« Кни́га ты́сячи и одно́й но́чи » ( араб. كِتَابُ أَلْفِ لَيْلَةٍ وَلَيْلَةٌ‎ ‎‎, перс. هزار و یک شب ‎; « Китаб альф лейла ва лейла » ) — памятник средневековой арабской и персидской литературы , собрание сказок и новелл , обрамлённое историей о персидском царе Шахрияре и его жене по имени Шахерезада (Шахразаде). Первое полное печатное издание на арабском языке , так называемое булакское , было опубликовано в Каире в 1835 году .

История создания

Вопрос о происхождении и развитии «Тысячи и одной ночи» не выяснен полностью до настоящего времени . Попытки искать прародину этого сборника в Индии , делавшиеся его первыми исследователями, не получили достаточного обоснования . Согласно указанию М. А. Салье , первые письменные сведения об арабском собрании сказок, обрамлённых повестью о Шахрияре и Шахразаде и называвшемся «Тысяча ночей» или «Тысяча одна ночь», упоминаются в сочинениях багдадских писателей X века — историка аль-Масуди (al-Mas‘ûdî, ум. 956) и библиографа Ибн ан-Надима (Ibn al-Nadîm, ум. 995) . Эти авторы писали о сборнике, как о давно и хорошо известном произведении . Основой текста «Ночей» на арабской почве стал сделанный в VIII веке перевод персидского сборника « » ( Hezâr Afsân(e) «Тысяча историй» , «Тысяча сказок» , или «Тысяча легенд», от персидских слов «Хезар» — «тысяча», «Афсане» — «сказка, легенда». У Салье — «Хезар-Эфсане», то есть «Тысяча повестей»). Перевод этот, носивший название «Тысяча ночей» или «Тысяча одна ночь» , был, как свидетельствуют арабские писатели того времени, очень популярен в столице восточного халифата , в Багдаде . Судить о характере его мы ^{[ кто? ]} не можем, так как до нас дошёл лишь обрамляющий его рассказ, совпадающий с рамкой «Тысячи и одной ночи» . В эту удобную рамку вставлялись в разное время различные рассказы, иногда — целые циклы рассказов , в свою очередь обрамлённые, как например «Сказка о горбуне», «Носильщик и три девушки» и другие . Отдельные сказки сборника, до включения их в писанный текст, существовали часто самостоятельно, иногда в более распространённой форме. Можно с большим основанием предполагать, что первыми редакторами текста сказок были профессиональные рассказчики, заимствовавшие свой материал прямо из устных источников; под диктовку рассказчиков сказки записывались книгопродавцами, стремившимися удовлетворить спрос на рукописи «Тысячи и одной ночи». В предисловии ко 2-му исправленному восьмитомному изданию 1958—1960 годов собственного перевода М. А. Салье писал: «Первыми поставщиками материала для них были профессиональные народные сказители, рассказы которых первоначально записывались под диктовку с почти стенографической точностью, без всякой литературной обработки. Большое количество таких рассказов на арабском языке, записанных еврейскими буквами , хранится в Государственной Публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина в Санкт Петербурге; древнейшие списки относятся к XI—XII векам» .

Салье отметил, что Ибн ан-Надим сообщал о не сохранившейся книге своего старшего современника, некоего Абд-Аллаха аль-Джахшияри ( Al-Jahshiyârî, Abû ‘Abdallâh Muhammad ibn ‘Abdûs ; ум. 942 ), задумавшего составить сборник из тысячи сказок «арабов, персов, греков и других народов», по одной на ночь, объёмом каждая листов в пятьдесят, но умершего, успев набрать только 480 повестей . Ибн ан-Надим свидетельствовал, что воочию видел некоторые части того сборника .

Вслед за М. А. Салье И. М. Фильштинский полагал, что «Тысяча и одна ночь» не была творением какого-либо одного автора. «Части этого удивительного памятника собирались, перерабатывались и редактировались в течение многих столетий, и лишь к XVI—XVII векам свод окончательно сложился в том виде, в каком он известен современному читателю» . «Тысяча и одна ночь» не является собранием только арабских сказок. Фильштинский указывал, что в создании этого грандиозного свода принимали участие многие народы Востока, хотя свою окончательную форму он приобрёл на арабском языке и прочно вошёл в историю арабской народной словесности . Вошедшие в сборник части создавались народами Индии , Ирана , Месопотамии и Египта . В то время как Салье полагал объединение самостоятельных сказок в группы по месту их предполагаемого происхождения недостаточно обоснованным , Фильштинский вычленял три группы сказок — индо-иранские, багдадские и египетские . Древнейший пласт свода состоит из арабского перевода с персидского индо-иранских сказок, собранных в сборнике «Хезар эфсане» («Тысяча сказок») и относящихся к доисламской традиции. К нему относятся самые ранние сказки индийского происхождения, переведённые на персидский язык . Его первый исламизированный и арабизированный перевод VIII века утерян. Наиболее поздний слой «Тысячи и одной ночи» представлен египетскими сказками . Период формирования сборника исследователи датируют IX—XVII веками . Сохранившиеся рукописные варианты свода относятся к XVI—XVII векам .

