Фёдор Михайлович Конар (при рождении Фёдор Михайлович Палащук ; 20 февраля 1895 ( 1895-02-20 ) , с. Рудники , Галиция , Австро-Венгрия — 12 марта 1933 , Москва) — заведующий отделом юстиции в Галревкоме , то есть в правительстве Галицийской ССР , заместитель Наркомзема СССР по МТС , был обвинён в том, что он польский шпион, скрывающийся в течение 12 лет под фамилией погибшего большевика.

Биография

Образование

Украинец, родился 20 февраля 1895 года в селе Рудники (ныне в Подгаецком районе Тернопольской области ) в семье священника .

Учился в Бережанской гимназии , окончил гимназию в Рогатине . В 1910 г. посещал тайный драгомановской кружок «Воля», основанный учениками 3-го гимназического класса Рогатинской гимназии. Будучи учеником 5-го класса, Фёдор Палащук обладал большим влиянием на кружковцев . В 1912 году поступил на юридический факультет Львовского университета . Там же вступил в Украинскую социал-демократическую партию . Согласно анкетным данным — образование среднее , то есть Львовский университет окончить не успел. В 1913 года избран секретарём Союза социалистической молодёжи Галиции и Буковины , редактировал газету «Життя» (Жизнь).

Во время Первой мировой войны и до прихода большевиков

Во время Первой мировой войны воевал в рядах легиона Украинских сечевых стрельцов , хорунжий . В 1916—1917 годах работал с Д. Д. Витовским по устройству украинских школ на Волыни . После заключения Брестского мира был редактором стрелецкого еженедельника «Будуччина» (Вдаль) , который находился в оппозиции к официальной политике галицкой партии национал-демократов , возглавляемой К. А. Левицким . В ноябре 1918 года там же принимает участие в организации восстания против режима гетмана Скоропадского .

Вплоть до ноября 1919 года был заместителем губернского комиссара Подольской губернии М. Кондрашенко . В тот момент принадлежал к Украинской партии социалистов-революционеров ; проявил себя умелым чиновником, пользовался доверием правительства УНР . Зарекомендовал себя в работе по проведению мобилизации, объявленной военным министром .

После падения УНР в ноябре 1919 г. вместе с товарищем министра внутренних дел был в сёлах Хмильник и Литин (ныне посёлки городского типа Винницкой области ), где вошёл в состав Краевой Рады и Совета республики, действовавшего под руководством И. П. Мазепы .

Украинская галицкая армия в союзе с большевиками

2 января 1920 года в Виннице на заседании Революционного комитета УГА, где обсуждались детали соглашения с большевиками, одним из важных решений было: «разъяснить [гражданскому населению] причины нашего союза с красными, наши планы и задачи и наладить выход печатного органа ревкома „Червоний Стрілець“ (Красный Стрелец)». пишет, что вместе с ним в числе других сотрудником «Красного Стрельца» (печатного органа УГА) стал Фёдор Палащук (псевдоним Конар). Первый номер «Красного стрельца» вышел 6-го января 1920 . Конар состоял также в редколлегии «Коммуниста Прикарпатья» .

По мнению Н. Гирняка, Фёдор Палащук-Конар принадлежал к группе национально-ориентированных левых радикалов и поддерживал действия ревкома УГА, для которого союз с большевиками был лишь тактической необходимостью. В конце января — в феврале в ревкоме прошли выборы командующего УГА. По предложению Фёдора Конара, и Михаила Балицкого был избран майор-артиллерист, командир группы «север» УГА (1891—1973), но назначение это не состоялось, так как не входило в планы большевиков . В феврале 1920 Конар вступил в КП(б)У, вошёл в состав командования Красной Украинской Галицкой армии . На 1-й Галицийской партийной конференции (23—24 апреля 1920, Киев) избран в Галицийский организационный комитет при ЦК КП(б)У (Галорком) . В мае 1920 во время 4-го Всеукраинского съезда советов в Харькове Конар добивается создания комиссии для расследования причин перехода части войск УГА на сторону поляков и прекращения расстрелов галичан .

8 июля 1920 на совместном заседании ЦК КП(б)У и Галоркома создан Галицийский ревком под руководством В. П. Затонского для организации Советской власти в освобождённых Красной Армией районах Галиции. Конар в Галревкоме заведовал отделом юстиции .

