Херсонский сюжет в произведении русского писателя Николая Гоголя « Мёртвые души » выделяется и отмечается вниманием литературоведами и критиками.

Суть сюжета заключается в наделении Павла Ивановича Чичикова , главного героя произведения, скупающего несуществующих крестьян, титулом «херсонского помещика», статусу которого верят чиновники, подразумевая, что он и есть «херсонский помещик», переселяющий крестьян, тогда как Чичиков, зная, что он не настоящий «херсонский помещик», тем не менее отождествляет с собой этот статус и воображает себя таковым .

Суть херсонского сюжета

Упоминание о Херсонской губернии возникает в начале восьмой главы «Мёртвых душ», вначале как импровизированный ответ Чичикова председателю Ивану Григорьевичу на вопрос, о том, куда намечен вывод купленных крестьян , а далее в качестве досужей сплетни, которая циркулирует по уездному городу и создаёт Чичикову репутацию «херсонского помещика». Доктор филологических наук, профессор русской литературы в Карла Соливетти пишет, что читатель догадывается о вымышленности поместья, однако достоверно об этом, равно как и персонажи, читатель знать не может. «Таким образом, — пишет Соливетти — херсонское поместье подано как желанный, но пока что, видимо, не существующий конечный пункт путешествия Чичикова» .

План приобретения мёртвых крестьян, задуманный Чичиковым, определяется устами самого главного героя таким образом:

Правда, без земли нельзя ни купить, ни заложить. Да ведь я куплю на вывод, на вывод; теперь земли в Таврической и Херсонской губерниях отдаются даром, только заселяй. Туда я их всех и переселю! в Херсонскую их! пусть их там живут! А переселение можно сделать законным образом, как следует по судам. […] Деревню можно назвать Чичикова слободка, или по имени, данному при крещении: сельцо Павловское.

В новой действительности, определяемой Чичиковым как и реальная географическая территория Херсонской губернией , определяется место и для Чичиковой слободки, и для «переселяемых» крестьян. Литературовед и культуролог определяет эту «чичиковскую» действительность как подобие заколдованного места, на которое Чичикову мысленно стоит вступить, «как „несуществующие“ крестьяне облекаются в плоть и кровь, а сам он оборачивается помещиком, будто владеющим живыми душами» .

Учёный-лингвист Л. Ф. Миронюк пишет, что «отсутствующее, наделяемое не относящимися к нему признаками, оказывается в наличии; возникает характерная для гоголевского письма онтологическая путаница, приводящая к своеобразному стиранию граней бытия-небытия, явного-мнимого». По мере развития „херсонского“ сюжета эта путаница только нарастает — пишет Кривонос .

Кривонос считает, что маршрут переселения чичиковских крестьян «получает таким образом историко-географическую и историко-психологическую мотивировку, что, существенно для понимания чичиковского плана, если рассматривать его в контексте исторического времени». Выбор Чичиковым конечной точки переселения, по мнению Кривоноса, «при этом не объясняет, какое место отведено автором Херсонской губернии (не как географической территории, а как порожденной чичиковским планом пространственной фикции) в пространственно-символической конфигурации поэмы» .

Гоголь своё отношение к чичиковской авантюре выражает разными средствами, в том числе и посредством комической обработки идей «греческого проекта» Екатерины II , предусматривавшего присоединение Крыма , с которым «Россия получала свою долю античного наследства» и возвращалась туда, где «брало начало русское христианство», принятое в древнем Херсонесе , в память о котором был назван вновь построенный Херсон .

Кривонос резюмирует оценку сюжета утверждением, что «фиктивность „земного рая“, локализованного в Херсонской губернии, соответствует фиктивному статусу „херсонского помещика“, как со смехом обращается к Чичикову на балу у губернатора Ноздрев („А, херсонский помещик, херсонский помещик!“), горланя, что он „торгует мертвыми душами“» .

Соливетти считает, что для понимания литературных замыслов Гоголя необходимо учитывать неоднозначность отсылки к Херсону как топониму. Филолог выделяет три вероятные грани оценки Херсона. Первой назван «реальный образ малоосвоенных территорий на южных окраинах империи, о которых ходили легенды как среди дворян, так и в среде крепостных крестьян, мечтавших получить вольную и перебраться на более плодородные земли». Вторая грань связана с ассоциацией Херсонской губернии с так называемыми «потемкинскими деревнями» и сравнениями Чичикова с Потёмкиным . Третьей гранью, которую Соливетти называет наиболее тонкой метафорической связью, является отсылка названия южноукраинского города Херсона к Херсонесу Таврическому. «На наиболее глубоком, „религиозно-эзотерическом“ уровне Гоголю требовалось найти в русском универсуме топоним, способный выступать символом христианского преображения нации, символом возврата „мертвых душ“ – крестьян-христиан – к утраченному ими истоку высшей духовности. Иначе говоря, ему было необходимо найти географическое название, которое отсылало бы не только к природному и социально-историческому, но также и сакрально-метафизическому пространству. Как сама Херсонская губерния, так и ее название весьма подходили для замысла Гоголя» — считает Соливетти .

Примечания

Литература

• Кривонос В. Херсонский сюжет в Мертвых душах Гоголя // The South African Journal for Slavic. — 2014. — Т. 1, № 20. — С. 73-83. — ISSN .
• Кривонос В. // Literatūra. — 2015. — № 5. — С. 285-294.
• Соливетти К. // LAUREA LORAE. Сборник памяти Ларисы Георгиевны Степановой. Санкт-Петербург, 2011. — 2011. — С. 497-507.