Гипотеза Хаммер-Пургшталя

При исследовании вопроса о происхождении и составе сборника европейские учёные расходились в двух направлениях: арабисты выступали за арабское происхождение сказок, индологи полагали, что истоки сказок следует искать в Индии в литературе на санскрите . Йозеф фон Хаммер-Пургшталь стоял за их индийское и персидское происхождение, ссылаясь на сообщения арабского историка Аль-Масуди (Мас’удия) и библиографа Ибн ан-Надима ( Китаб аль-фихрист , до 987 года ) о том, что старо-персидский сборник «Хезâр-эфсâне» («Хезар Афсане», «Тысяча сказок»), происхождения не то ещё ахеменидского , не то аршакидского и сасанидского , был переведён на арабский язык лучшими арабскими литераторами при Аббасидах и известен под именем «Тысячи и одной ночи» .

По теории Хаммера, перевод персидского «Хезâр-эфсâне», постоянно переписываемый, разрастался и принимал, ещё при Аббасидах, в свою удобную рамку новые наслоения и новые прибавки, большей частью из других аналогичных индийско-персидских сборников (среди которых, например, « Книга о семи мудрецах », или «Синдбадова книга») или даже из произведений греческих. Это происходило в XII — XIII веках , когда центр арабского литературного процветания перенёсся из Азии в Египет , где «Тысяча и одна ночь» усиленно переписывалась новыми переписчиками, опять получая новые наслоения: группу рассказов о славных минувших временах халифата с центральной фигурой халифа Гаруна ар-Рашида ( 786 — 809 ; у Крымского — Гарун Аль-Рашид; Салье и Фильштинский передавали имя как Харун ар-Рашид ), а несколько позже — свои местные рассказы из периода египетской династии вторых мамелюков (так называемых черкесских или борджитских) . Когда завоевание Египта Османской империей подорвало арабскую интеллектуальную жизнь и литературу, то «Тысяча и одна ночь», по мнению Хаммера, перестала разрастаться и сохранилась уже в том виде, в каком её застало османское завоевание .

Гипотеза де Саси

Радикально противоположное воззрение высказано было Сильвестром де Саси , который отвергал индийскую теорию и полагал, что свидетельство аль-Масуди не может считаться достоверным . Исследователь доказывал, что весь дух и мировоззрение «Тысячи и одной ночи» — насквозь мусульманские , нравы — арабские и притом довольно поздние, уже не аббасидского периода , обычная сцена действия — арабские места ( Багдад , Мосул , Дамаск , Каир ), язык — не классический арабский, а скорее простонародный, с проявлением, по-видимому, сирийских диалектных особенностей, то есть близкий к эпохе литературного упадка . Отсюда у де Саси следовал вывод, что «Тысяча и одна ночь» есть вполне арабское произведение, составленное не постепенно, а сразу, одним автором, в Сирии , около половины XV века ; смерть, вероятно, прервала работу сирийца-составителя, и потому «Тысяча и одна ночь» была закончена его продолжателями, которые и приписывали к сборнику разные концовки из другого сказочного материала, ходившего среди арабов, — например, из Путешествий Синдбада , Синдбâдовой книги о женском коварстве и т. п. . Из персидского «Хезâр-эфсâне», по убеждению де Саси, сирийский составитель арабской «Тысячи и одной ночи» ничего не взял, кроме заглавия и рамки, то есть манеры влагать сказки в уста Шехрезады; если же какая-нибудь местность с чисто арабской обстановкой и нравами подчас именуется в «Тысяче и одной ночи» Персией , Индией или Китаем , то это делается только для большей важности и порождает в результате одни лишь забавные анахронизмы .

