«Ли́шний челове́к» — тип персонажей, сквозной образ в русской литературе, который был представлен в творчестве писателей XIX века (наиболее полно развился в 1850-х годах); его главная черта — «отчуждение от официальной России».

В классическом понимании

В классическом понимании «лишний человек» — это человек значительных способностей, который не может реализовать свои таланты на официальном поприще России . Принадлежа к высшим классам общества, «лишний человек» XIX века в значительной степени отчуждён от дворянского сословия , презирает чиновничество.

« Герои этого типа — богато одаренные натуры, которым не удается самореализоваться; за редким исключением им чуждо стремление к карьере или нравственному самоусовершенствованию, к тому, чтобы посвятить свою жизнь кому-либо или чему-либо, какой-нибудь высокой цели и идеалу » . Не имея, впрочем, перспектив практической реализации, он склонен заниматься только бессмысленным философствованием, бесплодной рефлексией, разбавляя их праздными развлечениями.

Название «лишний человек» закрепилось за типом разочарованного русского дворянина после публикации в 1850 году повести Тургенева « Дневник лишнего человека » . Более ранние примеры — Евгений Онегин Пушкина , Григорий Печорин Лермонтова — восходят к байроническому герою эпохи романтизма (в частности, к Чайлду Гарольду Байрона , к Рене Шатобриана , к Адольфу Констана ) . Дальнейшую эволюцию русского «лишнего человека» в XIX веке представляли герценский Бельтов (« Кто виноват? »), Агарин (герой поэмы Некрасова «Саша»), центральные персонажи произведений Тургенева Рудин (« Рудин »), Лаврецкий (« Дворянское гнездо »), Павел Петрович Кирсанов (« Отцы и дети »), главный герой повести « Ася », рассказчик из «Гамлета Щигровского уезда», а также некоторые персонажи Чехова (в частности, Лаевский, главный герой повести « Дуэль »). .

Особая сторона «лишнего человека», связанная с его вытеснённостью за пределы социально-функциональной структуры общества, выходит на первый план в произведениях литераторов-чиновников XIX века Алексея Писемского и Ивана Гончарова . Последний противопоставляет «витающим в поднебесье» бездельникам практических дельцов: Адуеву-младшему — Адуева-старшего, а Обломову — Штольца .

Немаловажная черта «лишнего человека» заключается во влиянии, чаще всего отрицательном, на всех окружающих его людей. Герой является своеобразным паразитом на теле современного ему общества как XIX, так и XX века. Помимо того, можно наблюдать тенденцию « сакральности презрения любви » , своеобразной «игры» персонажа с героем-женщиной, которая имеет несчастье полюбить его.

^I / _II XX века

В начале XX века под влиянием революции вектор движения «лишнего человека» изменяется. В Советской России « у литературы чётко обозначилась её решающая позиция: полемика „интеллигенции и революции“ » . Герой-интеллигент, во многом из-за собственной интеллигентности, особости, становится «лишним человеком» и вступает в молчаливую конфронтацию с поглощающим его «новым миром».

Данная тенденция находит выражение в творчестве большого числа советских авторов: Бориса Корнилова («Моя Африка»), Евгения Замятина (« Мы »), Константина Федина (« Города и годы »), Викентия Вересаева («В тупике»), Юрия Домбровского (« Факультет ненужных вещей ») и др.

^II / _II XX и XXI вв

Во второй половине XX века любовь для «лишнего человека» постепенно перестаёт быть испытанием и « скорее, является порождённой отчуждением дилеммой <…> чаще герой безразличен к любви » . Особое место получает здесь герой Мирошников Карена Шахназарова (повесть и фильм « Курьер », 1986). « Это романтик и мечтатель с тонкой душевной организацией и обостренным чувством неприятия фальши и двойных стандартов. Внутренне одинокий…не боится произносить вслух то, о чём думает, и абсолютно не думает о том, о чём все говорят…это ведь Чайльд Гарольд и Чацкий эпохи застоя » — можно сказать, что, начиная с этого времени, советская литература поворачивает на путь возвращения к истокам архетипического образа; « можно увидеть отторжение привычных послереволюционных отношений и становление отношений других, несколько близких позиции XIX века — „герой и интеллигенция“ » .

Дальнейшее развитие «лишнего человека» представляют в 1990-х Служкин Алексея Иванова (« Географ глобус пропил ») и Петрович Владимира Маканина («Андеграунд, или Герой нашего времени»), в 2000-х — герои («Продавец красок») и Дмитрия Липскерова («Осени не будет никогда»).

С развитием массовой интернет-литературы, в 2000-х годах черты «лишнего человека» начали проявляться в творчестве многих молодых авторов, чаще всего в стихотворных и песенных жанрах. На данный момент не существует утверждения, что это является новой вариацией литературного типа. Стихотворения молодёжных авторов, по мнению некоторых исследователей превращаются в « инструмент, если не коммерческого, то точно чувственного злоупотребления », становятся способом « духовно-чувственного очищения, способом справиться с трудностями и болью, что специфично для подростково-молодёжной среды ». Образчики данного типа инфантильны, безучастны, склонны к мечтаниям. Они « холодно надменны и сознательно определяют себя на периферию мира, испытывая презрение к окружающей их действительности, <…> их ненависть более глубока и слепа » . Наконец, такой герой всегда « религиозно индифферентен, либо явный атеист » , что можно обозначить неким следствием эпохи.

Примечания

Литература

• «Лишний человек» // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А. Н. Николюкина . — Институт научной информации по общественным наукам РАН : Интелвак, 2001. — Стб. 485. — 1596 с. — ISBN 5-93264-026-X .
• Никольский Е. В. Ещё раз о проблеме «лишнего человека» в русской классической литературе. Литературоведение и фольклористика//