Михаи́л Семёнович Собаке́вич — персонаж поэмы Николая Васильевича Гоголя « Мёртвые души »; помещик , с которым Павел Иванович Чичиков ведёт торги по поводу скупки душ умерших крестьян. В числе фольклорных источников образа — герои русских былин и сказок . Возможными литературными прототипами Собакевича являются Тарас Скотинин (« Недоросль ») и Алексей Бурнаш (« Юрий Милославский »). Исследователи предполагают, что на создание портрета персонажа оказали влияние взаимоотношения Гоголя с писателем Михаилом Погодиным .

К образу Собакевича обращались художники Александр Агин , Пётр Боклевский , Владимир Маковский , Борис Кустодиев и другие. На театральной сцене роль помещика играли Михаил Тарханов , Алексей Грибов , Николай Баталов , Юрий Толубеев ; в экранизациях «Мёртвых душ» — Вячеслав Невинный и другие актёры.

Место Собакевича в сюжете поэмы

Гоголь представляет своему читателю фигуру Михаила Семёновича Собакевича в одной из так называемых «портретных» глав своего произведения. Они посвящены описанию индивидуальностей отдельных действующих лиц, и в их пределах эти индивидуальности доминируют над остальными поворотами сюжетной линии. Такая компоновка произведения формирует контекстную базу для проработки психологических деталей взаимодействия Павла Ивановича Чичикова с очередным провинциальным землевладельцем .

По мнению профессора Джеймса Вудворда из Принстонского университета , после беглого прочтения может возникнуть обманчивое впечатление, что эти главы страдают некоторой нехваткой сюжетной целостности из-за обилия отступлений и фрагментов, которые, казалось бы, совершенно не связаны с центральной сюжетной линией. Однако, присмотревшись к любому из персонажей (и Собакевичу в их числе), можно увидеть целое созвездие тонких штрихов, намёков и нюансов, которые постепенно преподносятся читателю по мере раскручивания сюжетной нити. Вступая во взаимодействие с проявлениями других характерных героев, они органично встраиваются в общую картину и дополняют друг друга. Иногда эти черты характера начинают влиять на читательское восприятие задолго до того, как ему будут представлены их обладатели .

Знакомство Чичикова, прибывшего в город NN для приобретения числящихся лишь на бумаге душ умерших крестьян, с Собакевичем происходит на вечеринке у губернатора. Дальнейшее общение показывает, что Михаил Семёнович, в отличие от других горожан, относится к скупке «мёртвых душ» как к обычной сделке, а потому легко переводит «осторожное предложение» собеседника в сферу предпринимательских отношений — речь заходит о задатке , купчей , цене и иных деталях предстоящего договора . На фоне прочих помещиков Собакевич выглядит человеком более чем практичным — видя наличие спроса , он немедленно взвинчивает на свой товар цену. При попытке Чичикова возразить, что у него есть возможность приобрести души в других местах, Собакевич заявляет, что в любом случае такие сделки выглядят не вполне законными и это может вызвать серьёзные последствия .

В ситуации, когда «прекраснодушный Манилов», не поняв смысла аферы Чичикова, просто стремится одарить гостя, а Коробочка более всего боится продешевить, Михаил Семёнович осознаёт: «покупщик, верно, должен иметь здесь какую-то выгоду». При этом Собакевич ведёт себя как опытный продавец, способный дать самые высокие характеристики своему товару — то есть умершим крестьянам. Многие исследователи единодушно обращают внимание на то, что он не только хвалит «их работу, мастерство, поведение, физическую силу и здоровье», но и объясняет гостю собственные преимущества по сравнению с конкурентами: «Другой мошенник вас обманет, продаст вам дрянь, а не души, а у меня, что ядрёный орех, все на отбор» . На отчаянные возражения Чичикова об отсутствии прикладной ценности у мёртвых крепостных Собакевич фактически читает ему лекцию по рыночной экономике с богословским послевкусием. В рамках этого подхода американские исследователи обращают внимание, что свободный рынок не вызывает особых вопросов только у тех, кто в нём вырос, и попытка расширить его утилитарность на всё вокруг обнажает весь ужас, с которым иронизирует Гоголь .

