Клуб-81 — объединение литераторов ленинградского андеграунда, возникшее в Ленинграде в 1981 году в результате соглашения с Пятым управлением ленинградского КГБ, руководством местного отделения Союза писателей и городскими властями . Официальное название: «Литературно-творческое объединение "Клуб-81" при Ленинградском отделении Союза советских писателей » .

Объединял около 70 представителей «второй культуры» ( В. Кривулин, О. Охапкин , С. Стратановский , Е. Шварц , Б. Дышленко , Б. Кудряков , А. Драгомощенко , М. Берг , , А. Миронов и др.) с добавлением ряда литераторов, предложенных куратором Клуба от Союза писателей Юрием Андреевым .

Включал секции прозы, поэзии, критики, перевода, музыки ( С. Курехин , Б. Гребенщиков , ) и театральную студию Э. Горошевского (располагалась на просп. Чернышевского, 3). Проводил конференции, симпозиумы, а также музыкальные концерты, но прежде всего, литературные чтения (в том числе с участием большого числа представителей московского андеграунда от Д.А. Пригова , В. Ерофеева , В. Сорокина , Л. Рубинштейна до Т. Кибирова , А. Парщикова , Б. Кенжеева , Ю. Кублановского и др.) .

Первое время все события проходили в концертном зале Литературно-мемориального музея Ф. М. Достоевского , с середины 1982 — в собственном помещении на ул. Петра Лаврова (ныне Фурштатская ул.), 5. В 1985 вышел отредактированный Юрием Андреевым (Л., 1985) , первый официально изданный коллективный сборник авторов самиздата. В конце 1988 на фоне идущей перестройки деятельность Клуба прекратилась.

Предыстория

В конце 1980 года на квартире поэта В. Кривулина, редактора и издателя самиздатских журналов «37» и , был проведен обыск, формально по делу , по существу в рамках активизации ленинградского КГБ после перевода в Ленинград генерала О. Калугина , одной из задач которого было прекращения изданий представителей ленинградской «второй культуры» за границей. Во избежания ареста Кривулин был вынужден согласиться с запретом его самиздатских журналов (через несколько месяцев под угрозой репрессий был вынужден уехать за границу его соредактор по «Северной почте» Сергей Дедюлин ) . В качестве компенсации за прекращение журнальной деятельности Кривулину было предложено возглавить официальное литературное объединение с обещанием публикаций (естественно в обмен на отказ от публикаций за границей). Кривулин от предложения отказался, но рассказал об этом разговоре приятелям и знакомым по андеграунду, в том числе редактору и издателю самиздатского журнала «Часы» Б. Иванову , которому эта идея понравилась.

В последующие несколько месяцев переговоры (подробности которых знал узкий круг, близкий к редакции журнала «Часы», а остальные узнавали спустя месяцы и годы) проходили как по заранее написанному сценарию. Со стороны КГБ их вел капитан В.П. Соловьёв, который, торопя события, на первой же встрече направил контактную группу, сформированную Б. Ивановым, предпочитавшим оставаться за кадром, на встречу с руководством Союза писателей . Позвонил в Союз писателей и договорился, что прямо сейчас зайдут для важного разговора несколько неофициальных литераторов. В контактную группу входили Ю. Новиков , и мало кому известный Игорь Адамацкий ; плюс странным образом появившийся А. Драгомощенко, непонятно от кого получавший информацию.

Вот как Шнейдерман описывает ситуацию, когда пришедшая на переговоры контактная группа, успевшая дойти от дворца Белосельских-Белозерских до Дома писателей на улице Воинова, неожиданно столкнулась у входа с Драгомощенко:

Когда около двух часов дня мы подошли к Дому писателя, у входа нас поджидал А. Драгомощенко, сообщивший, что по городу идут разговоры, что мы повязали себя с “органами”, и это многих от Клуба отпугнет. Вот ведь как: еще никакой конкретной информации о нашей встрече с Соловьевым ни у кого не было, а слухи уже пошли!

Так как встречу с руководством Союза писателей организовал КГБ, идея нового литературного объединения была встречена доброжелательно, хотя того же Шнейдермана «удивила та легкость, с какой Союз пошел на контакт с неформалами, своими антагонистами. Ведь до этого любая попытка диалога отвергалась». А тут все получилось само собой. И быстро. Уже 30 ноября в Музее Достоевского состоялось учредительное собрание Клуба-81, на котором был представлен черновой вариант Устава. А 30 декабря общее собрание Устав утвердило. Контакты с КГБ не афишировались, сообщалось только о переговорах с Союзом писателей. Влияние КГБ стало достоянием гласности с началом первых репрессий, тем более, что главный мотор всей затеи капитан Соловьев скоро заболел и умер. Его место заняли майор П. Н. Коршунов (настоящая фамилия Кошелев: его потом А. Собчак сделает ), и (настоящая фамилия Лукин), окончивший исторический факультет Института им. Герцена и успевший поработать школьным учителем. Тем временем начались клубные вечера, чтения, организационные мероприятия по выбору руководителей секций и сбор материалов для клубного сборника.