Гипотеза Лейна

Последующие учёные постарались примирить оба взгляда . Особенно важным в этом отношении оказался авторитет Эдварда Лейна , известного знатока этнографии Египта . В предположениях о более поздней датировке составления «Тысячи и одной ночи» одним автором на позднеарабской почве Лейн пошёл ещё дальше, чем де Саси: из упоминаний о построенной в 1501 году мечети Адилийе, об употреблении кофе и табака (один раз), об огнестрельном оружии этнограф заключал, что «Тысяча и одна ночь» была начата в конце XV века и закончена в 1-й четверти XVI века, а заключительные фрагменты могли быть присоединены к сборнику даже при османах , то есть в XVI—XVII веках . Язык и стиль «Тысячи и одной ночи» Лейн расценил как обыкновенный стиль грамотного, но не слишком учёного египтянина XV—XVI века, поскольку в произведении описываются египетские реалии именно того времени, а топография городов, хотя они и фигурируют как персидские, месопотамские и сирийские топонимы , есть обстоятельная топография Каира поздней мамелюкской эпохи . В литературной обработке «Тысячи и одной ночи» Лейн усматривал такую замечательную однородность и выдержанность позднего египетского колорита, что не допускал постепенной компоновки сочинения на протяжении столетия и признавал только одного, максимум — двух составителей (второй мог окончить сборник), которые (или который) в течение недолгого времени, точнее на рубеже XV—XVI веков, и скомпилировали «Тысячу и одну ночь» в Каире при мамелюкском дворе . Согласно Лейну, компилятор имел в своём распоряжении хранившийся с X до XV века в своём изначальном виде арабский перевод «Хезâр-эфсâне», взял оттуда заглавие, рамку и, быть может, даже некоторые сказки. Кроме того автор также пользовался другими сборниками персидского (сравните с повестью о летательном коне ) и индийского («Джильâд и Шимâс») происхождения, арабскими воинственными романами времён крестоносцев (Царь Омар-Номâн), наставительными (Мудрая дева Таваддода), мнимо-историческими повестями о Гаруне ар-Рашиде , специально-историческими арабскими сочинениями (особенно теми, где есть богатый анекдотический элемент), околонаучными арабскими сочинениями по географии и космографии (Путешествия Синдбада и космографию Казвини ), устными юмористическими народными побасёнками и т. д. . Все эти разнородные и разновременные материалы скомпилировал и тщательно обработал египетский составитель XV—XVI веков, когда переписчики XVII—XVIII веков внесли в его редакции только несколько изменений .

Точка зрения Лейна считалась общепринятой в учёном мире до 80-х годов XIX века . Статьи Михаэля де Гуе со слабыми поправками по вопросу о критериях закрепляли старый лейновский взгляд на компиляцию «Тысячи и одной ночи» в мамелюкскую эпоху (после 1450 года, по де Гуе) одним составителем, да и новый английский переводчик (впервые не побоявшийся упрёка в скабрёзности) (англ.) ( не отступил от теории Эдварда Лейна .

Новые исследования начались с новыми переводами «Тысячи и одной ночи» . Ещё в 1839 году X. Торренс ( Torrens H . Athenaeum, 1839, 622) цитировал историка XIII века ибн-Саида (1208—1286), указавшего, что в Египте некоторые приукрашенные народные рассказы напоминают собой «Тысячу и одну ночь» . В 1886 году на те же слова ибн-Саида обратил внимание анонимный автор критики новых переводов Пейна и Бёртона . По основательному замечанию критика, многие культурно-исторические намёки и другие данные, на основании которых Лейн (а за ним Пейн) отнёс составление «Тысячи и одной ночи» к XV—XVI векам, объясняются обычными интерполяциями позднейших переписчиков, поскольку нравы на Востоке не так быстро меняются, чтоб по их описанию можно было бы безошибочно отличить реалии какого-нибудь одного века от предыдущего либо последующего . Поэтому «Тысяча и одна ночь» могла быть скомпилирована ещё в XIII веке, на что косвенно указывает составление гороскопа на 1255 год цирюльником в «Сказке о горбуне» . Впрочем, в течение двух следующих веков переписчики могли внести в готовую «Тысячу и одну ночь» новые дополнения . Август Мюллер справедливо заметил, что если по указанию ибн-Саида «Тысяча и одна ночь» существовала в Египте в XIII веке, а к XV веку, по довольно прозрачному указанию Абуль-Махâсына, успела уже получить свои новейшие дополнения, то для прочных и правильных суждений о ней необходимо было прежде всего выделить эти позднейшие интерполяции и восстановить, таким образом, изначальный вариант «Тысячи и одной ночи» XIII века . Для того следовало сопоставить все имевшиеся списки «Тысячи и одной ночи» и отбросить отличающиеся в них части как наслоения XIV—XV веков . Обстоятельно такую работу провели Герман Цотенберг и Ричард Бёртон в послесловии к своему переводу 1886—1888 годов . Краткий но содержательный обзор рукописей выполнил (фр.) ( ( Bibliographie arabe . Vol. IV, 1900). Мюллер в одной из статей сделал собственный сравнительный анализ .

Оказалось, что в разных списках одинакова преимущественно первая часть сборника, но в ней вовсе нельзя найти тем египетских при преобладании повестей о багдадских Аббасидах (особенно о Гаруне ар-Рашиде) и присутствии небольшого количества индийско-персидских сказок . Из этого следовал вывод, что в Египет попал уже большой готовый сборник сказок, составленный в Багдаде , вероятно, в X веке, содержание которого строилось вокруг идеализированной личности халифа Гаруна ар-Рашида . Эти сказки были втиснуты в рамку неполного арабского перевода «Хезâр-эфсâне», который был сделан в IX веке и ещё при Мас’удии был известен под названием «Тысячи и одной ночи» . Хаммер предполагал, что сборник не был создан одним автором, а составлялся постепенно многими авторами в течение нескольких веков . Главный её составной элемент представлен арабским национальным субстратом, а персидская составляющая занимает мало места . Такую же точку зрения в 1888 году частично разделил араб А. Сальхâний . Кроме того, основываясь на словах Ибн ан-Надима, что араб Джахшиярий (багдадец, вероятно, X века) тоже взялся за составление сборника «1000 ночей», куда вошли избранные персидские, греческие, арабские и другие сказки, Сальхâний высказал убеждение, что труд Джахшиярия и был первой арабской редакцией «Тысячи и одной ночи», которая затем при составлении многочисленных списков, особенно в Египте, значительно увеличилась в объёме . В том же 1888 году Нёльдеке указал, что даже историко-психологические основания заставляют в одних сказках «Тысячи и одной ночи» видеть египетское происхождение, а в других — багдадское .

