Interested Article - Античная историография

Античная историография — совокупность исторических сочинений древних греков и римлян .

Дихотомия античной историографии

Античная историография состоит из древнегреческой историографии и древнеримской (латинской) историографии, определяемых, главным образом, по языкам исторических памятников.

Древнегреческая историография

Европейская историография обязана своим происхождением грекам. Зачатки эллинской историографии представляют, помимо записей легендарных поэтических преданий, списки олимпиоников с 776 года до н. э., летописи жрецов Симона и Аргоса, спартанских царей и коринфских пританов, записи важных местных событий, договоров, союзов и т. п.

На высшую ступень стала греческая историография у так называемых логографов , большинство которых были ионяне. Логографы первоначально излагали в поэтической прозе теогонию и космогонию, генеалогию героев и выдающихся лиц, но потом стали рассказывать также эллинские и иностранные события. Кадма Милетского считают первым из логографов. Много путешествовавший, прекрасно знавший современность, немного скептик и евгемерист в отношении к мифам Гекатей Милетский — самый значительный из них, а Гелланик представляет уже переход к чистой истории.

Блестящую эпоху эллинской историографии начинает Геродот , «отец истории», стремящийся к правдивости, но во многом ещё детски наивный историк Эллады и варваров. Он родоначальник и один из наиболее ярких представителей античной, писанной для народа, а не для немногих избранников художественной истории, с ей прекрасным изложением, живописными картинами, драматическими эпизодами и вставленными в рассказ разговорами. Наивное мировоззрение Геродота у позднейших греческих историков осложнилось и сменилось политическою тенденциозностью, но способ изложения остался тот же даже у Фукидида , глубокомысленного политика и одного из правдивейших историков. Его «Пелопонесская война», по добросовестности в собирании материалов, верности суждений, высоте мысли и отчётливости характеристик до сих пор остаётся образцовым произведением. Это первая прагматическая история, в которой психологический анализ является на смену рока (Немезиды) Геродота. Разносторонний Ксенофонт продолжал труд Фукидида, излагая свой материал легко и ясно, но не без пристрастия. Он скорее спартанец, чем афинянин, более дидактик, чем историк, менее политик, чем стратег.

Из последующих историков к школе Геродота принадлежали Ктесий , Эфор и отчасти Феопомп , к школе Фукидида — сиракузянин Филист . У этих историков сказывается уже влияние риторической школы, главным образом Исократа . Они стараются произвести впечатление искусной группировкой событий и риторическим блеском вместе с тем ими покидалась национальная почва и заменялась общеисторической.

Оживление внесла в историографию эпоха Александра Македонского и великих завоеваний на Востоке — с одной стороны, расширением круга знаний, главным образом географических, с другой — возбуждением интереса к местным древностям. Масса писателей стали разрабатывать предания отдельных народов и стран, другие принялись за историческую обработку переживаемых ими, в тесных пределах их родины, событий, третьи взялись за рассказ о подвигах эллинов на далёком Востоке. Наконец, были сделаны попытки обработать весь успевший нагромоздиться исторический материал. Влияние риторики и декламации портит большинство этих трудов, особенно подвиги Александра, представлялись в слишком романических чертах: в истории современников передавались прямые несообразности и вымыслы, наряду с анекдотами и сплетнями.

Из исследователей местной старины выдаются так называемые атфидографы, занимавшиеся хронологическими изысканиями (главные из них — Клидем , , Филохор и Истр ). По истории Александра и эллинистических государств — , Каллисфен и Клитарх , равно как и писатели-полководцы Птолемей Лаг и Неарх . Из общих историков замечательны: Тимей , субъективный, иногда тенденциозный и мало критический, но весьма учёный автор истории греков, главным образом западных, доведённой до 264 года до н. э., и Филарх , с массою отступлений изложивший историю событий до смерти Клеомена в 220 году до н. э. В первый раз в эту пору выступили на поприще более научной истории и «варвары» — Берос и Манефон . Оба они по храмовым записям изложили на греческом языке историю своих отечеств.

Ко времени падения греческой самостоятельности относится Полибий , может быть, величайший греческий историк, пишущий неизящным языком, лишённый художественного таланта, но правдивый, добросовестный, точный и определённый, прагматик, всегда имеющий в виду причины и следствия, с большим критическим талантом и совершенно свободный от пустой риторики. Он хорошо знаком с литературой предмета, где возможно — черпает свои сведения из документальных источников и в обсуждении фактов применяет накопившиеся у него за много лет наблюдения политического деятеля. Полибий — первый из греческих историков, главным интересом для которых являются судьбы Рима.

После некоторого застоя в греческой историографии, во время которого выдаётся лишь продолжатель Полибия — разносторонний Посидоний , историография опять оживляется в первый век империи. Появляются учёный географ-историк Страбон , Диодор Сицилийский , в своей компиляции желавший ознакомить римлян с историей подвластного им мира, Николай Дамасский и тенденциозный восхвалитель древнего Рима — Дионисий Галикарнасский . Лучшие времена эллинской историографии напомнил Плутарх , воскресивший в своих биографиях поэтический дух древней Эллады. Около того же времени учёный еврей Иосиф Флавий оставил на греческом языке сочинения о древностях и о падении своего народа. Немного позже писал разносторонний и тщательный Арриан , добросовестный подражатель Ксенофонта , Аппиан , изложивший этнографическую историю Римской империи, Дион Кассий , в громадной общей истории Рима желавший подражать Фукидиду и Полибию, подавший, особенно для близкого ему времени, почти одну историю войн и придворных скандалов, наконец, Павсаний , составивший антикварное описание современной ему Эллады. Геродиан является последним достойным представителем дохристианской греческой историографии со времён Марка Аврелия до Гордиана III.

