Хорезмско-тюркский язык нужно отличать от современного хорезмского диалекта и древнего хорезмийского языка .

Хорезмско-тюркский язык ( карлукско-хорезмийский , восточнотюркский , среднетюркский , огузо-кыпчакский , золотоордынский тюрки )  — средневековый литературный язык наддиалектного характера, одна из форм языка тюрки , относящийся к юго-восточной группе тюркских языков , однако по ряду фонетических и морфологических признаков сохраняет преемственные связи с караханидско-уйгурским языком , относящимся к северо-восточной группе.

Лингвогеографические сведения

Областями, в которых с XII в. складывался хорезмско-тюркский язык, являлись Хорезм и оазисы по нижнему течению р. Сыр-Дарья с городами Сыгнак , Узгенд и Сузак , где этнически преобладали соответственно: огузские племена по р. Аму-Дарья и кыпчакские — по р. Сыр-Дарья. После включения данных областей в состав Золотой Орды этот язык становится одним из официальных языков Золотой Орды, использовался в Поволжье , на Урале , в Сибири , в Крыму , на Кавказе . Существовал параллельно с Чагатайским языком в Средней Азии и Малоазийским тюрки в Анатолии. В XV - XVII веках на его основе складываются новые локальные литературные нормы: старотатарский язык , тюрки Крыма, северокавказский тюрки.

Социолингвистические сведения

Хорезмско-тюркский язык представляет собой письменно-литературный язык наддиалектного характера. Памятники хорезмского круга обнаруживают различную степень смешанности грамматических форм и лексики литературного стандарта, ориентированного на караханидско-уйгурский письменный язык, с живыми огузскими и кыпчакскими диалектами . Так, в поэме « Хосров и Ширин » Кутба (около 1340 г.) и в прозаическом богословско-дидактическом сочинении « Нахдж аль-фарадис » (1358 г.) преобладали черты караханидского (ко времени написания, вероятно, уже архаичного) языка с включением огузских и кыпчакских элементов. В поэмах же « » Хафиза Хорезми (1353 г.) и « Гулистан бит-тюрки » Сайф-и Сараи (1391 г.) огузо-кыпчакские признаки выступает гораздо явственнее, причём огузские формы заметно превалирует над кыпчакскими. В более ранних памятниках — стихах мистика Ясеви из Караханидского ханства (XII в.) и в поэме « » Кол Гали (1212 г.), напротив, шире представлены кыпчакские формы.

Сведения об учебно-педагогическим статусе отсутствует.

Основной тип письменности, использовавшийся для хорезмско-тюркского языка, — арабское письмо , однако многие памятники выполнены также уйгурским письмом , продолжавшим существовать в Средней Азии наряду с более распространенным арабским вплоть до XVI в.

Аффиксы именного словоизменения , как правило, пишутся отдельно от основ.

Являясь промежуточной фазой по существу единого литературного (но не народно-разговорного) языка для многих тюркских племен Центральный и Средней Азии, Поволжья, Крыма, Кавказа и Сибири, золотоордынский тюрки не представляет определенной последовательной линии развития, а отмечен колебаниями в отборе и использовании языковых средств, связанными с авторской ориентацией на ту или иную этническую среду; известные коррективы на этот счет необходимо вносить и в связи с теми изменениями, которые производили переписчики (многие произведения дошли в поздних списках).

Литература на хорезмско-тюркском языке развивалась в ареале распространения и высокого престижа персидской литературы , язык который оказывал заметное воздействие на хорезмско-тюркский язык на всех уровнях. В хорезмско-тюркском языке, как и в других средневековых тюркских языках, наряду с арабизмами, вошедшими вместе с исламом, много лексических заимствований из фарси , расширявших также и звуковой состав хорезмско-тюркского языка. Несомненно роль персидских, как и, в меньшей степени, арабских союзов в утверждении союзных синтаксических конструкций, не характерных ранее для тюркских языков; широкое распространение имела конструкция определительного сочетания из двух имен — персидский изафет . Число заимствованных морфологических элементов незначительно, они встречаются лишь в заимствованной лексике, почти не распространяясь на собственно тюркские слова.

