Оригинальная пьеса Островского оказалась актуальна на экране, как никогда – мы видим, что вновь бесчестные люди учат нас морали и нравственности, страх и жестокость в обществе превыше любви, а среди сильных мира сего много самодуров. При этом, пожалуй, Константинопольский не был бы самим собой, если бы не переработал исходный материал весьма остроумно, добавив сатиры от себя.

[Фильм] выглядит прежде всего разнузданно-весёлым глумлением над простенькой беззащитной пьесой (и все разрыдались от сочувствия к Островскому). Такие постмодернистские колхозные капустники были популярны в 90-е годы, которые у Константинопольского навсегда остались в крови. Если серьёзно, главная претензия к „Грозе“ — мало, мало, мало, мало, мало огня; «Русский бес» показал, что юродствовать Константинопольский может и с более впечатляющими результатами.

„Гроза“ — пародийный фарс, яркий постмодерн, где есть всё, как в самом народном российском салате « Оливье »: здесь Иван Макаревич в роли Кулигина читает рэп и устраивает одиночные пикеты, здесь экстрасенсы — главные советники власти, здесь в ресторанах фоном играет вечный « Кабриолет » Успенской , здесь российский триколор — неотъемлемая часть всего, здесь искусство стоит на паперти.

В этом шутовском клипмейкерском перепеве классики центральная тема пьесы Островского осталась незыблемой. Красота и любовь в России по-прежнему гарантированный путь к социальному осуждению, остракизму, наказанию.

Эротические сцены показаны на ультрасовременном языке: во время интима на свежем воздухе из водоёмов вдруг выпрыгивают несколько дельфинов и... начинают петь.

Вполне возможно, что и с другими актёрами эта лента не состоялась бы, но осадочек, как говорится, всё равно остаётся. Особенно в случае с потомком Андрея Макаревича , у которого уже 21 актёрская работа, в том числе и в главных ролях, — но только ни одной внятной.

Сама лента одним показалась самоцитированием в условиях меньшего бюджета (камео режиссёра, просящего милостыню, получилось ироничным, а танцующие инопланетяне — очень забавными), другим — оригинальным прочтением истории о том, почему „люди не летают, как птицы“.

В пародийной вариации на „Грозу“ Островского Григория Константинопольского — история не про запретную связь — про возможность свободы.

Осовремененная „Гроза“ оказалась неплохим шаржем нашей сегодняшней России с узнаваемыми персонажами. Кабаниха — типичная Ирина Яровая , Барыня (Алиса Хазанова) — ни дать ни взять Елена Мизулина , странница Феклуша (Мария Шалаева) — циничная группа поддержки из «интеллигенции». Даже есть свой оппозиционер, от лица которого практически ведётся рассказ, — Кулигин. В фильме он неугомонный рэппер-пикетчик, сочиняющий актуальные рэп-частушки и не вылезающий из автозаков. Конечно, конфликт, построенный на стыде Катерины (Любовь Аксёнова) за измену, никак не ложится в современный контекст, особенно если учесть, с каким умелым пылом Катерина занимается сексом с Борисом на берегу Волги.

„Гроза“ у Константинопольского, перенесённая в наше время, получилась на 100 %. Очень смачно. И микс текста Островского с современным сленгом („Браслет на ногу“, „под домашний арест“ и т.д.) был очень кстати. А картинка просто одно загляденье.

„Модернизация“, правда, оказалась довольно специфической: к классическому тексту добавились словечки типа „братан“ и „*рахнуть“, Кулигина заставили читать рэп (кстати, отличный рэп в исполнении не менее отличного Ивана Макаревича), а над тихим волжским городком зависла летающая тарелка с танцующими инопланетянами. Пьеса, написанная в 1859-м году, такой трактовке сопротивляется: сегодня люди и говорят, и думают по-другому — и пародия на слэнг это только подчёркивает, а не сглаживает. К тому же боязнь грозы как божьей кары и необходимость жить с ненавистным мужем, терпя издевательство свекрови, а иначе черти уволокут твою душу в ад — всё это в эпоху Тиндера и MeToo смотрится как-то ну очень странно.

Отчаянно смелая экранизация пьесы Александра Островского.