Российский историк и литературовед Борис Соколов , опираясь на мнение профессора Степана Шевырёва , тоже обратил внимание на ораторский пафос Собакевича при осуществлении сделки. По его заключению, некоторую неестественность этого всплеска красноречия на фоне типичных манер ведения разговора помещика-провинциала можно объяснить увлечённостью Гоголя и его ограниченностью в средствах выражения. Писатель так и не овладел реалистическим (психологическим) методом, который уже можно было встретить у французских прозаиков тех времён ( Стендаля , Бальзака ), и внутренние переживания своих героев передавал через разнообразные внешние проявления .

Прочность и тяжеловесность нрава помещика обнаруживается в окружающем его пространстве повсеместно. Избы крестьян Собакевича, сделанные из дуба, не имеют украшений и каких бы то ни было узорных фигур. В его собственном доме каждый предмет мебели, от стола до кресла, словно повторяет фигуру хозяина, а также напоминает: «И я тоже Собакевич!» Даже дрозд тёмного цвета, который живёт в подвесной клетке, — и тот похож на своего владельца. Весь интерьер помещений и внутреннее убранство комнат как будто говорят за него, что он желает быть окружённым такими же здоровыми и полными жизни людьми: для этого на стенах развешаны портреты греческих полководцев с пропорциями под стать Собакевичу. Единственным исключением из их ряда стал портрет российского генерала Петра Багратиона , который представлен субтильным и тощим. Само здание, в котором поселился помещик, пропитано атмосферой военного поселения: всё в нём построено на века, из добротных материалов, очень надёжно и обнесено по периметру невероятно крепким забором. Раскрывая тему антуража повседневной жизни Собакевича, его семья и домочадцы обеспечивают именно ту степень контраста с его фигурой, которая только подыгрывает окончательному формированию завершённого художественного образа .

Умение этого семейства экономно вести хозяйство просматривается в таких деталях, как предложенный Чичикову послеобеденный десерт, до которого не дотронулись хозяева: «Вот ещё варенье, — сказала хозяйка, возвращаясь с блюдечком, — редька, варенная в меду !» По уточнению Екатерины Смирновой-Чикиной, покупной сахар был в ту пору дорогим, поэтому в семьях, где хозяева стремились избежать лишних трат, гостям предлагали варенье из подсобных продуктов .

Собакевич — антипод Манилова: он груб, неотёсан, обжора, плут и кулак; но избы его мужиков построены хоть неуклюже, а прочно, из хорошего лесу, и, кажется, его мужикам хорошо в них жить. Положим, причина этого не гуманность, а расчёт, но расчёт, предполагающий здравый смысл, расчёт, которого, к несчастию, не бывает иногда у людей с европейским образованием, которые пускают по миру своих мужиков на основании рационального хозяйства. Достоинство опять отрицательное, но ведь если бы его не было в Собакевиче, Собакевич был бы ещё хуже: стало быть, он лучше при этом отрицательном достоинстве .

— Виссарион Белинский

При этом необъятный и флегматичный Собакевич является, по мнению писателя Владимира Набокова , «самым поэтичным персонажем в книге». На это указывает и обстановка помещичьего дома, в котором обнаруживается тяготение хозяина к «романтике Греции» («Не скрывался ли в этой могучей груди „тощий, худенький“ поэт? Ведь в ту пору ничто не отзывалось с такой силой в сердцах поэтически настроенных русских, как миссия Байрона »), и изобильный стол: «Его отношение к еде окрашено какой-то первобытной поэзией, и если в его обеде можно найти некий гастрономический ритм, то размер задан Гомером » .

Фольклорные и литературные источники образа

В Собакевиче, как и в некоторых других персонажах «Мёртвых душ», обнаруживается сходство с фольклорными героями. По замечанию литературоведа Григория Гуковского , ещё при жизни Гоголя представители литературной среды обращали внимание на определённую близость его помещиков с басенными и сказочными животными. Собакевич в поэме — это своеобразный вариант крыловского медведя и одновременно — аналог сказочного Топтыгина. Так, Чичиков, присмотревшись к новому знакомому, облачённому во фрак «медвежьего цвета» и двигающемуся с некоторой косолапостью («вкривь и вкось»), обнаружил, что тот напоминает «средней величины медведя». Позже впечатление усилилось: «Медведь! совершенный медведь! Нужно же такое странное сближение: его даже звали Михайлом Семёновичем» . Однако «зоологические» аллюзии в художественном образе Собакевича на этом не заканчиваются: «собачья» фамилия Михаила Семёновича недвусмысленно напоминает о его обыкновении порицать и осуждать своих друзей и знакомых за их спинами .

