кандидат филологических наук и доцент кафедры русской литературы СГУ И. В. Чуприна в своей работе «О реальной основе некоторых произведений И. Н. Крамского и И. С. Тургенева» доказывала, что на картине Крамского « Неизвестная » изображена А. С. Долгорукова

Примечания

Ссылки

• на « Родоводе ». Дерево предков и потомков