В Галревкоме Конар принадлежал к оппозиционному кружку «федералистов» и был противником политики председателя В. П. Затонского и КПбУ на Украине . «Федералисты» надеялись с помощью Красной армии освободить Галицию от польской оккупации и вернуться на родину. Галицию они видели в составе свободной Украины в федерации с Советской Россией.

Н. Гирняк так оценивает политическую позицию Ф. Конара:

Во время союза УГА с большевиками он сделался очень находчивым, активным коммунистом. Я был того мнения, что в душе он был не искренним, а конъюнктурным коммунистом, в национальных вопросах он был совершенно определённым человеком. Так смотрели на него и все другие члены нашего кружка .

Переписка галицких «федералистов» с В. К. Винниченко

Обстоятельства того, как была разоблачена связь «федералистов» (бывших сечевых стрельцов из Галицкого ревкома) с Винниченко подробно изложены .

Летом 1920 года «федералисты» попытались установить контакт с В. К. Винниченко , который вернулся из эмиграции в Харьков и вёл переговоры с большевиками. Но Винниченко не захотел встречаться с ними официально. Контакт с ним в Харькове удалось установить через Конара. Позднее по просьбе Винниченко Конар стал информировать его о большевистской политике в Галиции. Письма конспиративно передавались из Тернополя в Харьков. О переписке было известно другим членам Галревкома из группы «федералистов». По мнению Н. Гирняка, именно эти письма убедили Винниченко, что с большевиками общего языка он не найдет. Это во многом повлияло на его решение вернуться в середине сентября за границу .

Когда слухи о предполагаемом отъезде Винниченко дошли до Галиции, они очень встревожили «федералистов». Возникшее положение долго обсуждали Конар, Палиев, , Козориз и Гирняк на специальном заседании кружка. По их мнению, как сообщает Н. Гирняк, было бы полезней, если бы Винниченко остался на Украине и работал конспиративно в тылу. Эти соображения были сформулированы в письме к Винниченко. Но в Тернополе в тот момент не оказалось их постоянного курьера, услугами которого пользовался Конар для пересылки писем Харьков, и он передал письмо через дочь Ивана Немоловского , пани Голубович, муж которой в то время сидел в Харьковской тюрьме. Голубович была задержана начальником Чрезвычайной Комиссии Галицкой ССР Наваловским. Он тщательно обыскал багаж, забрал письма, но вскоре со словами, что получилось какое-то недоразумение, извинился и вернул ей все письма кроме письма к Винниченко.

Письмо Конара к Винниченко сразу попало в руки Затонского. <…> Затонский немедленно созвал собрание всех галицких коммунистов и советских служащих в самом большом зале в Тернополе, принадлежавшем польскому товариществу «Сокол». <…> Он начал свою речь со слов о попытках «контрреволюции» прокрасться в ряды партии и в советский аппарат и «расколоть их изнутри». «Не думайте, товарищи, я бросаю слова на ветер. Вот вам доказательство!» — Затонский достал из портфеля письмо, попросил Конара выйти на сцену и спросил: «Узнаете это письмо?» Конар совершенно убитый и бледный ответил, что письмо написано его рукой. — «Пожалуйста, прочитайте нам, что вы написали» — сказал с иронией Затонский. <…> По окончании чтения письма Затонский продолжил свою речь, подчеркнув, что пролетариат не будет церемониться со скрытыми врагами, которые вкрались в доверие советской власти и готовятся ударить ножом в спину пролетариата в подходящий момент. Один из таких «типов», <член партии боротьбистов Семён> Король, уже ликвидирован, и за ним вслед пойдут другие.

<…> Через несколько дней Затонский вызвал к себе Конара и неожиданно стал говорить с ним совершенно спокойным тоном. Сказал, что Конар должен ехать «поучиться» в Москву к Сталину, которому он (Затонский) передаст письмо. Перед отъездом из Тернополя Конар был ещё раз у Затонского и спросил его, доедет ли он до города своего назначения, то есть не ликвидируют ли его в пути. На это Затонский подал ему руку и заявил, что он может быть спокойным, он доедет до Москвы здоровым .