В число персонажей народного эпоса , пародийно перекликающихся с образом Собакевича, входят и былинные богатыри — такие, например, как Еруслан Лазаревич и Илья Муромец . На их «родство» указывают атлетическая мощь героя, носящего сапоги «исполинского размера», имеющего богатырский аппетит (за обедом мог съесть «индюка ростом с телёнка») и славящегося отменным здоровьем — как говорит о себе Собакевич, «пятый десяток живу, ни разу не был болен». Среди литературных образов, внешне и внутренне близких помещику, — персонаж пьесы Дениса Фонвизина « Недоросль » Тарас Скотинин и «медведеподобный» Бурнаш из романа Михаила Загоскина « Юрий Милославский, или Русские в 1612 году » .

Современники Гоголя обнаружили, что качества, свойственные Собакевичу, совпадают также с отдельными чертами писателя и издателя Михаила Погодина , отношения с которым у автора «Мёртвых душ» складывались неоднозначно . Творческая история двух литераторов включала разные этапы — они прошли путь от «взаимной открытости» до недоразумений и оскорблений. Оценки, которую Гоголь давал Погодину в 1840-х годах («топорность, неряшливость» и т. д.), нашли отражение в образе Собакевича; у персонажа и его возможного прототипа совпали даже имена. По словам доктора филологических наук Л. А. Сапченко, «черты характера Собакевича: „кулачество“, ругательные слова, жадность, прижимистость, — соотносимы с обликом Михаила Петровича Погодина, каким он предстаёт в письмах Гоголя 1843—1847 гг.»

По мнению профессора Вудвoрда, сконструированный Гоголем образ Собакевича и всей его резиденции является тонкой пародией на образ императора Николая I и его манеру управления Россией . Как считает американец, в пользу такого заключения говорит множество осторожных намёков, разбросанных автором по всему тексту повествования: это и внешнее сходство Собакевича с изображением на медной монете, и чрезмерная чопорность, которая присутствует при общении Собакевича со своей женой, и два лесных массива по бокам его усадьбы, в которых можно увидеть намёк на распростёртые крылья двуглавого орла . С этой стороны Собакевич предстаёт как авторитарный властелин своей территории, где его жене отведена полностью подчинённая роль. Видимо, чтобы подчеркнуть такое положение вещей, именем его супруги было выбрано , что в переводе с греческого языка означает «божья раба» .

Фамилии ряда персонажей «Мёртвых душ» напрямую связаны с особенностями их характеров. Так, если в фамилии «Манилов» присутствует отсылка к неким условным соблазнам («он улыбался заманчиво »; «деревня Маниловка немногих могла заманить своим расположением»), то Собакевич в тексте поэмы ассоциируется с грубостью и отрывистостью фраз, похожих на лай собаки. На выбор фамилии, вероятно, повлияло и его отношение к людям — к примеру, во время торга с Чичиковым помещик признаётся: «Убыток, да уж нрав такой собачий : не могу не доставить удовольствия ближнему» .

Внешность, отношение к людям

Описание внешнего облика помещиков восходит в поэме к традициям так называемого « романтического канона», хорошо знакомого Гоголю с 1820-х годов. Автор «Мёртвых душ» включил в текст многочисленные эпитеты , метафоры и другие выразительные средства, позволившие создать портреты героев с «выдающимися чертами» . Так, ноги Собакевича писатель сравнил с тумбой, лицо — с молдавской тыквой. Природа, по словам Гоголя, не стремилась при сотворении наружности Михаила Семёновича «употреблять… мелкие инструменты» — она «хватила топором раз — вышел нос, хватила другой — вышли губы, большим сверлом ковырнула глаза и, не обскобливши, пустила на свет» — в результате появился персонаж, про которого в народе говорят: «Неладно скроен, да крепко сшит» .

Собакевич весьма безапелляционно высказывается об окружающих. Если Манилов относится к людям с «восторженной идеализацией», то Собакевич — по контрасту — видит в них, как правило, только «мерзавцев и мошенников». Губернатора он называет «первым разбойником в мире», горожан — «христопродавцами»; чиновники, по его словам, — это люди, которые «даром бременят землю». Полицмейстер , по мнению Собакевича, склонен к жульничеству — он «продаст, обманет, ещё и пообедает с вами». Среди жителей NN помещик лишь прокурора выделяет как порядочного человека, уточняя одновременно, что «и тот, если сказать правду, свинья» .