Чтения, концерты

За несколько лет через чтения в музее Достоевского прошли почти все более или менее известные писатели ленинградского и московского андеграунда. При этом ряд принципиальных нонконформистских литераторов от членства в клуба отказались, несмотря на неоднократные уговоры . Клуб был первой публичной площадкой, где неофициальная литература получила возможность легально обращаться к более широкой публике, чем привычные квартирные чтения.

Ряд выступлений стал событиями в жизни нонконформистской литературы. Наибольший резонанс получили несколько выступлений Д.А. Пригова, В. Ерофеева, В. Сорокина, которые специально для этого организовали группу с эпатажным названием . И хотя никакой официальной цензуры не было, эти выступления заставили вмешаться кураторов от КГБ. Их появление на сцене объяснялось недовольством «конторы» ходом событий по принципу: КГБ за всем следит, вот и реагирует. В самом Клубе они пока не появлялись, а поначалу транслировали свои мнения через контактирующих с ними членов Клуба. Одновременно выяснилось, что ряд членов клуба, близких к Юрию Андрееву, прежде всего , отстаивают вполне патриотические позиции, с которых критикуют то, что кураторами Клуба интерпретировались как антисоветчина.

Затем прошел поэтический и прозаический вечера в Мраморном зале Дома писателей на улице Воинова, что интерпретировалось как важные этапы легализации «второй культуры». Со стороны членов Союза писателей и стремившихся к вступлению в него членов различных процесс легализации андеграунда воспринимался с враждебностью. И ни к какому реальному сближению эти события не привели, оставаясь эпизодами, которые не получали однозначной интерпретации.

Ю. Колкер (из рассказа о Клубе-81):

…в программке нельзя было употребить слово поэты, и непосвященный не знал, будет он слушать стихи или прозу. Но словосочетание литературное объединение было уже не вынужденной уступкой бытующим нравам, а просто плевком в адрес выступавших: так или иначе известных авторов, пишущих не первое десятилетие, в возрасте около (и даже старше) сорока, приравняли к членам рассеянных по городу любительских кружков, посещаемых юнцами и пенсионерами и доставляющих легкий хлеб их руководителям, членам союза писателей. Едва сообразив все это, я увидел, как Андреев выводит на сцену своих подопечных… Здесь их ожидали новые унижения. Куратор решил предварять каждое выступление краткой характеристикой автора. Обнаружилось, что благообразный сотрудник Пушкинского дома плохо владеет словом и не понимает стихов, но очень хорошо знает свою роль: все представляемые (лучше знакомые аудитории, чем ему) оказались у него людьми хоть и не бездарными, но все же еще далекими от подлинного профессионализма.

Факультативными событиями становились музыкальные и зрелищные концерты с участием С. Курехина, В. Чекасина , Б. Гребенщикова, американского саксофониста и , певицы В. Пономаревой . Для российских музыкантов их выступления в публичном пространстве зала музея Достоевского тоже было важной вехой легализации и расширения своей аудитории.

Репутация клуба

Если наиболее распространенное самоощущение членов Клуба базировалось на уверенности, что все происходящее есть факт усиления позиций нонконформистской литературы, заставившей официальную литературу и власти смириться с процессом наступления «второй культуры», то для посторонних наблюдателей, близких к диссидентским кругам, все было намного сложнее. Аудитория еженедельных чтений, отчасти состоявшая из приятелей и родственников членов Клуба, разделяла позитивное восприятия событий как активизацию андеграундной литературы, ее наступательный тренд. Зато диссидентские круги более чем скептически относились к происходящему. Такой авторитетный диссидент и сиделец как Вениамин Иофе , в перестройку возглавившей ленинградское отделение «Мемориала» , советовал знакомым не появляться на клубных площадках, контролируемых КГБ, во избежание неприятностей и ущерба для репутации.