По сведениям Н. Гирняка, на описанном им собрании тернопольского парт- и хоз-актива Конар был исключён Затонским из партии . Однако по сведениям советских партийных архивов до начала осени судьба Конара не была решена, только 10 сентября Политбюро ЦК Компартии Галиции постановило «Письмо [Ф. М. Конара — В. К. Винниченко] зачитать на общих собраниях, тов. Конара Фёдора исключить из партии, и предложить Галревкому отослать его на территорию России как элемент вредный для революции на Галичине» . Более года спустя В. П. Затонский в письме к польскому коммунисту Станиславу Бобинскому так характеризовал Конара: «Он парень весьма способный, но слишком молодой коммунист, весьма легко приспособляющийся… В прошлом году я его выкинул из партии за письмо Винниченке, в котором он советовал не продаваться „за дешевый грош“» .

Таким образом, все украинские источники подтверждают, что во второй половине 1920 года Конар был исключён из партии. Советский историк В. М. Турок пишет «через некоторое время Ф. Конар был восстановлен в партии», не указывая источник данных сведений . Однако при аресте в 1933 году нигде ни разу исключение из партии не упоминалось .

В Москве

С декабря 1920 года Ф. М. Конар находится в Москве .

Какое действие возымела воспитательная мера В. П. Затонского, неизвестно. Перехваченное письмо Конара Винниченко от 10 июля 1920 г. дошло до Москвы, найдено в архивах и опубликовано . Более того, найдены документы, подтверждающие, что контакты Конара и Винниченко продолжились и в Москве. В. К. Винниченко, по мнению украинского историка , «конспиратором был примерно таким же, как и политиком» . Во время встречи «с одним товарищем», передавшим в декабре 1921 г. содержание беседы по каналам Наркомата иностранных дел УССР, Винниченко сообщил, что: "Я переписку <веду> с одним известным галицким деятелем, который сейчас работает у большевиков в Москве. Туда его большевики посадили, как неблагонадёжную особу, большей частью из-за меня … " .

Советская карьера Конара была вполне успешна. Он заведовал отделом информации, прессы и пропаганды Красного интернационала профсоюзов . В 1921 году делегат 3-го конгресса Коммунистического Интернационала (на нём встретился с , учителем Конара в Рогатинской гимназии и украинским сечевым стрельцом ). В дальнейшем заведовал издательством «Красная новь», членом редколлегии газеты «Сельская жизнь» , был членом правления Государственно издательства. Под редакцией Конара выходит ряд книг . Видимо, к этому времени относится знакомство Конара с поэтом О. Э. Мандельштамом и его женой Н. Я. Мандельштам . Конар был также членом правления Всесоюзного текстильного синдиката и Промбанка СССР , председателем правления Всесоюзного синдиката бумажной промышленности .

Знакомство с Н. И. Ежовым

В 1927 г. (по другим сведениям в 1928 г. ) Конар знакомится c Н. И. Ежовым . После этого карьера Конара резко пошла в гору. Ежов и Конар — одногодки, знакомство быстро переросло в близкую дружбу. Впоследствии секретарь Ежова С. А. Рыжова так характеризовала отношения своего начальника и Конара:

Ежов… не только всё свободное время, но и служебное в значительной своей части посвящал Конару. Последний мог беспрепятственно приходить к Ежову в любое время дня, сидеть у него часами, уединившись, рассчитывая на полную его поддержку во всех делах .

Конар также оказывал услуги Н. И. Ежову. Предполагают, что Евгения Соломоновна Ежова стала заместителем редактора журнала « СССР на стройке » при содействии друзей Ежова — Ю. Л. Пятакова и Ф. М. Конара .

После того, как в 1929 г. Ежов перешёл в Наркомат земледелия на должность заместителя наркома, он взял с собой и Конара, устроив его заведующим планово-финансовым сектором наркомата . В ноябре 1930 Ежов вернулся на работу в Орграспредотдел ЦК, и Конар назначен заместителем наркома земледелия по машинно-тракторным станциям . Проводил борьбу с « бухаринским уклоном на МТС» . Тогда же, в ноябре 1930, назначен заведующим финансового сектора и членом коллегии наркомата земледелия СССР .

С марта 1932 работал в Союзколхозбанке .

Арест

Арестован 9 января 1933 г. Следствие продолжалось всего два месяца. Конар был обвинен (вместе с зам. наркома совхозов СССР М. М. Вольфом и зам. председателя Трактороцентра М. Е. Коварским ) в руководстве так называемой «контрреволюционной организацией вредителей» в системе Наркомата земледелия и Наркомата совхозов , на которую возлагалась вина за провал хлебозаготовок и голод в стране .

