Колесникова, Мария Александровна
- 1 year ago
- 0
- 0
Мари́я Алекса́ндровна Ма́ркова ( 5 февраля 1982 , Мыс Шмидта ) — русская поэтесса , член Союза российских писателей . Лауреат Премии Президента РФ для молодых деятелей культуры (2011) и ряда других премий .
Родилась на Чукотке в семье геологов-разведчиков, в раннем детстве переехала в Вологодскую область , с 2008 года живёт в Вологде . Училась на филологическом факультете ВГПУ . Писать стихи начала в школе, в 2005 году опубликовала небольшой самиздатовский сборник стихов «Упоение». За этим последовала книга «Мёд — червоточина» ( 2007 ), также самиздат. Наиболее заметные произведения Марии Марковой публиковались в литературной периодике: « Литературной газете », журналах « Знамя », « Дружба народов », « Дети Ра », « Сибирские огни » и др. В 2008 году вступила в Союз российских писателей .
Финалистка Илья-Премии 2005 года , лауреат Международной поэтической премии «Серебряный стрелец» ( 2008 ) . Дважды становилась дипломантом Международного Волошинского конкурса : в 2008 году с подборкой стихов и в 2010 году с рукописью книги «Рай» . Участница Х (мастер-класс журнала « Знамя ») , по итогам которого представлена к Государственной стипендии Министерства культуры РФ .
В 2011 году М. Маркова стала обладателем премии Президента РФ для молодых деятелей культуры 2010 года с формулировкой «за вклад в развитие традиций российской поэзии» . В том же году она была признала «Писателем года» по версии журнала « » .
В 2012 году в издательстве « Воймега » вышел первый «официальный» сборник стихов М. Марковой «Соломинка». Книга была благосклонно встречена критикой. В частности, « Литературная газета » отмечала: «Её поэзию отличает не по годам зрелый взгляд на жизнь, чувственность, мастерское владение словом. Эти стихи рассчитаны на вдумчивого, подготовленного читателя, способного не только сопереживать лирическому герою, но и фантазировать вместе с ним» .
Высокую оценку книге в газете « НГ-Экслибрис » дала критик Е. Погорелая : «Мандельштамовская акмеистическая нота уравновешивается в „Соломинке“ музыкальностью, песенностью, дневниковостью то удлиненных, то укороченных строчек, частностью и „незначительностью“ сюжетов, которые спустя годы приходят на память и заставляют нас вздрогнуть и замереть от внезапного острого осознания одновременно и полноты, и подчеркнутой непоправимости бытия… На каждый бытовой и трагический „тезис“, который у большинства людей способен вызвать оторопь или брезгливость, в „Соломинке“ Марковой есть „антитезис“. Это тайна существительного „любовь“, которое в разных своих обличиях и вариациях появляется в сборнике и звучит в каждом марковском тексте, как будто подсказывая, в каком направлении развивается поэтическая философия и этих трех авторов, и издательства „Воймега“ в целом. Такая простая, бесхитростная философия, лучше всех сформулированная поэтом Уистаном Оденом ещё в 1939 году: „We must love one another or die“» .
В 2013 году Мария Маркова стала лауреатом поэтического фестиваля « » .
…я дочитал до строчки «земляника, — зовёт, — земляника» — и вздрогнул, словно это меня окликнули. Такое случается крайне редко, и ошибиться тут невозможно. Поверх авторской манеры, вытесняя и как бы отменяя её, слышится голос самого стихотворения. Неясно кто, непонятно откуда — сами стихи окликают тебя, говорят с тобой, увлекая в чащу неведомой речи. Это не единственное отличие вещей Марковой от «хороших стихов». Её владение стиховой техникой — естественное и как будто врожденное (то есть кажется, что врожденное, а на самом деле это не так). Такое умение в помощь только до поры: для той работы стиха привычная легкость усилий, скорее, во вред. Этот — иногда непосильный — груз легкости хочется переложить на чужие плечи.
В книге «Мёд — Червоточина» Маркова предстает перед читателем как стихотворец с буквально на глазах складывающейся оригинальной манерой. Манера эта состоит в особой атмосфере доверительности, в интонации интимного разговора, до определённой черты раскрывающего внутренний мир автора… Утверждение своего личного душевного пространства, ценимого и лелеемого именно за то, что оно своё, — и есть основа своей интонации Марковой. Автор не лезет с революциями и громами, не раздвигает границы своего Я до космических пределов. Нет, просто есть понимание того, что космос внутри гораздо главнее космоса большого.
Стесняющая дыхание тревожная интонация, неумолчная взволнованность, не переходящая ни на крик, ни на шепот, создают такое особое звучание у стихотворений Марковой, что ему не можешь не верить, остаться к нему безучастным. «Критический разбор», пожалуй, показался бы мне здесь неуместным, неорганичным, даже досадным. В горестных нотах поэзии Марковой живёт нерушимая гармония, — её стихи — своего рода «счастье в печали», сладость трагедии, боль вместе с лекарством.
— .
Стихи М. А. Марковой отличаются редкой чистотой поэтического голоса и не менее редкой в наше время незамутнённостью лирического чувства. В поэзии М. А. Марковой присутствует сильный лирический характер, определяющий собственный взгляд на мир и отстаивающий собственные нравственные приоритеты. Её поэтическая сосредоточенность выгодно выделяет её в общем литературном ряду. М. А. Маркова — одна из самых серьёзных и перспективных фигур нашей молодой поэзии.
По мнению экспертов, творчество М. А. Марковой, развивающее и обогащающее лучшие традиции российской словесности, достойно присуждения премии Президента Российской Федерации для молодых деятелей культуры 2010 года за вклад в развитие традиций российской поэзии.
— Официальное сообщение на сайте Президента РФ .
Чувство любви и благодарности, кажется, ни разу не изменяет лирическому герою. Равно как и автору ни разу не изменяет музыка стиха, но иногда тот самый страх перед молчанием и ограничением свободы (а в вечном, неподвижном мире и несвобода ведь тоже будет вечной) заставляет стихи делаться чуть избыточными. Скажем, финал замечательной в целом «Пчелы Паганини» почти тавтологичен. И пример этот, хотя и один из немногих, всё же не единичный.
Проблема избыточности текста, к счастью, не стала системной и, надеюсь, таковой не станет. Способов преодоления этого автор, кажется, знает великое множество, и один из них, может быть самый интересный — появление третьего. Почти во всех случаях, когда в стихи Марии Марковой входит не тень, но живой и точно во плоти пришедший герой, вещь оказывается замечательно удачной.