Лингвистическая характеристика

Фонологические сведения

Арабское и уйгурское письмо недостаточно точно и последовательно передавали звуковой строй хорезмско-тюркского языка, как и любого другого тюркского языка, для которого они применялись. Скупо передавался вокализм : в арабском письме для 8-9 гласных было три знака: знаком для а передавали тюркские а, ä, возможно, также ę; знаком для i — тюркские y, i, ę; знаком для u — четыре гласных: o, u, ö, ü. Уйгурский алфавит по сравнению с этим имел дополнительный знак для огубленных переднего ряда ö/ü.

Гласные

Раствор	Ряд
	Палатальный		Велярный
	Неогубленные	Огубленные	Неогубленные	Огубленные
Узкий	i	ü	y	u
Широкий	ä ę	ö	а	o

Стихотворные произведения на хорезмско-тюркском языке базируется на арабо-персидской метрической системе, строившейся на чередовании длинных и коротких слогов. Тюркская лексика в ткани стиха условно получала долгие и краткие гласные , однако за пределами рецитации стихов подобное разделение гласных не было значимым.

Консонантизм хорезмско-тюркского языка отличается от общетюркского состояния, во-первых, наличием ряда новых фонем , во-вторых снятием ограничений на дистрибуцию некоторых старых. Вместе с лексическими заимствованиями в состав согласных входят, хотя и продолжают стоять особняком звуки ǯ, ž , v, f, h, x, причём v, f, x отмечаются спорадически и в собственно тюркских словах, появляясь здесь в результате спирантизации соответствующих исконных смычных.

Заимствования вызывают появление в анлауте слов не только указанных выше «новых» звуков, но и таких согласных, которые ранее были характерны только для инлаута и ауслаута, это — p, š, z, r, l, а также d, который есть и в заимствованных словах, и в исконных. Последнее является признаком южных (огузских) элементов в литературном хорезмско-тюркском языке.

Согласные

По способу образования		По месту образования
		Губные	Переднеязычные	Среднеязычные	Заднеязычные
Смычные	Звонкие	b m	d n	ǯ	g ŋ
	Глухие	p	t	č	k
Фрикативные	Звонкие	v r l	z ž δ	j
	Глухие	f	s š

Характер ударения в слове в хорезмско-тюркском языке установить невозможно, так как оно не отражалось на письме. Сингармонизм, свойственный тюркскому слову, находил лишь частичное отражение в арабском и уйгурском письме. О нёбной гармонии гласных можно судить на основании двух графических особенностей: во-первых, по наличию и употреблению особых графем для велярных и палатальных аллофонов фонем гуттурального ряда — в арабском письме «каф» для q, «гайн» для γ, «кяф» одновременно для звонкого и глухого g и k, в уйгурским письме один знак и для велярный пары; во вторых, по особому обозначению, в уйгурским письме палатальных огубленных.

Остальные гласные и согласные не имеют в арабском и уйгурском письме особых графем, но которым можно было бы судить о проявлениях палатально-велярной гармонии. Губная гармония гласных проявляется далеко не во всех аффиксах с узкими гласными, это в первую очередь аффиксы принадлежности, имеющий четыре алломорфа — -ym, -im, -um, üm, аффиксы ряда деепричастий и некоторые другие.

К особенностям позиционной реализации фонем относится уподобление согласных на стыке морфем.

Преобладающей структурой для корневой части слова являются закрытые слоги, преимущественно типах VC, CVC, в меньшей степени VCC, CVCC; для аффиксов характерны структуры CV, CVC, а также их соединения. Стечение согласных недопустимо в начале слова. В анлауте для исконных слов характерны смычные b, t, k, в меньшей степени ě, из щелевых — s, j; из сонантов в начале встречаются в небольшом числе слов m, n, появление в анлауте остальных согласных связано с проникновением заимствованной лексики.