Приговорён Коллегией ОГПУ 11 марта 1933 г. к «высшей мере социальной защиты», расстрелу, по обвинению в контрреволюционной, шпионской и вредительской деятельности в сельском хозяйстве. Расстрелян на следующий день вместе с 35 служащими Наркомзема и Наркомата совхозов. 22 сотрудника наркоматов получили тюремные сроки по 10 лет, ещё 18 человек — 8 лет. Об этом тут же сообщила газета «Правда» .

Ф. М. Конар похоронен в общей могиле на Ваганьковском кладбище в Москве .

Последствия ареста Ф. М. Конара

Вскоре группа арестованных вместе с Конаром специалистов приобрела название «контрреволюционная вредительская организация Конара — Вольфа — Коварского » .

Дело о «заговоре в сельском хозяйстве» имело много ответвлений по всей стране. В частности, только в Западно-Сибирском крае в апреле-мае 1933 в рамках этого дела было осуждено 2092 человека, из них 976 (46,7 %) расстреляно. В их числе и член колхоза «Пламя коммунизма» Макар Шукшин , 21 года от роду, отец писателя Василия Шукшина .

Дело Конара упоминалось на заседании английского парламента. 14 марта 1933 г. ОГПУ сообщило об авариях на Московской, Челябинской, Зуевской, Златоустовской электростанциях и арестах группы работников Наркомата тяжелой промышленности, а вместе с ними и 17 сотрудников английской компании , причём шестеро из них были гражданами Великобритании. Министр иностранных дел сэр Джон Саймон , выступая в английском парламенте, где в связи с арестом британских подданных обсуждался закон о введении эмбарго на советские товары, заявил о крайней обеспокоенности правительства судьбой арестованных в Москве. В качестве примера советского судопроизводства Саймон привёл обвинения ОГПУ в адрес арестованных по делу Конара. В них шла речь о сознательном засорении полей сорняками с целью снижения урожайности. Этот факт, по мнению Саймона, вызвал особые сомнения в объективности и законности советского правосудия . Газета «Правда» откликнулась на выступление британского министра статьями «Саймон в роли защитника Конаров-Коварских» и «Закон о запрещении советского импорта в Англию. Зоологическая ненависть твердолобых к Советской власти» . Тем не менее Великобритания ввела 80 % эмбарго на русский импорт, включавший нефть, лес, сливочное масло, зерно и хлопок . Четверо британцев были освобождены почти сразу же , ещё двое, Лесли Сортон (Leslie C. Thorton) и Уильям МакДональд (William MacDonald), получили на суде под председательством В. В. Ульриха 3 и 2 года тюремного заключения соответственно. Но были освобождены 1 июля 1933 года после отмены уже обоюдного эмбарго на импорт и в Великобританию, и в СССР .

Позднее имя Конара многократно возникает в контексте сталинских репрессий.

А. Орлов , ссылаясь на следователя С., рассказывает о судьбе Анны Михайловны Аркус (1902—1937), бывшей женой видного сотрудника НКВД Бобрищева, начальника политотдела Московской дивизии войск НКВД. Она имела неосторожность в раздражении прямо в глаза сказать Ежову: «А вот ваш закадычный друг Конар оказался польским шпионом!». После этого, по словам Орлова, Аркус была включена в список подлежащих аресту лично Ежовым, который уже курировал НКВД по линии ЦК. Убедившись в невиновности Аркус высокопоставленные сотрудники НКВД Берман и Молчанов решились доложить Ежову, что Аркус надо освободить. «Эта скандалистка заслуживает расстрела! Дайте ей пять лет — не ошибётесь» — ответил Ежов . 12 декабря 1936 г. А. М. Аркус по делу « антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра » была приговорена к 8 годам тюрьмы, а 4 ноября 1937 г. расстреляна (место захоронения — Сандармох , Карелия ) .

Существует версия, что опала Ежова началась с упоминания Сталиным Конара. В конце мая или начале июня 1938 г., беседуя с Ежовым, Сталин вдруг припомнил ему его прошлую дружбу с «видным шпионом». Закончил этот разговор Сталин вопросом — не шпион ли Конар подсунул Ежову запятнанную связями с троцкистами жену ? Эту версию косвенно подтвердил и сам Ежов, в протоколе его допроса от 26 апреля 1939 года сказано: «Весной 1938 года в ЦК ВКП(б) меня спросили о характере моих отношений с КОНАРОМ» .