Будучи противником медицины и новых знаний («Толкуют — просвещенье, просвещенье, а это просвещенье — фук!»), Собакевич заявляет, что готов казнить всех докторов, особенно «немецких и французских», придумавших диету и прописывающих пациентам «лечение голодом». Герой утверждает, что рецепты иностранцев не годятся для «русского желудка». За столом во время обеда Собакевич ругает и повара, подозревая того в нечестности: «Купит вон тот каналья повар, что выучился у француза, кота, обдерёт его, да и подаёт на стол вместо зайца» . Острое неприятие Собакевичем зарубежного образа жизни и его влияния на русские традиции показано Гоголем как одна из сторон его деятельной мизантропии . Американскими литературоведами оно было расценено как проявление традиционного национализма и даже агрессивного шовинизма , причём в ранних черновиках писателя мотивом этих настроений названы конкретные отсылки к праздному существованию Санкт-Петербурга .

Душа Собакевича была, по словам исследователей, «погребена под тяжестью плоти». Гоголь писал, что она у помещика закрыта «толстой скорлупою», как у персонажа славянской мифологии : «Казалось, в этом теле совсем не было души, или она у него была, но вовсе не там, где следует, а, как у бессмертного Кощея , где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою, что всё, что ни ворочалось на дне её, не производило решительно никакого потрясения на поверхности» . По мнению ряда экспертов, элементы языческой славянской демонологии расставлены по ходу повествования как скрытые путевые знаки, и аналогия Собакевича с Кощеем была пущена в дело отнюдь не случайно. Она как бы приглашает читателя сложить друг с другом осколки полузабытых поверий и рудиментов народной памяти. Вместе с некоторыми другими персонажами в лице Собакевича автор исследует противостояние языческой сверхъестественности с идеалами христианства . Древний миф о Кощее в рамках поэмы затрагивает сложную проблему языческого культа материалистического начала, соединяя им краеугольные камни произведения: бездушность и демоничность. В связи с этим сам писатель признавался в «Четырёх письмах разным лицам по поводу „Мертвых душ“», что вложил в этих героев свои собственные пороки и соблазны, надеясь хоть немного очиститься самому . Собакевич с его обжорством и Плюшкин с его скопидомством были выбраны Гоголем, чтобы показать те «страстишки», которые устрашают христианскую, но услаждают материальную половину человеческой сути . В отблесках мистического наполнения этих персонажей играют оттенки хрестоматийных антагонистов западной культуры: Мефистофеля Кристофера Марло и Сатаны Джона Мильтона .

Особую парадоксальность фигуре Собакевича придаёт ситуация с заключением сделки с Чичиковым. Лишь во время этого торга он упоминает о душе, хотя автор поэмы перед мысленным взором читателя представил его как тело, совершенно ею не обременённое. Само слово «душа» Собакевичем употребляется только в значении «товара», который оценивается «по сто рублей за штуку». По мнению гарвардского профессора Дональда Фенгера, именно в этот момент Гоголь вложил в уста Собакевича одну из ключевых фраз, которая отдалась долгим эхом в ряде других произведений русского классика :

Разбирая это заявление Собакевича, Фенгер назвал его фундаментальным парадоксом произведения ( англ. fundamental paradox of the novel ) и переформулировал следующим образом: живых и мёртвых нетрудно отличить в действии друг от друга, однако поставленный вопрос отрицает эту разницу, как и отрицает комедийность происходящего. Более глубокий анализ этой проблемы делает из комедии драму, а гоголевский парадокс представляет в следующим виде: полюсами человеческого существования являются не смерть и жизнь, а смерть и смерть-при-жизни. Дальнейшее рассмотрение фигур остальных землевладельцев (Ноздрёва, Плюшкина и т. д.) происходит на основе именно этой дихотомии .

Иллюстрации

Первым художником, сделавшим иллюстрации к «Мёртвым душам», стал Александр Агин . В 1846 году он обратился к Гоголю с просьбой дать согласие на создание серии рисунков; автор поэмы ответил отказом. Несмотря на отрицательный ответ, Агин и его товарищ — ксилограф Евстафий Бернардский — приступили к работе. В результате появилось 100 иллюстраций, воссоздающих сюжет и образы «Мёртвых душ». Разные моменты разговора Собакевича с Чичиковым уместились у Агина на пяти листах. Как писали искусствоведы Алексей Коростин и Григорий Стернин , «в сопоставлении с медвежьей осанкой и угловатыми движениями грубого Собакевича ещё отчётливее выступает суетливая подвижность изворотливого покупателя мёртвых душ» .