В инлауте и ауслуте возможны любые согласные. Долготные противопоставления отсутствуют.

Морфонологические сведения

О фонологической структуре корневых и аффиксальных морфем см. предпоследний абзац. Большинство корневых и аффиксальных морфем в хорезмско-тюркском языке совпадает со слогом, но встречаются морфемы, равные двум, редко — трем слогам, что объясняется их исторической составностью из двух (трех) простых (исходных) морфем. Слово может состоять из одной корневой морфемы, простой или составной, или же из корневой и одной или нескольких аффиксальных морфем.

Фонологическое противопоставления морфологических категорий отсутствует.

Помимо чередования гласных фонем в составе аффикса под действием законов сингармонизма, наблюдается также чередование начальных согласных аффикса под действием прогрессивного уподобления по звонкости/глухости. Озвончение конечного глухого основы при гласным наращении фиксируется редко.

Семантико-грамматические сведения

Как и остальные тюркские языки, хорезмско-тюркский язык относится к языкам агглютинативного типа.

Морфологически разграничены следующие разряды знаменательных слов: имя, глагол, в меньшей степени прилагательное, наречие, которые часто не имеют морфологических отличий и дифференцируется в синтаксическом контексте предложения; звуко-образо-подражательные слова (идеофоны) распределяются среди наречий и прилагательных; морфологическое своеобразие некоторых разрядов числительных и местоимений также позволяет видеть в них особые части речи. Среди служебных слов выделяются грамматические разряды послелогов, части, междометий.

Качественные именные классификации не находят выражения в хорезмско-тюркском языке. Вопросительное местоимение kim «кто» применяется к людям, а nä «что» к одушевленным и неодушевленным предметам.

Категория числа в имени выражается общетюркским афф. -lar передающим значение как расчлененной, так и неопределенной (совокупной) множественности. В глаголе категория числа выражена через особые личные окончания в 1-м и 2-м лицам мн. числа и подстановкой афф. -lar в качестве «личного» окончания 3-го лица мн. числа.

В хорезмско-тюркском языке, как и остальных тюркских языках, имеется морфологическая категория падежа. Субъектно-объектные отношения выражаются соответственно основным (нулевой показатель) и винительным (показатели: -ny/-ni — наиболее часто, -yγ/-ig — единично, -y/-i — редко, в основном, с притяжательными формами) падежами; посессивные отношения — родительным (афф. -nyŋ/-niŋ/-nuŋ/-nüŋ и -yŋ/-iŋ/-uŋ/-üŋ), которым передается также относительная связь двух имен. Локативные отношения выражаются тремя падежами: дательным (афф. -qa/-kä, -a/-ä), передающим направление, адресат, цель действия; местным (афф. -da/-dä, -ta/-tä), передающим время и место действия, изредка причину, поскольку последняя функция передается главным образом исходным падежом; исходным (афф. -dan/-dän, -tan/-tän, -dyn/-din, -tyn/-tin), передающим исходный пункт и момент действия, его причину, средство или орудие, а также в конструкциях отношения части к целому и сравнения — целое и основание сравнения. Инструментальность выражалась орудным падежом на -n, -an/än, -yn/-in-/-un/-ün, передающим передающим также временное значение.

Категория принадлежности имеет морфологические выражения свойственно имени и именным формам глагола, изменение ведется по лицам и числам, как и личное спряжение глагола:

	Ед. число	Мн. число
1 л.	-m, -ym/-im/-um/-üm	-myz/-miz/-muz/-müz, -ymyz/-imiz/-umuz/-ümüz
2 л.	ŋ, -yŋ/-iŋ/-uŋ/-üŋ	-ŋyz/-ŋiz/-ŋuz/-ŋüz, -yŋyz/-iŋiz/-uŋuz/-üŋüz
3 л.	-sy/-si, -y/-i/-u/-ü	-lary/-läri

