Молодов, Анатолий Васильевич
- 1 year ago
- 0
- 0
Анато́лий Васи́льевич Э́фрос (настоящее имя — Ната́н Исаа́кович ( Иса́евич ) Эфрос ; 20 сентября (согласно сохранившейся записи о рождении ; в ряде источников 3 июня и 3 июля ) 1925 , Харьков , Украинская ССР — 13 января 1987 , Москва ) — советский режиссёр театра и кино, педагог; заслуженный деятель искусств РСФСР (1976).
Анатолий Эфрос родился в Харькове в семье инженера Исаака Вельковича (Вольфовича) Эфроса и Лидии Соломоновны Эфрос. В годы Великой Отечественной войны работал слесарем на авиационном заводе , с которым его семья была эвакуирована из Харькова в Молотов .
С детства увлечённый театром, Эфрос в 1943 году поступил в актёрскую студию Ю. А. Завадского при Театре им. Моссовета , находившемся в то время в эвакуации в Алма-Ате ; в 1944 году он поступил на режиссёрский факультет ГИТИСа , в мастерскую Николая Петрова , но параллельно посещал занятия мастерской Алексея Попова и Марии Кнебель — лучших педагогов факультета . «То, чего ему недоставало у своего педагога, — писал однокурсник Лев Щеглов, — он получал на занятиях соседнего курса. […] Это дало в будущем замечательные плоды. […] Не пройди он эту школу, может, и не было бы того Эфроса, которого мы знаем» .
Окончив ГИТИС в 1950 году, Эфрос первую свою самостоятельную постановку осуществил в 1951 году — «Прага остаётся моей» в Центральном доме культуры железнодорожников. На профессиональной сцене дебютировал в том же году спектаклем «Приезжайте в Звонковое» по пьесе А. Корнейчука в Московском областном драматическом театре им. Островского.
В 1951—1953 годах Анатолий Эфрос набирался опыта в Рязанском драматическом театре . В 1954 году он был направлен в качестве режиссёра-постановщика в Центральный детский театр , где встретился со своим институтским педагогом — уволенной из МХАТа Марией Кнебель, годом позже возглавившей театр , и под её «поощрительным надзором», как выразился П. А. Марков , в считанные годы сумел превратить забытый зрителями ЦДТ в один из самых интересных и популярных театров столицы . Хотя репертуар ЦДТ как таковой был ориентирован прежде всего на подростковую аудиторию (« В добрый час! » и «В поисках радости» В. Розова , «Друг мой, Колька» А. Хмелика и др.), при Эфросе он перестал быть исключительно детским . П. Марков, рассказывая об этом периоде творчества режиссёра, отмечал его умение говорить на языке, доступном для юных зрителей, «нигде не опошляя и не упрощая своих мыслей», спектакли его подкупали неподдельным интересом к миру переживаний подростка, он увлекался сам и умел увлечь других .
В ЦДТ Эфрос ставил почти всё, что писал в те годы Виктор Розов, и эти пьесы, как пишет А. Смелянский , позволили ему «начать свой „неравный бой“ с помпезным, липовым, мертвым искусством, которое его окружало» . Он был убеждённым сторонником К. С. Станиславского , немодного в те годы в театральных кругах, и в середине 50-х опубликовал статью «Бедный Станиславский!», в которой резко критиковал Николая Охлопкова и Бориса Равенских за фальшивую театральщину и тягу к «представлению» . Для самого же Эфроса в неоднородном наследии Станиславского наиболее актуальным оказалось то, что сам реформатор называл «линией интуиции и чувства» . Далёкий в своих исканиях от каких-либо подражаний Художественному театру и нередко вступавший в полемику с его традициями в своих прочтениях классики, в первую очередь Чехова , Эфрос вместе с тем всегда оставался поклонником старого МХАТа и много лет спустя в книге «Репетиция — любовь моя» писал: «Моими любимыми артистами были всегда Москвин и Хмелёв . Когда вспоминаешь этих выдающихся артистов, на ум приходит прежде всего то, что они были не сами по себе. Это были выдающиеся таланты, но думая о них, видишь целый ряд: Добронравов , Тарасова , Качалов , Книппер … От этого включения в „ряд“ они никогда не проигрывали. Напротив, их голоса звучали ещё мощнее. Они были не просто Хмелёв и Москвин, а мхатовские Хмелёв и Москвин, артисты великого и прославленного художественного направления» .
В Центральном детском начинали свою карьеру Олег Ефремов и приглашённые Эфросом молодые актёры Олег Табаков и Лев Дуров , и здесь, по словам А. Смелянского, в середине 50-х, ещё до прихода Товстоногова в БДТ и создания « Современника », началось возрождение российского театра .
Успех молодого режиссёра не остался незамеченным: в 1963 году Эфросу предложили возглавить Московский театр им. Ленинского комсомола , переживавший не лучшие времена.