Ежов был арестован 10 апреля 1939 г. Самый ранний из имеющихся в деле протоколов датирован 18—20 апреля 1939 г. В нём Ежов показал, что «В шпионскую работу он был вовлечен своим приятелем Ф. М. Конаром, оказавшимся давним польским агентом» . Имя Конара в деле Ежова всплывает многократно, в частности он сообщил следствию, что «Конар и я всегда пьянствовали в компании проституток, которых он приводил к себе домой» .

В показаниях Исаака Бабеля фигурирует «крупный резидент польской разведки» Конар .

На показательном процессе антисоветского «право-троцкистского блока» бывший нарком финансов СССР Г. Ф. Гринько (1890—1938) дал показания, что:

В этой борьбе мы уже имели связь с некоторыми кругами одного враждебного Советскому Союзу государства. Эти наши союзники помогали нам. Для поддержки партизанской борьбы они усилили переброску на Украину диверсантов, петлюровских эмиссаров, оружия и т. д. Эта связь велась через Конара , через Коцюбинского . Я не знаю, должен ли я называть здесь все эти государства .

Реабилитация

12 марта 1957 г Ф. М. Конар реабилитирован, вместе с ним реабилитированы и все расстрелянные по тому же делу .

Миф о «шпионе Конаре»

Историк разведки, в прошлом резидент НКВД в Испании, перебежчик А. М. Орлов в своих воспоминаниях, написанных в США, рассказывает о Конаре, как о настоящем «крупном шпионе» . По версии Орлова, реальная фамилия Конара — Полещук, он был снабжён польской разведкой партбилетом убитого красноармейца и заброшен в Советскую Россию в 1920 г. Конар был арестован после того, как знавший красноармейца Конара сотрудник МТС, объявил, что зам. наркома лишь выдаёт себя за такового, а «на самом деле вовсе не Конар» .

Роберт Конквест , дословно повторяя версию А. Орлова, пишет: «Среди шпионских дел есть только одно по-настоящему значительное — дело Конара» .

«Шпион Конар» упоминается в документальном романе Юлиана Семёнова «Ненаписанные романы». Там версия А. М. Орлова вложена в уста пожилого чекиста, который стремится доказать, что и Ежов был шпионом .

Многократно тема «шпиона Конара» возникала в дискуссии о причинах Голодомора . Журналистка говорит в интервью 9 февраля 2010 года:

Но практически ничего не говорится о внешнем факторе . И хотелось бы на этом аспекте остановиться более детально и обратить внимание на публикацию в «Правде» от 5 марта 1933 года, где сообщалось о разоблачении контрреволюционной организации в органах Наркомзема и Наркомсовхозов на Украине, на Северном Кавказе и в Белоруссии. «Материалами следствия и показаниями арестованных вредителей установлено, что действия арестованных имели своей целью подорвать крестьянское хозяйство и вызвать голод в стране», — писала тогда газета. Во главе организации стоял Фёдор Конар (Палащук) — заместитель комиссара земельных дел СССР, уроженец Галичины, в прошлом сечевой стрелец .

Произведения

• Конар Ф. М. Бумажная промышленность в 5-летке. (Догнать и перегнать в технико-экономическом отношении передовые капиталистические страны). Под ред. и с предисловием Э. Квиринга . М.-Л. Гос. издат. 1930. 80 с.
• Конар Ф. М. Колхозы и система сельскохозяйственного кредита. // На фронте коллективизации. — 1930. — № 22/23. — С. 27—32.
• Конар Ф. М. Роль сельскохозяйственного кредита в реконструктивный период (от XV к XVI партийному съезду). // На фронте коллективизации. — 1930. — № 14/15. — С. 14—25.
• Конар Ф. Реорганизация форм управления бумажной промышленности. // Бумажная промышленность. — 1930. — № 7. — С. 49—55.

Адреса

• В 1926 году — Москва, Милютинский пер., дом 11, квартира 65 .
• В 1933 году — Москва, Фалеевский пер., дом 3, квартира 31 .

Примечания

Ссылки

• ЦДАВО Украины — Ф. 4405. — Оп. 1. — Спр. 22. — Переписка с офицерами Украинских сечевых стрельцов — Гаврилком, Гирняком, Горянским, Палащуком и другими — об организации школ на Волыни.
• Мухіна М. Ю. Галревком і галичани: До питання про місце інтелігенції в суспільному житті України 1920—1930 pp.// Укр. археогр. щорічник.— К., 1992.— Вин. 1 (4).— С. 383—400.