Залоговые значения выражаются унаследованными от общетюркского состояния морфологическими формами глагола: немаркированная морфологически форма противопоставляется маркированной как основной, или действительный, залог; форма на -š — взаимный залог в значениях взаимном и совместном; форма на -n — возвратный залог с собственно-возвратным, медиопассивным и преобладающим в текстах медиальным значениями; форма на -l (или на -n после основ на плавные l, r) — страдательный залог в пассивном и медиальном значениях; целый ряд разных по составу форм — -dur/-dür/-dyr/-dir, -tur/-tür, -t, -ur, -qur/-kür/-γur/-gür, -git/- gät, -γuz/-güz/-gäz, из которых только первые две (-dur, -tur с алломорфами и -t) являются продуктивными, выражают понудительный залог со значениями собственно-понудительным и переходным (от непереходных глаголов).

Значения, отражающие характер протекания действия, выражаются аналитическими глагольными формами, в которых основной глагол выступает в виде деепричастия, а в качестве вспомогательных выступает лексически полнозначные глаголы в финитных формах: tur- «стоять» — придает действию характер постоянно, регулярно и длительно производящегося; oltur-/otur- «сидеть» и jür- «ходить» — характер длительности; qal- «оставаться» — неожиданность действия; jaz «ошибаться» — симуляция действия; kör- «видеть», «смотреть» — попытка к совершению действия; bašla- «начинать» — инхоативное значение; kel- «приходить» — совершение действия с приближением к субъекту или объекту; ber- «давать» — цель действия или то, что действие совершается в интересах самого субъекта, реже — объекта.

Категория наклонения представлена в хорезмско-тюркском языке изъявительным наклонением, реализующимся в формах времен плана прошедшего, настоящего и будущего, и двумя косвенными наклонениями — повелительно-желательным и условным. Повелительно-желательное во 2-м лице ед. числа либо не имеет специальной морфемы и совпадает с основой глагола, либо оформлено специальным окончанием, как и в остальных лицах:

	Ед. число	Мн. число
1 л.	-γajyn/-gäjin, -ajyn/-äjin, -jyn/-jin, γajym/-gäjim, ajym/-äjim,	-alyq, -γalyŋ/-gäliŋ, -alyŋ/-äliŋ, -(a)lym/-(ä)lim, -aly
2 л.	-γyl/-gil, -qyl/-kil, -γul/-gül, -qul/-kül, γun	-ŋ, -yŋ/-iŋ/-uŋ/-üŋ, -ŋyz/-ŋiz, -yŋyz/-iŋiz/-uŋuz/-üŋüz, -uŋlar/-üŋlär/-yŋlar/iŋlär
3 л.	-sun/-sün/-syn/-sin, -su/-sü	-sunlar/-sünlär

Формы повелительно-желательного наклонения передают появление, приказание, побуждение к действию, а также менее категорично — желание, просьбу, намерение совершить действие, причём последние значения в отношении первых лиц могут приобретать характер обычной констатации будущего действия, совпадая с изъявительным наклонением.

Условное наклонение реализуется в зависимых предикативных конструкциях, обозначая действие, совершение которого с точки зрения говорящего представляется условием, а также момент осуществления которого составляет временную плоскость совершения другого действия, обозначенного в главной части предложения. Условное наклонение имеет два времени: настоящее-будущее, относящее обусловливающее действие в план настоящего или будущего, и прошедшее, относящее обусловливающее действие в план прошлого. Форма первого из них образуется афф. -sa плюс личные показатели либо первого, либо второго типа. Прошедшее время представлено аналитической формой основного глагола в условной форме на -sa плюс связка er- «быть» в личных формах прошедшего категорического времени; в 1-м лице ед. числа возможно оформление личным показателем основного глагола: alsa erdim/alsam erdi «если бы я взял».

См. также

• Хорезмский диалект узбекского языка
• Чагатайский язык
• Тюрки (язык)
• Старотатарский язык

Примечания

Литература

• Языки мира: Тюркские языки / Тенишев Э.Р. . — М. : Институт языкознания РАН , 1996. — 543 с. — ISBN 5-655-01214-6 .