За короткий срок режиссёру удалось возродить и этот театр; как и ранее в Центральном детском, он отдавал предпочтение современной драматургии, нередко придавая глубину и тем пьесам, которые её не имели ; при этом режиссёр, как отмечал П. Марков, «тревожился, тосковал, искал вместе с этой едва вступившей в жизнь молодёжью — он не брал на себя роль учителя» . Эфрос и здесь ставил В. Розова , в котором нашёл своего драматурга, а также А. Арбузова и Э. Радзинского , большим успехом пользовались его спектакли «В день свадьбы» (1964), «104 страницы про любовь» (1964), «Мой бедный Марат» (1965), «Снимается кино…» (1965). Здесь Эфрос впервые соприкоснулся с классикой, поставив в 1966 году « Чайку » А. Чехова , и этот спектакль оказался не менее актуальным.
Этот первый опыт даже доброжелательные критики сочли неудачным ; «Чайка», в которой режиссёр бросил вызов мхатовской традиции, многих возмутила и побудила «заступиться за Чехова» . «Ненависть, взаимная вражда, — писал П. Марков, — заменили сочувствие» . В спектакле Эфроса главным героем стал Треплев и все остальные персонажи определялись своим отношением к Треплеву ; так, Нина Заречная неожиданно оборачивалась хищницей, одержимой жаждой славы и карьеры, и в финале несла заслуженное, по Эфросу, наказание .
Последним спектаклем Эфроса в «Ленкоме» стал «Мольер» М. Булгакова , поставленный в конце 1966 года; вскоре после его премьеры, в начале 1967-го, Эфрос был отстранён от руководства театром . По мнению Смелянского, на роль руководителя Эфрос действительно не годился: одних актёров баловал, другим не давал работы, — обиженные артисты сыграли не последнюю роль в его отставке ; Юрий Завадский , Олег Ефремов и Юрий Любимов пытались бороться за Эфроса, но безуспешно .
В том же 1967 году Эфрос был назначен очередным режиссёром Театра на Малой Бронной , который в то время возглавлял Андрей Гончаров ; из «Ленкома» ему разрешили взять с собой десять актёров-единомышленников, в том числе Льва Дурова и любимую актрису — Ольгу Яковлеву . Однако первый же поставленный Эфросом на Малой Бронной спектакль, «Три сестры», подвергся критике и в конце концов был запрещён. После запрета другого спектакля («Обольститель Колобашкин» по пьесе Э. Радзинского) некоторые актёры дрогнули и покинули опального режиссёра.
Сменивший вскоре Гончарова А. Дунаев не мешал Эфросу создавать свой театр внутри Театра на Малой Бронной; в глазах московских театралов это был скорее «театр Эфроса». За 17 лет работы он создал ряд спектаклей, ставших классикой советского театра, в их числе « Три сестры » Чехова, «Ромео и Джульетта» и «Отелло» Шекспира , «Месяц в деревне» И. Тургенева , «Женитьба» Н. Гоголя , «Дон Жуан» Мольера , в котором заглавную роль в очередь исполняли Михаил Козаков и Николай Волков , и это были два разных спектакля. Именно в этот период о театре Эфроса и его актёрах (понятие «актёр Эфроса» ввёл в оборот Н. Берковский ) заговорили как о художественном направлении ; на Малой Бронной Эфрос обрёл новых единомышленников в лице Николая Волкова и Леонида Броневого . «Актёры, игравшие в спектаклях Эфроса, — пишет О. Скорочкина, — оставили в истории театра (…) свой след, свою уникальную интонацию и неповторимый стиль» .
Помимо театра, Анатолий Эфрос много работал на телевидении, поставил ряд спектаклей, снял несколько телевизионных и нетелевизионных фильмов , в том числе « В четверг и больше никогда », вошедший в число лучших лент советского интеллектуального кино. Самые известные телевизионные спектакли Эфроса — « Всего несколько слов в честь господина де Мольера », с Юрием Любимовым в роли Мольера, и «Страницы журнала Печорина» с Олегом Далем в заглавной роли.
Проблемы в Театре на Малой Бронной у Эфроса начались в 1979 году со спектакля «Дорога» по поэме Н. Гоголя «Мёртвые души», в котором режиссёр попытался представить «всего Гоголя» . Спектакль, однако, не получился; не удалась Михаилу Козакову центральная роль — Автора, актёры играли через силу. «Провал того, кто именовался в спектакле Автором, — пишет А. Смелянский, — оказался чем-то гораздо большим, чем неудачей одной роли. Тут был сигнал какого-то общего неблагополучия, душевного разлада художника то ли с его театром, то ли с самим собой. После „Дороги“ из-под Эфроса стала уходить почва» .
Неудача подорвала авторитет Эфроса в труппе; в прежние времена режиссёр любые конфликты гасил новым удачным спектаклем, на сей раз этого средства не оказалось; Эфрос отдыхал от своей взбунтовавшейся команды, работая в других театрах: он поставил во МХАТе мольеровского « Тартюфа » и «Живой труп» Л. Толстого , в Токио — «Месяц в деревне» И. Тургенева ; труппа тем временем всё больше отдалялась от него .