Первый иллюстратор Гоголя Агин дал нам <…> Плюшкина и Собакевича, которых мы уже не можем представить иначе, как в чертах, им закреплённых .

— Владимир Короленко

В 1850-х годах над гоголевскими образами начал работать художник Пётр Боклевский . На одном из его рисунков Собакевич похож на пса: персонаж изображён с нависшими бровями, маленькими глазами и сложенными в «брюзгливую гримасу» губами. В другом — акварельном — портрете просматривается сходство героя с «медведем средней величины» . К числу иллюстраторов гоголевских произведений относится и художник Павел Соколов . Его рисунок «Обед у Собакевича» демонстрирует, что даже обстановка в доме героя напоминает хозяина: «всё было прочно, неуклюже…» . К образу Собакевича (как и других персонажей гоголевской поэмы) обращались также Владимир Маковский , Борис Кустодиев , Н. А. Зубчанинов и Н. В. Пирогов, М. М. Далькевич, Елена Самокиш-Судковская , Кукрыниксы , Алексей Лаптев и другие художники .

• 
  Собакевич. Художник А. А. Агин
• 
  Собакевич. Художник М. М. Далькевич
• 
  Чичиков и Собакевич. Художник М. М. Далькевич
• 
  Собакевич. Художник П. М. Боклевский

На сцене и в кинематографе

Образ Собакевича получил воплощение на сцене и в кинематографе. Первый том «Мёртвых душ» был опубликован в мае 1842 года, и уже в сентябре на сцене Александринского театра были поставлены «Комические сцены из новой поэмы „Мёртвые души“ сочинения Гоголя». Через несколько дней аналогичная премьера состоялась в Большом театре . Первые переложения для сцены были, по мнению современников и самого автора, неудачны. Виссарион Белинский писал в прессе тех лет о том, что поэма лишена на сцене всяческого смысла и подобные переделки «возмущают душу». Читательский интерес к поэме был очень высок, но многочисленные попытки различных театров инсценировать «Мёртвые души» долго не приводили к успеху у публики .

В ноябре 1932 года премьера спектакля «Мёртвые души», постановщиком которого был Константин Станиславский , состоялась на сцене МХАТа . Текст для сценической версии написал Михаил Булгаков , над постановкой также работали режиссёры Сахновский и Телешева . Спектакль до премьеры репетировался актёрами в течение трёх лет. О Собакевиче, роль которого исполнял Михаил Тарханов , режиссёр Владимир Немирович-Данченко писал как о герое «живом, настоящем»: «Этот образ поднимается до какого-то большого охвата целой полосы русской жизни». Публицист Г. Данилова отмечала на страницах журнала «Театральная жизнь», что Собакевич Тарханова — внешне медлителен и нерасторопен, однако внутренне он собран и внимателен к любой мелочи жизни: «Торги — вот его стихия! Он держит Чичикова в цепких руках, диктует свою волю, направляет ход событий. Свою выгоду он не упустит, сорвёт куш даже там, где взять его, кажется, не с чего. Алчный, до цинизма жадный стяжатель, истинный человек-кулак». Ю. В. Соболев в журнале « Рабис » (1933, № 1) утверждал, что Тарханов создал образ «убеждённого мошенника, проникновеннейшего плута. Его истинная омерзительная сущность раскрывалась <…> в незабываемой сцене покупки мёртвых душ» .

Спектакль, называемый критиками «знаменитым», с успехом шёл на сцене МХАТа с перерывами более пятидесяти лет, показывался в Париже , Лондоне и Нью-Йорке , а в 1960-м году был экранизирован Леонидом Траубергом . Эта телеверсия , сохранившая все нюансы оригинальной постановки, получила специальный приз критики Международного фестиваля телевизионных фильмов в Монте-Карло (1961) .

Кроме Тарханова, роль Собакевича во МХАТе исполняли Николай Баталов и Алексей Грибов . В 1975 году спектакль «Мёртвые души» был поставлен в Большом драматическом театре . Образ Собакевича на ленинградской сцене воплотил Юрий Толубеев . В XXI веке свою версию «Мёртвых душ» предложил на сцене « Гоголь-центра » режиссёр Кирилл Серебренников . Все роли в его постановке исполняли только мужчины. Собакевич в спектакле Серебренникова представлен как бывший агент спецслужб, и торг с Чичиковым он ведёт «как допрос». Собакевича играл актёр Антон Васильев .