Блестящая команда продюсеров, актёров и режиссёр Григорий Константинопольский основательно перетряхивают русскую классику. Бытовая семейная драма в купеческом доме Кабановых, описанная драматургом 160 лет назад, неожиданно оказывается остро современной в России XXI века. Мир Дикого, Кабанихи и их приспешников остался несокрушимым. Дерзкий, гротесковый социально-политический стёб. Острота конфликта семейного осложняется поединком архаического мировоззрения (деспотизм, самодурство, ханжество в обществе) и духа свободы, трагически обречённого на гибель в царстве мракобесия, покорности и страха.

Герои узнаваемые, переписываются в соцсетях, где можно увидеть такую фразу: „Чтоб ты сдохла, Катюша“. Написанная 160 лет назад пьеса хорошо ложится на современную почву. А каждый русский человек до сих пор задаётся вопросом: „Почему люди не летают, как птицы?“.

Знакомые со школьной скамьи персонажи предстали в совершенно современных обстоятельствах. Дикой оказался мэром небольшого волжского городка, Кудряш — его шофёром, Кабаниха — местной активисткой и предпринимательницей, Феклуша — столичной медиа-персоной, ведущей телешоу, а сумасшедшая Барыня — депутатом местного городского собрания. Любовь Катерины в этом тёмном царстве не слишком революционна, даже её неловкий секс с Борисом на тёмной, озаряемой лишь фейерверками набережной, не вызвал нареканий у публики. Зато вполне убедительной показалась интернет-травля кощунницы, после которой последовало тихое растворение жертвы в водах великой русской реки. Но самым сильным в фильме стал лучезарный образ Кабанихи, которую сыграла та же Виктория Толстоганова (действительно одна из лучших актрис фестиваля) — её леденящая улыбка, монотонные речи, ловкие передёргивания и лицемерные упрёки кого хочешь сживут со света.

В „Грозе“ Григория Константинопольского, который перенёс классическую пьесу Островского в наши дни, частично переложив её рэпом и добавив прозрачных, как медузы, инопланетян, другая стервозная мамаша в исполнении той же Толстогановой держит в узде взрослого сына и гнобит невестку.

Сама по себе идея фильма была хороша, однако мне кажется, интегрировать пьесу „Гроза“ в современное общество было излишним. Это выглядит непривычно, глупо и в целом смотреть очень тяжело.

Несмотря на фирменную эксцентрику, рэпчик и будоражащие пересечения с сегодняшним днём (в фильме проходит избирательная кампания на пост мэра Калинова), царство осталось тёмным, а луча света и вовсе не предвидится.

Режиссёр смотрит на нас глазами инопланетян, которые слетаются в фильме на речитативы Кулигина, пронзая тёмное земное царство тем самым лучом света , о котором писал Добролюбов . В этом надмирном взгляде, который ни за кем из героев не признаёт правды, нет, наверное, ничего плохого — по-своему это даже мудрая позиция. И всё же жаль, что Григорий Константинопольский предпочитает стоять на паперти, осеняя себя крестным знаменьем (есть в фильме и такая смешная сцена), пока герои проходят мимо него со словами: „Понимаю, что это всё наше русское, родное, а всё не привыкну никак“.— „Да и не привыкнешь“.

Фильм Константинопольского словно бы снят начитавшимся жёлтой прессы пополам с классикой и одуревшим от прочитанного инопланетянином, не понимающим, куда и зачем его занесло. От просмотра подобной кинопродукции у зрителя, вероятно, должно возникнуть такое же мировосприятие.

Самый оригинальный фильм года. Он оригинален уже тем, что в нём нет стремления оригинальничать — теоретически невозможное он реализовал так естественно, свободно и с такой же необходимостью, как мы дышим. Он приложил наш двадцать первый век к пьесе девятнадцатого века — и выяснилось, что, в сущности, ничего не изменилось. При всех наших смартфонах, айпадах и искандерах, которые нельзя смешить, всё уложилось без зазоров: те же нравы, навыки и предрассудки, то же мертвящее ханжество и та же всеохватная ложь.

Константинопольский на том же материале показывает противоположное, словно подтверждая закольцованность времени, взаимообращение прошлого и настоящего. Гибель Катерины — это конец, поражение, фиаско. На этой земле делать больше нечего; всходы, которых так долго ждали, не взойдут никогда.

„Гроза“ 2019 года — это просто дикая мешанина из нелепых визуальных эффектов, архаичных диалогов и актёрских ужимок. Закрадывается подозрение, что создатели картины просто решили устроить театр абсурда ради собственного веселья. А некоторые зрители, боясь показаться отсталыми и «недалёкими», теперь старательно рассуждают об этом шутливом проекте как о глубоком и смелом артхаусе .