«Сказание о Мамаевом побоище» — литературное древнерусское произведение XV века о Куликовской битве .

Открывающая «Сказание» повествовательная формула: « хощу вамъ, братие, брань повѣдати новыа побѣды, како случися брань на Дону великому князю Димитрию Ивановичю и всѣм православным христианом с поганым Мамаемъ и з безбожными агаряны » с самого начала задает ориентацию на эпическую форму.

Несмотря на подробное и объемное описание битвы, «Сказание» нельзя воспринимать как полноценный исторический источник. Реальными в «Сказании» представляются персонажи и топонимы, общая хронология описываемых событий, отдельные факты – все то, в чем «Сказание» следует за более ранними источниками. Сомнения в достоверности вызывают мотивировки персонажей, бытовые подробности и детали, обширные фрагменты, передающие прямую речь, символические сцены.

Сюжет

В «Сказании» повествуется о небесных видениях, предвещавших победу русского народа, приводится множество интересных подробностей этого события, в числе которых посольство Захария Тютчева к Мамаю . Наряду с исторически достоверными фактами (маршрут русского войска из Москвы через Коломну на Куликово поле , с переправами через реки Оку и Дон , перечисление князей и воевод, участвовавших в сражении, информация о действиях Засадного полка и так далее), содержит и некоторые легендарные эпизоды.

Автор сказания ошибочно «назначил» в год побоища архиепископом Коломны Геронтия , который заступил на должность более чем через семьдесят лет после битвы. Также произвольно он «назначил» архиепископом Новгорода Еуфимия, хотя человека с таким именем в XIV веке не было на этой должности. Идущее на Куликово поле литовское войско у автора сказания возглавляет великий князь Ольгерд , который умер за три года до Куликовской битвы. Темника Мамая автор сказания величает «царём», а не князем. Будучи церковником, автор сказания старается показать Мамая язычником, поэтому у него, увидев свою погибель, Мамай призывает не только Магомета, но и других богов: Перуна , Салавата, Раклия и Хорса . Также он возможно придумал рассказ о визите Дмитрия Ивановича к троицкому игумену Сергию Радонежскому, который предсказал победу над некими «половцами», отправку на бой «иноков» с языческими некалендарными именами Пересвет и Ослябя , рязанского князя Олега Ивановича изобразил предателем и придумал поединок перед Куликовской битвой брянского боярина Пересвета с «печенегом» Челубеем .

Художественные особенности

Структура «Сказания» похожа на летописную статью образца 40-50-х годов Киевской летописи – в ней есть долгая экспозиция с описанием точек зрения и мотивировок всех действующих лиц, которые частично становятся ясны читателю из приводимых фрагментов писем. Есть в «Сказании» и авторские отступления, одно из них завершается характерным летописным «Си же пакы оставим, на пръвое възвратимся» Сама битва занимает незначительную часть сказания и начинается ближе к последней трети текста.

Предшествующее битве описание движения войск Дмитрия Ивановича и Владимира Андреевича дает едва ли не больше фактической информации для определения места битвы, чем описание самого сражения для его реконструкции.

Картины прошедшего в Сказании не всегда предстают перед читателем в пересказе автора, сложная структура текста, включающая рассказы действующих лиц, фрагменты переписки и диалоги позволяет говорить о выходящем за рамки основного сюжета, не прибегая к авторским отступлениям. Так, из слов старых татар становится известно о гибели Юрия Всеволодовича «и великого князя Юрья Дмитреевичя убилъ» и о том, что Батый сжег Владимирский Успенский собор «въ Володимерѣ вселенскую церковь златаверхую разграбилъ». В Лаврентьевской летописи за 6745 / 1237 г., те же самые события описываются так: «и ту оубьєнъ бъıс̑ кнѧз̑ великъıи Юрьи на Сити на рѣцѣ и дружинъı ѥго много үбиша», «ӕко приде вѣсть к великому кнѧзю Юрью Володимерь взѧтъ и цр҃къı зборънаӕ; и оубьєнъ бъıс̑ Пахоми архимандритъ манастъıрѧ Ржс̑тва ст҃ъı Бц҃а да игуменъ Оуспеньскъıи».

Списки

«Сказание» дошло до нас в большом количестве списков. Некоторые из них имеют очень позднюю дату — конец XVIII—начало XIX века, что говорит об огромной популярности произведения в России . На источник оказала значительное влияние политико-идеологическая атмосфера времени его создания и редактирования (в частности, пристальное внимание было уделено роли церкви, а в свете противостояния Москвы с Великим княжеством Литовским и Крымским ханством в повествовании были усилены антилитовские и антиордынские акценты).

Соотношение списков «Сказания» изучали русские учёные С. К. Шамбинаго и А. А. Шахматов .

Сказание, памятники Куликовского цикла и другие источники

«Сказание» вместе с «Летописной повестью о Куликовской битве» и «Задонщиной» входит в памятники так называемого «Куликовского цикла». Возвышение Москвы и московского князя Дмитрия Ивановича, последовавшее за победой, одержанной на Дону 8 сентября 1380 года, во многом определяет ту точку зрения, с которой эта битва показана во всех трех памятниках.

Внутри Куликовского цикла взаимодействие текстов устроено довольно сложно. Прямая текстуальная зависимость «Сказания» от «Летописной повести» не прослеживается . но, вероятно, текст «Сказания» повлияло другое произведение куликовского цикла – « Задонщина ». В Сказании присутствуют отдельные вставки из «Задонщины», восходящие к общему протографу. Причем поэтические пассажи “Задонщины”, взятые из разных фрагментов, частично нарушили логику первоначального повествовательного текста “Сказания” .

Помимо памятников Куликовского цикла и позднейших летописных упоминаний, существует еще один источник, в котором встречается упоминание о сражении – московско-рязанский договор 1381. (Победа объединенного русского войска, одержанная на Дону 8 сентября 1380 года, стала переломным моментом не только в истории русско-ордынских отношений, но и в истории отношений московского и рязанского княжества . Особая ценность московско-рязанского договора – его современность событиям: «А что княз(ь) великикии Дмитрии и братъ княз(ь) Володимеръ билисѧ на Дону с Татары от того времени что грабеж или что поиманые у кн(ѧ)зѧ у великог(о) людии у Дмитриѧ и у его брата князѧ Володимера тому межи нас суд вопчии отдати то по исправе». Более подробных сведений о сражении грамота не содержит. Однако, благодаря ей, мы узнаем, например, о подчеркнуто вассально-иерархических отношениях старшего – Московского и молодшего – Рязанского князя, установившихся после 1380 г. и являющихся, вероятно, прямой реакцией на неучастие Рязани в Куликовской битве.

Самые ранние летописные известия о Куликовской битве известны по Рогожской и Симеоновской летописям, общий протограф которых существовал к 1409 г. .

См. также

• Задонщина
• Сказание Авраамия Палицына об осаде Троице-Сергиева монастыря

Библиография

Примечания

Ссылки

• Транслитерировано в современную кириллицу.
• в Викитеке