Поэма Гоголя была неоднократно экранизирована. Так, в пятисерийном фильме , снятом в 1984 году Михаилом Швейцером , роль Собакевича исполнил Вячеслав Невинный . В числе других артистов, воплотивших образ помещика в кинематографе, — Василий Степанов в немой короткометражной ленте Петра Чардынина (1909), Алексей Грибов в экранизации 1960 года , Александр Семчев в телесериале Павла Лунгина « Дело о „Мёртвых душах“ » (2005), Александр Робак в мини-сериале Григория Константинопольского « Мёртвые души » (2020).

Примечания

Литература

• Белинский В. Г. Полное собрание сочинений. Статьи и рецензии. 1846—1848. — М. : Академия наук СССР , 1956. — Т. 10. — 470 с.
• Белый А. Мастерство Гоголя. Исследование. — М., Л.: ОГИЗ , 1934. — 320 с.
• Боголепов П. К., Верховенская Н. П. Тропа к Гоголю. Книга-справочник о жизни и творчестве Гоголя / Под общ. ред. . — М. : Детская литература , 1976. — 352 с.
• Большакова Н. В. Комментарии к 1-му тому поэмы Н. В. Гоголя «Мёртвые души». — М. : Издательский дом «Сказочная дорога», 2017. — 520 с. — ISBN 978-5-4329-0137-8 .
• Гуковский Г. А. Реализм Гоголя. — М., Л. : Государственное издательство художественной литературы , 1952. — 532 с.
• Гоголь и театр / Составитель и автор комментариев М. Б. Загорский . — М. : Искусство , 1952. — 568 с.
• Изотова Е. В. Мотив русского застолья в «Мёртвых душах» Н. В. Гоголя. Сцена обеда в доме Собакевича // Филологические этюды: Сб. науч. ст. молодых учёных. — Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 2008. — Вып. 11, ч. I—II.
• Коростин А. , Стернин Г. Герои Гоголя в русском изобразительном искусстве XIX века // Литературное наследство / Ред.: А. М. Еголин (гл. ред.), Н. Ф. Бельчиков , И. С. Зильберштейн , С. А. Макашин . — М. : Изд. АН СССР, 1952. — Т. 58: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. — С. 837—892. — 1059 с. — 10 000 экз.
• Манн Ю. Постигая Гоголя: учебное пособие для старшеклассников и студентов вузов. — М. : Аспект Пресс, 2005. — 204 с. — ISBN 978-5-7567-0385-6 .
• Набоков В. Лекции по русской литературе / Пер. и предисл. И. Толстой . — М. : Независимая газета, 1999. — 440 с. — (Литературоведение). — ISBN 5-86712-025-2 .
• Смирнова-Чикина Е. С. Поэма Н. В. Гоголя «Мёртвые души». Комментарий. Пособие для учителя / Редактор А. А. Крундышев. — Издание второе, исправленное. — Л. : Просвещение , 1974. — 319 с.
• Соколов Б. В . Расшифрованный Гоголь. Вий. Тарас Бульба. Ревизор. Мёртвые души. — М. : Яуза , Эксмо , 2007. — 352 с. — ISBN 978-5-699-20502-8 .
• Станицын В. // Огонёк : журнал. — М. , 1952. — № 10 (март). — С. 18.
• Энциклопедия литературных героев / Сост. и ред. С. В. Стахорский . — М. : Аграф, 1997. — 496 с. — 15 000 экз. — ISBN 5-7784-0013-6 .
• D. Fanger. The Creation of Nikolai Gogol. — Cambridge, Mass. : Harvard University Press , 1979. — ISBN 0-674-17564-6 .
• Freeborn, Richard H. . — Cambridge : Cambridge University Press , 1973. — 289 p. — ISBN 0-521-08588-8 .
• Peace R. . — Cambridge : Cambridge University Press, 1981. — 356 p. — ISBN 978-0521110235 .
• Weiner A. Sobakevich, Pliushkin, and Demonic Isolation // . — Evanston, Illinois : , 1998. — P. 65. — (Studies in Russian Literature and Theory). — ISBN 0-8101-1614-6 .
• Woodward, James B. Sobakevich // . — Princeton : Princeton University Press , 1978. — P. 3—33. — 296 p. — ISBN 0-691-06360-5 .
• / S. Fusso, P. Meyer. — Evanston, Illinois : Northwestern University Press, 1992. — ISBN 0-8101-1009-1 .