В 1982 году Эфрос вновь поставил на Малой Бронной «Трёх сестер», но в этот раз столкнулся с непривычным для него равнодушием зрителей. По свидетельству Смелянского, в этот период режиссёр считал, что ставку надо делать только на свежую молодую публику; но «свежая публика» покидала его спектакль во время антракта . Неуспех стал дополнительным аргументом в той борьбе, которую повёл директор театра И. Коган против Эфроса и служившего ему надёжным тылом Дунаева. В 1984 году вспыхнул конфликт, в результате которого оба режиссёра, Эфрос и Дунаев, оказались вынуждены покинуть театр .
В 1984 году Эфрос был назначен главным режиссёром Театра на Таганке вместо давно не ладившего с вычшим руководством Юрия Любимова , который, находясь в зарубежной командировке, бросил открытый вызов Министерству культуры СССР . По поводу интервью, данного Любимовым корреспонденту «Таймс» и озаглавленного «Крест, который несёт Любимов», А. Смелянский заметил, что со времен Михаила Чехова никто из российских режиссёров так не разговаривал с властью . Противостояние длилось несколько месяцев, после чего был издан указ о снятии Любимова с поста художественного руководителя театра с формулировкой: «в связи с неисполнением своих служебных обязанностей без уважительных причин» .
В сложной ситуации, когда коллектив «Таганки» пытался бороться за своего художественного руководителя, согласие Эфроса возглавить театр многими было воспринято крайне негативно: «Анатолий Эфрос, — пишет А. Смелянский, — разрешил себе войти в чужой театральный „дом“ без приглашения хозяина и вопреки его воле… На Таганке, как в „ Современнике “ или в БДТ у Товстоногова , всё крепилось цементом общей памяти. Прожитая жизнь и память об ушедших соединяла всех теснейшими узами. Любому пришельцу тут было бы очень трудно, но в данном случае дело усугублялось тем, что не дом менял хозяина, а ненавистное государство навязывало дому нового владельца» .
Любимов обвинил своего преемника в пренебрежении корпоративной этикой и солидарностью, расценил его согласие возглавить театр как штрейкбрехерство и предательство. . Бо́льшая часть труппы бойкотировала нового художественного руководителя; несколько известных актёров даже демонстративно покинули Театр на Таганке, в том числе Леонид Филатов и Вениамин Смехов , перешедшие в «Современник»; ушёл в «Современник» и многолетний соратник Любимова художник Давид Боровский .
Эфрос поставил в театре несколько спектаклей, возобновил « Вишнёвый сад » А. П. Чехова , поставленный им ещё в 1975 году; но труппа режиссёра не приняла, тем более что и эстетика его значительно отличалась от эстетики Любимова. «Премьеры, — пишет А. Смелянский, — следовали одна за другой, тут же поддерживались официозной прессой. Это ещё больше усугубляло нравственную двусмысленность ситуации. Спектакли, естественно, были разные, но ни в одном из них не было радости, того света искусства, который покорял Москву два десятилетия. Он работал в омертвелом пространстве, в ситуации общественного остракизма » .
В 1985 году произошла смена руководства страны, сделавшая возможным возвращение Любимова. Эфрос должен был уйти; он подписал коллективное письмо актёров «Таганки» в поддержку возвращения Любимова, но уходить ему было некуда . Последним его спектаклем стал мольеровский «Мизантроп», вышедший осенью 1986-го .
В ноябре 1986 года театр гастролировал в Польше , где проходили обсуждения спектаклей Эфроса, в ходе которых, по свидетельству А. Демидовой , резко осуждался его приход в Театр на Таганке . Психологическое и эмоциональное напряжение, которое испытывал режиссёр в связи с разраставшимся конфликтом, послужило косвенной причиной инфаркта, повлекшего его смерть 13 января 1987 года . Приход Эфроса на Таганку многие впоследствии считали трагической ошибкой, которая стоила ему жизни .
Анатолий Эфрос был похоронен на Кунцевском кладбище в Москве (10 уч.).
Анатолий Смелянский считает, что увольнение с поста художественного руководителя Театра им. Ленинского комсомола было счастьем для Эфроса: оно избавило режиссёра от той ответственности перед властью, которую предполагало любое официальное положение . «Он не должен был, — пишет критик, — играть роль первого советского режиссёра и подписывать письма против Солженицына , как это делал Товстоногов . Он не должен был соответствовать образу официально утверждённого диссидента , который навязали Любимову . Он мог не ставить спектаклей к революционным и партийным датам, как Ефремов . Им, в сущности, пренебрегли и оставили только одну возможность — заниматься искусством» .
Ранние постановки
Рязанский областной театр драмы
« Современник »
Московский театр им. Ленинского комсомола
Другие театры