Гипотеза Эструпа

Как плод основательного знакомства с методами и исследованиями предшественников, появилась обстоятельная диссертация . Вероятно, книгой Эструпа пользовался и автор истории арабской литературы К. Броккельманн ; во всяком случае, предлагаемые им краткие сообщения о «Тысяче и одной ночи» близко совпадают с положениями, разработанными у Эструпа . Содержание их следующее:

• нынешнюю свою форму «Тысяча и одна ночь» получила в Египте , больше всего в первый период владычества мамелюков (с XIII в.) .
• Вся ли «Хезâр-эфсâне» вошла в арабскую «Тысячу и одну ночь» или только избранные её сказки — это вопрос второстепенный. С полной уверенностью можно сказать, что из «Хезâр-эфсâне» взята рамка сборника (Шахрияр и Шахерезада) , « Рыбак и дух », «Хасан Басрийский», «Царевич Бадр и царевна Джаухар Самандальская», «Ардешир и Хаят-ан-нофуса», «Камар-аз-заман и Бодура» . Эти сказки по своей поэтичности и психологичности — украшение всей «Тысячи и одной ночи»; в них причудливо сплетается действительный мир с фантастическим, но отличительный их признак — тот, что сверхъестественные существа, духи и демоны являются не слепой, стихийной силой, а сознательно питают дружбу или вражду к известным людям .
• Второй элемент «Тысячи и одной ночи» — тот, который наслоился в Багдаде . В противоположность сказкам персидским багдадские, в семитском духе, отличаются не столько общей занимательностью фабулы и художественной последовательностью в её разработке, сколько талантливостью и остроумием отдельных частей повести или даже отдельных фраз и выражений . По содержанию это, во-первых, городские новеллы с интересной любовной завязкой, для разрешения которой нередко выступает на сцену, как deus ex machina , благодетельный халиф ; во-вторых — рассказы, разъясняющие возникновение какого-нибудь характерного поэтического двустишия и более уместные в историко-литературных, стилистических хрестоматиях . Возможно, что в багдадские изводы «Тысячи и одной ночи» входили также, хоть и не в полном виде, «Путешествия Синдбада »; но Броккельман полагает, что этот роман, отсутствующий во многих рукописях, вписан был в «Тысячу и одну ночь» уже позже .
• Когда «Тысяча и одна ночь» начала переписываться в Египте , в неё вошёл третий составной элемент: местные каирские сказки, del' genero picaresco , как говорит Эструп . Каирских сказок два типа: одни — бытовые фаблио , в которых излагаются ловкие проделки плутов (например, искусного вора Ахмеда ад-Данафа) и всякие забавные происшествия, причём бросаются камешки в огород нечестных и подкупных властей и духовенства; другие — сказки с элементом сверхъестественным и фантастическим, но совсем иного рода, чем в персидских сказках: там духи и демоны имеют среди людей своих любимцев и нелюбимцев, а здесь играет роль талисман (например, волшебная лампа Аладдина), слепо помогающий своему владетелю, кто бы он ни был, и стихийно обращающийся против своего прежнего владетеля, если попадёт в другие руки; темы таких сказок, вероятно, унаследованы арабским Египтом от классического, древнего Египта .
• В Египте же с той целью, чтобы сказочного материала хватило как раз на «Тысячу и одну ночь», некоторые переписчики вставляли в сборник такие произведения, которые прежде имели совершенно отдельное литературное существование и составились в разные периоды: длинный роман о царе Номâне, враге христиан, «Синдбадова книга» (о женском коварстве), быть может, «Приключения Синдбада-морехода », «Царь Джильâд и министр Шимас», «Ахыкâр Премудрый» (древнерусский Акир), «Таваддода» и др. . В 1899 году ( «La récension égyptienne des 1001 nuits» , Люттих ), рассмотрев египетские сказки «Тысячи и одной ночи» с точки зрения художественности, отметил, что между ними есть талантливые (вроде «Сказки о горбуне» со вставленными историями «Молчаливого цирюльника»), а остальные — бездарные . По соображениям Шовена (требующим, впрочем, ещё проверки), первая группа составилась раньше второй . Так как во второй (объёмистой) группе рассыпано много рассказов об обращении евреев в ислам и есть много прямо заимствованного из литературы еврейской, то Шовен заключает, что последним, заключительным редактором «Тысячи и одной ночи» был еврей, принявший ислам ; по его мнению, таким евреем мог бы быть псевдо маймонид , автор еврейской книги «Клятва», напечатанной в Константинополе в 1518 году .