Для этих подозрений имелись аргументы. То, что Клуб-81, как и другие появившиеся в это время объединения, легализующие андеграунд, как тот же Рок-клуб или Товарищество экспериментального изобразительного искусства , инициированы КГБ, подозревали. Понятно, что до перестройки никаких доказательств этого не было, но затем они появились. Уже в 1991 генерал О. Калугин в ряде интервью и книге «Вид с Лубянки» утверждал, что процесс легализации андеграундной культуры был инициирован, управлялся и продвигался ленинградским КГБ:

В общем, задача КГБ взять ситуацию под контроль. И поэтому управление способствовало созданию не только рок-клуба. Была организована и выставка независимых художников Ленинграда. Причем обком партии из-за своей негибкости был категорически против. И — представляете — нужно было доказать, что все равно выставка где-нибудь состоится, а так у нас будут свои люди, будет информация. То же самое произошло и с писателями — в 1985 -м году Лениздат выпустил "Круг" — сборник молодых авторов. Писатели жаловались, что им не дают высказаться. Вот взяло УКГБ и договорилось с обкомом: "Давайте сделаем сборничек, пусть ребята успокоятся, порадуются" .

Понятно, что КГБ продвигало андеграунд в рамках поставленной перед ним задачи (по некоторым сведениям, поставленной перед О. Калугиным главным идеологом М. Сусловым ) прекратить публикации за рубежом и немного обновить литературную советскую элиту, слишком закостеневшую в защите своих привилегий. Публикации на Западе пытались прекратить репрессиями, они не очень помогали, решили предложить обмен процесса легализации на отказ от издания за рубежом. Соответствующий пункт пытались включить в Устав Клуба, но он был вычеркнут из окончательного текста. Понятно, что на Западе публиковались лишь несколько наиболее видных (возможно, видных именно поэтому) членов Клуба, но отказаться от этой опции Клуб не был готов.

Однако тот факт, что Клуб-81 изначально контролировался КГБ, причем, не только извне, но и изнутри, получило доказательство после публикации в 2020 году реакции на выпущенный еще в 1986 году КГБ СССР сборник статей «Труды Высшей школы», предназначенный для служебного пользования. Один из пронумерованных экземпляров предназначался для КГБ Литовской ССР. И публикация этого тома стала своего рода сенсацией. В статье «Некоторые вопросы профилактики негативных процессов, осуществляемой советской контрразведкой в сфере борьбы с идеологической диверсией противника» рассказывается об успешных способах профилактики на примере ленинградского андеграунда.

Склейка 203 и 204 страниц издания КГБ «Труды Высшей школы» 1986 года:

Такой метод профилактики негативных процессов, как перевод неофициально возникающих группирований на официальную основу, направление негативного процесса в политически выгодное русло заслуживает особого внимания. Так, при Ленинградском отделении Союза писателей РСФСР по инициативе 5-й Службы УКГБ по Ленинградской области образован «Клуб-81», объединивший более 70 так называемых «непризнанных литераторов». При Ленинградском Доме самодеятельного творчества образован «рок-клуб», в котором зарегистрировано около 40 неофициальных музыкальных ансамблей города. На основные позиции в руководстве клубами продвинуты агенты, пользующиеся авторитетом в так называемой «околотворческой» среде. При этом учитывается, что профилактику антиобщественной деятельности участников подобных самодеятельных формирований нельзя считать законченной, пока не будут устранены (локализованы, нейтрализованы) факторы их возникновения и развития. Перевод на официальную основу должен быть осуществлен не только по форме, но и по содержанию. Это означает, что необходимо добиваться полного отказа участников негативных процессов от своей антиобщественной деятельности, направления их сознания и творческой энергии на решение задач коммунистического строительства... .

Среди предположений, кто именно в руководстве Клуба 81 был агентом КГБ, лидирует кандидатура Игоря Адамацкого . Для большей части аудитории ленинградского андеграунда он впервые появился на первом собрании Клуба 81, где и был избран Председателем правления, на чем настаивал Б. Иванов, игравший роль серого кардинала и дергавший за ниточки из-за кулис и только спустя несколько лет в 1984 сменивший Адамацкого на посту главы Клуба. Уже впоследствии стало известно, что Адамацкий участвовал уже в первых встречах контактной группы с КГБ и руководством Союза писателей. Можно не сомневаться, что Борис Иванов и его близкое окружение из редакции «Часов» знали о роли Адамацкого, но это, скорее всего, было частью соглашения. Тем более, что в редакции этого самиздатского журнала были и другие люди, которых подозревали в сотрудничестве с КГБ, в частности, Юрий Новиков.

Однако управление (или попытки управления) объединением андеграундных литераторов не означало, что члены Клуба защищены от репрессий.