Древнеримская историография

У римлян зачатками историографии были анналы понтифексов , городские и фамильные хроники, магистратские списки и другие первоначальные записи исторических фактов. Все эти памятники давали лишь сухие перечни замечательных событий и явлений, без внутренней связи и литературной обработки. Лишь со времён Пунических войн стали появляться попытки самостоятельной обработки исторического материала, прежде всего в виде летописей (анналов) и записок. Первые из анналистов знали греческих историков. Фабий Пиктор и другие авторы даже писали по-гречески, но способ изложения у них ещё весьма несовершенный, критики известий они не знают, единственная связь фактов — хронологическая. Выше всех их стоит Марк Порций Катон Старший . В его труде , излагавшем историю города от его основания до времён автора, уже сказывался метод в исследовании, и изложение было связное. Литература исторических записок развивалась одновременно с летописями. И здесь первоначально многие, ввиду невыработанности латинского языка, писали по-гречески. Эти автобиографии большей частью написаны нескладно, сухо, без литературного таланта. Заслуживают внимания лишь мемуары Луция Корнелия Суллы , оконченные учёным вольноотпущенником диктатора .

VII век от основания Рима был веком расцвета римской историографии. Усвоенным у греков методом и искусством изложения воспользовались Тит Помпоний Аттик и Корнелий Непот . Высшей ступени совершенства достиг Гай Юлий Цезарь в своих «Комментариях», в который безыскусственная простота изложения соединяется с пластическою ясностью. Рисуя вполне беспристрастную (за очень немногими исключениями) картину событий, в которых он участвовал сам, Цезарь сумел, благодаря тонкому психологическому анализу, придать своим запискам логическую законченность. Психологический прагматизм Гая Саллюстия Криспа напоминает изложение Фукидида. Своим немного архаистическим языком Саллюстий, с необыкновенной сжатостью, передаёт внутренний смысл событий, даёт блестящие характеристики, отчётливо и ярко рисует культурные картины. Некоторое сходство с ним представляет Гай Азиний Поллион , историк римских гражданских войн.

С появлением монархии свобода выражения в римской историографии была сильно стеснена, но зато стали появляться громадные общие труды, вроде римской истории Тита Ливия — произведения кабинетного учёного, в котором нет общей связующей мысли, нет равномерности и самостоятельности в предварительной обработке материала, но зато изложение плавно, гармонично, красноречиво и проникнуто большой гуманностью. Рядом с этим блестящим произведением римского Геродота стоит громадная история Помпея Трога , внёсшего в свой труд все что ему было известно о прежней судьбе народов, подвластных Риму.

Увеличивавшийся деспотизм императоров мало-помалу уничтожал возможность серьёзной обработки истории, особенно современной. Историография этого времени начинает представлять лишь безделушки, собрания анекдотов, биографии, рассказы о войнах, большие и малые руководства для школ и т. п. Наиболее известные из её представителей — Веллей Патеркул , Валерий Максим , Квинт Курций Руф и др. В более свободное от внешних стеснений время писал Публий Корнелий Тацит , один из величайших историков древности, который, по своему необыкновенному уменью постигать внутреннюю связь изображаемых событий, по глубокому знанию людей и редкому дару тонкой и меткой характеристики, по горячей любви к истине и мастерству изложения, сжатого и напористого, не уступает Фукидиду, отличаясь от него лишь большей субъективностью.

Суровый, обличительный, пессимистический тон его представляет полный контраст с спокойным и ясным миросозерцанием другого бытописателя той же эпохи, Гая Светония Транквилла , написавшего при Адриане, кроме прочих трудов, биографии нескольких императоров. После Светония римская историография опять находится в состоянии упадка: общие труды, вроде истории Флора , представляют по большей части безвкусную декламацию, биографии же императоров вырождаются или в собрания скандальных анекдотов, или в панегирики. Компилятивные биографии так называемых Scriptores Historiae Augustae весьма важны как источники, но литературного значения не имеют никакого. В IV веке массами появляются небольшие компендии и руководства для школьного обучения — Аврелия Виктора и Евтропия .

В последний раз в римской историографии появляется выдающейся талант в лице пишущего варварскою латынью грека Аммиана Марцеллина , правдивого, беспристрастного и умного историка своего времени. Как писатели, стоящие на меже средних веков, могут ещё быть названы Сульпиций Север , написавший слабую историю евреев и христианства, и Павел Орозий , по совету Августина написавший всемирную историю, в которой силился доказать, что не христианство было виною падения империи.

В то время как Запад империи погрузился в варварство, на Востоке античная историография, постепенно вырождаясь, доживала ещё свой век в Византии. Ещё в III веке у Публия Геренния Дексиппа сказывались характерные черты византийской историографии, в общих трудах соединявшей записки с хроникой мира.

См. также

Литература

Ловягин А. М. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб. , 1890—1907.

Ссылки

Историография античной истории / под ред. В. И. Кузищина . — М., 1980.
Федотов В. В. Древнегреческие историки об исторической памяти социума // Историческая память и социальная стратификация: социокультурный аспект. Материалы XVII Международной научн. конф. Санкт-Петербург, 16 — 17 мая 2005 г. Ч. 1. — Спб.: Нестор, 2005. С. 36 — 42. То же. // Федотов В. В. Культурное пространство классической древности. М.; «Спутник+», 2013. — ISBN 978-5-9973-2680-7 . С. 270—278.
Федотов В. В. Варианты группового поведения в древних средиземноморских социумах перед угрозой из распада. // Федотов В. В. Культурное пространство классической древности. М.; «Спутник+», 2013. — ISBN 978-5-9973-2680-7 . С. 324—332.
Огурцов А. П.
Гринин Л. Е. // Философия и общество . — Выпуск 1 (57). — 2010.
Филатов К. А. .