Содержание

Столкнувшись с неверностью своей любимой первой жены, Шахземан ( перс. شاهزمان ‎; Шахзаман Šāhzamān, Shâhzamân ) казнил её и отправился к своему брату Шахрияру поделиться горем. Однако жена брата тоже оказалась такой же распутной, как и жена Шахземана. Вскоре братья встретили женщину, которая носила ожерелье из 570 перстней, число которых указывало, сколько раз она изменила джинну , который держал её в плену, прямо в его присутствии, пока тот спал. Братья вернулись домой к Шахрияру и казнили его жену и наложниц.

С тех пор, решив, что все женщины распутны, Шахрияр каждый день берёт невинную девушку, овладевает ею, а на рассвете следующего дня казнит её. Однако этот страшный порядок нарушается, когда очередь доходит до Шахерезады — мудрой дочери визиря Шахрияра. Каждую ночь она рассказывает увлекательную историю, и каждый раз на самом интересном месте её «застигает утро», и она «прекращает дозволенные речи» .

Каждое утро царь думает: «Казнить её я смогу и завтра, а этой ночью услышу окончание истории». Так продолжается тысячу и одну ночь (на самом деле из-за ошибки переписчика ночей 999, в оригинале отсутствуют 202 и 261-я ночи). По их прошествии Шахерезада пришла к царю с тремя сыновьями, рождёнными за это время, «один из которых ходил, другой ползал, а третий сосал грудь». Во имя них Шахерезада попросила царя не казнить её, на что Шахрияр ответил, что помиловал её ещё раньше, до появления детей, потому что она чиста, целомудренна и невинна.

Строится «Тысяча и одна ночь» по принципу обрамлённой повести, позволяющей включать в сборник всё новые, имеющие самостоятельное значение тексты. Один из героев говорит, что с тем-то случилось то-то, а его собеседник спрашивает: «А как это было?», после чего начинается новый рассказ или вставная новелла . Сказки Шахерезады могут быть разбиты на 3 основные группы, которые условно можно назвать героическими, авантюрными и плутовскими сказками .

Героические сказки

К группе героических сказок относятся фантастические повести, вероятно составляющие древнейшее ядро «Тысячи и одной ночи» и восходящие некоторыми своими чертами к её персидскому прототипу «Хезар-Эфсане» (Хезар — тысяча, Эфсане — сказка), а также длинные рыцарские романы эпического характера . К объёмным рыцарским романам Салье относил «Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане» (ночи 45—145), «Рассказ об Аджибе и Гарибе» (ночи 624—680), «Рассказ о царевиче и семи везирях» (ночи 578—606), «Сказку о Синдбаде-мореходе» (ночи 536—566) . Современные исследователи причисляют к рыцарским романам первые два наименования и находят черты этого жанра в других сказках . Стиль этих повестей — торжественный и несколько мрачный; главными действующими лицами в них обычно являются цари и их вельможи . В некоторых сказках этой группы, как например в повести о мудрой деве Тахаддут (Таваддуд, ночи 436—462), отчётливо видна дидактическая тенденция . В литературном отношении героические повести обработаны более тщательно, чем другие; обороты народной речи из них изгнаны, стихотворные вставки — по большей части цитаты из классических арабских поэтов — наоборот, обильны. К «придворным» сказкам относятся, например, «Камар-аз-Заман и Будур» (ночи 170—249), «Бадр Басим и Джаухар» (ночи 738—756), «Повесть о царе Омаре ибн-ан-Нумане», «Аджиб и Гариб» и некоторые другие .

Авантюрные сказки

Иные настроения — в «авантюрных» новеллах , возникших, вероятно, в торговой и ремесленной среде . Цари и султаны выступают в них не как существа высшего порядка, а как самые обыкновенные люди; излюбленным типом правителя является знаменитый Харун ар-Рашид , правивший с 786 по 809 год, то есть значительно раньше, чем приняли свою окончательную форму сказки Шахерезады . Упоминания о халифе Харуне и его столице Багдаде не могут поэтому служить основой для датировки «Ночей» . Подлинный Харун ар-Рашид был очень мало похож на доброго, великодушного государя из «Тысячи и одной ночи», а сказки, в которых он участвует, судя по их языку, стилю и встречающимся в них бытовым подробностям, могли сложиться только в Египте . По содержанию большинство «авантюрных» сказок — типичные городские фаблио . Это чаще всего любовные истории, героями которых являются богатые купцы, почти всегда обречённые быть пассивными исполнителями хитроумных планов своих возлюбленных . Последним в сказках этого типа обычно принадлежит первенствующая роль — черта, резко отличающая «авантюрные» повести от «героических» . Типичными для этой группы сказок являются: «Повесть об Абу-ль-Хасане из Омана» (ночи 946—952), «Абу-ль-Хасан Хорасанец» (ночи 959—963), «Нима и Нум» (ночи 237—246), «Любящий и любимый» (ночи 112—128), « Аладдин и волшебная лампа» .