Арест В. Долинина

Этот арест был не первый в среде нонконформистской культуры с момента организации Клуба-81 или подготовки к его созданию. В 1980 была арестована Н. Лазарева, редактор феминистического журнала «Мать Мария» , и К. Азадовский по сфабрикованному обвинению из-за подброшенных наркотиков. В 1981 был арестован историк, редактор исторического сборника «Память» и будущий создатель «Мемориала» А. Рогинский . В конце того же года арестован . В 1982 повторно арестована Н. Лазарева, уже отбывшая 10-месячное наказание. В 1983 были арестованы литературовед М. Мейлах , распространитель самиздата . Все они в разной степени были близки к андеграундной литературе, имели приятельские связи с некоторыми членами Клуба.

Но арестованный в середине 1982 года был членом Клуба, его казначеем (собирал членские взносы), и его арест был в том числе напоминаем от КГБ, что никто не защищен от репрессий. Плюс этот арест был знаком недовольства руководства КГБ ходом событий: их схема по обмену отказа от публикаций на Западе на процесс легализации андеграунда и официальных публикаций хорошо выглядела на бумаге. В реальности оказалось, что большая часть представителей «второй культуры», особенно та его часть, что устала от полуподпольного существования, благосклонно относится к расширению своих возможностей за счет официальной культуры, но отказаться от своей независимости не желает.

Долинин, арестованный вместе с Р. Евдокимовым , был обвинен в издании информационного бюллетеня СМОТа , но Клуб-81 встал на его защиту и не только не осудил его деятельность, интерпретируемую как противозаконная, но и защищал его как на общем собрании, так и при встрече контактной группы с кураторами от КГБ. Хотя письмо в защиту Долинина подписали только 22 человека , но предложение Юрия Андреева исключить Долинина из Клуба не прошло.

Подготовка сборника «Круг»

Главная часть обещаний кураторов Клуба об издании произведений его членов постоянно откладывалась. Некоторые члены Клуба или близкие к нему публиковались, так накануне создания Клуба в конце 1980 года в издательстве Советский писатель вышла книга верлибров Г. Алексеева «Высокие деревья», еще раньше в Лениздате появилась книга стихов В. Ширали «Сад». Ширали был близок к куратору Клуба Юрию Андрееву и очень часто разделял и транслировал его позицию. Произведения других членов Клуба были собраны в четыре тома (каждый около 500 машинописных страниц) и переданы Юрию Андрееву, который в результате своей редактуры и беседы с каждым автором сформировал сборник «Круг», вышедший в конце 1985 года с произведениями 34 поэтов и прозаиков, согласившихся с редактурой Андреева или подобравших для публикации более проходные произведения. Выход сильно отцензурированного сборника, хотя и являющегося первой публикацией андеграундной литературы, не стал большим событием , тем более что уже начиналась горбачевская перестройка, поглотившая внимание от этого события под впечатлением других и куда более масштабных.

Итоги

Отношение к Клубу-81 спустя десятилетия остается двойственным. Если многие бывшие члены Клуба и в первую очередь его руководство из редакции журнала «Часы» отстаивают мнение, закрепленное, в том числе, в книге Б. Иванова об истории клуба , что андеграунд переиграл КГБ на его же поле и смог воспользоваться возможностями, предоставленными Клубу из-за его активной наступательной позиции, ничего не дав взамен и не поступившись своими принципами. То неангажированные критики отмечали компрометирующую тень от сотрудничества с КГБ , которая после ряда публикаций приобрела характер обвинения не только в связи ряда членов правления клуба с властями, но и просто агентов КГБ в руководстве Клуба, о чем сам Б. Иванов не мог не знать, но никак не выдал себя, продолжая до конца отстаивать комплиментарную версию Клуба, как независимого объединения ленинградского андеграунда, победившего КГБ накануне перестройки.

Однако открытые и бесцензурные чтения, в том числе наиболее видных представителей ленинградского и московского андеграунда, которым до славы оставалось всего несколько лет, и концерты ряда авангардных исполнителей, повлияли на узкую прослойку посетителей этих чтений и концертов психологически позитивно. Хотя уже во время функционирования Клуба стало отчетливым несовпадение эстетических, культурных, а через них и политических позиций ряда членов Клуба, на тех, кто тяготел к более вестернизированным культурным практикам, как московский концептуализм или такие поэты как В. Кривулин, Е. Шварц, А. Миронов, С. Стратановский, и более почвеннически ориентированных, что было характерно для большей части редакции «Часов», а впоследствии проявилось не только в эстетическом, но в идеологическом и политическом размежевании. И для многих именно Клуб-81 с его историей стал перископом, сквозь который удалось увидеть будущее .

Примечания