«Рассказ про Ала ад-Дина и волшебный светильник» не был включён во 2-е издание перевода Салье (1958—1960), но был опубликован в серии « Библиотека всемирной литературы » . Научные дискуссии о происхождении этой популярной сказки длятся до настоящего времени, поскольку она, равно как и рассказы о путешествиях Синдбада, не присутствует ни в арабских рукописях свода, ни в изданиях сборника на арабском языке. Это указывает на то, что изначально сказка о волшебной лампе Ала ад-Дина не входила в оригинальную версию «Тысячи и одной ночи» . Тем более, что впервые она была опубликована в издании Галлана, а филологический анализ её текста свидетельствует о сомнительной причастности к арабской традиции, и исследователи XIX века прослеживали в ней устойчивые параллели со сказками Европы .

Персонажами историй данного плана выступают кроме Харуна ар-Рашида реальные исторические личности. Например, Ибрахим ибн аль-Махди и Абдуллах аль-Мамун ; последний также фигурирует в «Рассказе об аль-Мамуне и пирамидах» . История о любви поэта Ади ибн Зайда к принцессе Хинд, его женитьбе и убийстве описана в «Рассказе об Ади ибн Зейде и Марии» .

Плутовские сказки

« Плутовские » сказки натуралистически рисуют жизнь городской бедноты и деклассированных элементов . Героями их обычно являются ловкие мошенники и плуты — как мужчины, так и женщины, например, бессмертные в арабской сказочной литературе и . В этих сказках нет и следа почтения к высшим сословиям; наоборот, «плутовские» сказки полны насмешливых выпадов против представителей власти и духовных лиц . Язык «плутовских» повестей близок к разговорному; стихотворных отрывков, малопонятных неискушённым в литературе читателям, в них почти нет . Герои плутовских сказок отличаются мужеством и предприимчивостью и представляют разительный контраст с изнеженными гаремной жизнью и бездельем героями «авантюрных» сказок . Кроме рассказов об Али Зибаке и Далиле (ночи 698—719), к плутовским сказкам относятся великолепная повесть о Маруфе-башмачнике (ночи 989—1001), сказка о рыбаке (по имени) Халифа (ночи 831—845), стоящая на грани между рассказами «авантюрного» и «плутовского» типа, и некоторые другие повести .

Издания текста

Неполное первое калькуттское (1814—1818), полное второе калькуттское В. Макнотена (1839—1842), булакское (Bûlâq I, 1835 или 1836 ; часто переиздаваемое), бреславльское М. Хабихта и Г. Флейшера (1825—1843), очищенное от скабрёзностей бейрутское (1880—1882), ещё более очищенное бейрутское -иезуитское, очень изящное и дешёвое (1888—1890). Тексты изданы с рукописей, значительно отличающихся одна от другой, да и не весь ещё рукописный материал издан. Обзор содержания рукописей (старейшая — Галлановская , между 1425 и 1537 годами) см. у Зотенберга (Цотенберга), Бёртона, а вкратце — у Шовена ( Bibliographie arabe ) . В 1984—1995 годах в Лейдене вышло принципиально новое издание Мухсина Махди по старейшим рукописям, в том числе Галлановской.

Переводы

Армяне первыми перевели некоторые части из этого сборника . Уже в конце X века отдельные сказки из «Тысяча и одна ночи» были переведены на армянский язык .

В Европе впервые цикл получил известность благодаря неполному французскому переводу Антуана Галлана . Этот перевод был издан в 1704—1717 годах и в продолжение XVIII века был переведён на многие языки Европы. Перевод включил 12 томов, работа над ним продолжалась с 1703 по 1713 год . Галлан дополнил сборник несколькими сказками, источник которых не известен; среди них — знаменитая история про Али-Бабу и сорок разбойников . Перевод Галлана получился вольным; это обработка согласно вкусам двора Людовика XIV . Труд Галлана был продолжен Жаком Казоттом и (1784—1793) в том же духе.

С 1899 года издавался буквальный (с булакского текста) и не считающийся с «викторианскими приличиями» французский перевод известного врача и путешественника египетско-армянского происхождения Жозефа-Шарля Мардрюса , в 1902—1903 годах опубликованный и в России .

Немецкие переводы делались сначала по Галлану и Казотту; общий свод с некоторыми дополнениями по арабскому оригиналу дали , Хаген и (1824—1825; 6-е издание, 1881) и, по-видимому, Кёниг (1869); с арабского — Г. Вейль (1837—1842; 3-е исправленное издание 1866—1867; 5-е издание, 1889) и, полнее, со всевозможных текстов, (в дешёвой Рекламовской «Библиотеке классиков», 1895—1900); неприличия в немецком переводе удалены .

Английские переводы делались сначала по Галлану и Казотту и получали дополнения по арабским оригиналам; наиболее известен перевод (1811), но последний (6-й) том, переведённый с арабского , не повторялся в последующих изданиях . «Две трети „Тысячи и одной ночи“ ночи, с исключением мест неинтересных или грязных, с арабского» перевёл Э. Лейн (1839—1841; в 1859 году вышло исправленное издание, перепечатано с издания 1883). Полные английские переводы, вызвавшие много обвинений в безнравственности: Дж. Пейна (1882—1889), и сделанные по многим редакциям, со всевозможными разъяснениями (историческими, фольклорными, этнографическими и др.) — Ричарда Фрэнсиса Бёртона .

На русском языке ещё в XVIII веке появились переводы с французского . В России, как и в других странах Европы, в преддверии романтизма именно «Арабские сказки» с их аурой экзотического ориентализма стали излюбленным чтением подростков. Вот как об этом рассказывает Сергей Аксаков в книге « Детские годы Багрова-внука »:

Из числа изданных в XIX веке наиболее научным считался перевод Ю. В. Доппельмайер . Английский перевод Лейна, «сокращённый вследствие более строгих цензурных условий», перевела на русский язык Л. П. Шелгунова в приложении к «Живописному обозрению» (1894): при 1-м томе есть статья В. Чуйко, составленная по де Гуе.

Первый русский перевод непосредственно с арабского выполнен Михаилом Салье (1899—1961) в 1929—1939 годах по калькуттскому изданию. Данный перевод многократно полностью или частично переиздавался. Одним из его наиболее тиражных изданий (2 000 000 экземпляров) стал выпуск 1986 года, составленный Исааком Фильштинским и включивший четыре сборника («Халиф на час», «Синдбад-мореход», «Царевич Камар аз-Заман и царевна Будур» и «Маруф-башмачник») .

• Книга тысячи и одной ночи : в 8 т. / пер. с араб. М. А. Салье ; предисл. М. Горького и М. А. Салье; под ред. акад. И. Ю. Крачковского ; худ. Н. А. Ушин . — 1-е. — М. — Л. : Academia ; Гослитиздат, 1929—1939.
• : в 4 т. / пер. с араб. М. А. Салье ; сост., вступ. ст. и прим. И. М. Фильштинского . — М. : Правда , 1986. — 2530 с.

Среди изданных в конце XX века наиболее художественным считается новый дополненный перевод с арабского на русский язык. Авторы тщательно поработали над стилистической окраской произведения, открыв «замечательную сокровищницу величайшего эпоса» как для взрослых, так и для детского чтения. Издание воспроизводит рифмованную прозу оригинала с сохранением особенности арабского стихосложения — монорима . Поэтический перевод принадлежит А. Ревичу .

• Тысяча и одна ночь : в 12 т. / пер. с араб. Лины Мокрицкой, Владимира Плачинды, Степана Литвина; послесл. и коммент. Иосифа Брояка. — Киев : Лаванда, 1994. — 4000 с. — ISBN 5-7707-6161-X .

Известно поэтическое переложение текста на казахский язык , выполненное Жусипбеком Шайхисламулы . Прочие переводы указаны в вышеупомянутых работах А. Крымского («Юбилейном сборнике В. Миллера») и В. Шовена (т. IV).

Экранизация

В октябре 2022 года студия Disney начала работу над новым проектом по мотивам рассказов «Тысяча и одна ночь». Фильм будет снят в жанрах научной фантастики и фэнтези . Над сценарием работает кинопродюсер Араш Амель. Подробности сюжетной линии не сообщаются .

«Тысяча и один день»

Успех и слава издания Галлана подвигли (англ.) ( (1653—1713) опубликовать в 1710—1712 годах сборник восточных сказок «Тысяча и один день» ( фр. Les Mille et un Jours ) . Антология была принята с большим интересом и переведена на некоторые европейские языки. Считалось, что данная подборка, как и «Тысяча и одна ночь», представляла часть сокровищницы сказок Востока. Однако с самого начала высказывались сомнения относительно аутентичности историй и роли самого Пети де ла Круа в их издании . Во вступлении к своему изданию Пети де ла Круа заверял, что оригинал персидского манускрипта ему передал исфаханский дервиш Моклес ( Moclès , или Мохлис Mukhlis ) в 1675 году . Рукопись называлась «Тысяча и один день» («Хезâр-йäк руз», Hezar yek ruz ) и содержала переводы индийских рассказов.

Позднее всё это было признано мистификацией. Филологический анализ показал, что Пети де ла Круа адаптировал истории из разных источников . Например, одна из наиболее живых, юмористических его сказок «Папуши Абу-Касыма», известная в украинской стихотворной обработке Ивана Франко , присутствует в арабском сборнике «Самарâт аль-аурâк» ибн-Хиджже . Основным источником был турецкий вариант рукописи al-Faraj ba‘d al-shidda , представляющей сборник живописных сказок, который был изначально составлен арабским автором аль-Танухи ( al-Tanûkhî ; ум. 995) .

На таких основаниях был сделан вывод, что «Тысяча и один день» не может расцениваться как перевод какого-то оригинального восточного текста, но является компиляцией историй, созданных на материале восточного происхождения . По сути это была попытка имитации издания Галлана, успеху которого, по мнению некоторых критиков, Пети де ла Круа испытывал зависть . По примеру «Тысячи и одной ночи» в «Тысяче и одном дне» используется обрамляющая история, рассказываемая Сутлемеме ( Sutlumemé ) принцессе Фаррухназ ( Farrukhnaz ).

Галерея

• 
  Харун ар-Рашид , ведущий персонаж «Тысячи и одной ночи». Персидская миниатюра нач. IX в.
• 
  Миниатюра из гератской рукописи «Калилы и Димны» Ибн аль-Мукаффы (VIII в.), персидской версии «Панчатантры» , 1429
• 
  Иллюстрация к «Тысяче и одной ночи» Абу-ль-Хасана Гаффари , Иран, 1849-1856
• 
  Иллюстрация к «Тысяче и одной ночи» Сани Оль Молька , Иран, 1853
• 
  Иллюстрация к «Тысяче и одной ночи» Сани Оль Молька , Iran, 1849-1856
• 
  Джон Фр. Льюис . «Арабские ночи», сер. XIX в.
• 
  5-е путешествие Синдбада. Гравюра Г. Доре из парижского издания 1865 г.
• 
  Шахерезада и Шахрияр, Фердинанд Келлер , 1880
• 
  « Ковёр-самолёт ». Иллюстрация В. М. Васнецова , 1880
• 
  Султан. Иллюстрация Рене Булла к лондонскому изданию 1898 г.
• 
  Иллюстрация (фр.) ( к французскому изданию сказок в переводе Ж.-Ш. Мардрюса 1926
• 
  Иллюстрация (фр.) ( к французскому изданию сказок в переводе Ж.-Ш. Мардрюса 1926
• 
  Иллюстрация (фр.) ( к французскому изданию сказок в переводе Ж.-Ш. Мардрюса 1926
• 
  Иллюстрация (фр.) ( к французскому изданию сказок в переводе Ж.-Ш. Мардрюса 1926
• 
  Обложка второго тома «Сказок тысячи и одной ночи» работы Н. А. Ушина , 1929-1930

Награды

Книга входит во « Всемирную библиотеку » (список наиболее значимых произведений мировой литературы Норвежского книжного клуба ).

См. также

• Арабская литература
• Персидская литература

Примечания

Литература

Издания

• Книга тысячи и одной ночи : в 8 т. / пер. с араб. М. А. Салье ; предисл. М. Горького ; под ред. акад. И. Ю. Крачковского ; оформл. Л. П. Зусмана . — 2-е. — М. : ГИХЛ , 1959. — Т. 4. — 495 с. — 300 000 экз.
• Тысяча и одна ночь : Избранные сказки / Вступ. ст., сост. и прим. Б. Я. Шидфар ; пер. с араб. М. А. Салье ; стихи в переводе Д. С. Самойлова . — М. : Художественная литература, 1975. — Т. 19. — 479 с. — ( Библиотека всемирной литературы ). — 303 000 экз.

Научные статьи

• Веселовский А. Н. : статья // Собрание сочинений : в 16 т. . — М. — Л., 1938. — Т. 16. — С. 231—257.
• Короглы Х. Г. // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков . — М. : Советская энциклопедия , 1962—1978.
• Крымский А. Е. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб. , 1890—1907.
• М. С. // Литературная энциклопедия : в 11 т. : т. 11 / Гл. ред. Луначарский А. В. ; учёный секретарь Михайлова Е. Н. — М. : Худож. лит., 1939. — Стб. 454—457. — 824 стб. : ил.
• Салье М. А. Послесловие // Книга тысячи и одной ночи : Ночи 894—1001 : в 8 т. / пер. с араб. М. А. Салье; предисл. М. Горького ; под ред. акад. И. Ю. Крачковского ; оформл. Л. П. Зусмана . — М. : ГИХЛ , 1959. — Т. 8. — С. 429—438. — 439 с. — 300 000 экз.
• Фильштинский И. М. // История всемирной литературы. — АН СССР; Институт мировой лит. им. А. М. Горького. — М : Наука, 1985. — Т. 3. — С. 558—561.
• Фильштинский И. М. Бессмертное творение многих народов и поколений : вступит. ст // Избранные сказки, рассказы и повести из «Тысячи и одной ночи» : Царевич Камар аз-Заман и царевна Будур : в 4 т. / пер. с араб. М. А. Салье ; сост., вступ. ст. и прим. И. М. Фильштинского. — М. : Правда , 1986. — Т. 3. — С. 3—18. — 640 с. — 2 000 000 экз.
• Фильштинский И. М. Замечательные памятники народной словесности : вступит. ст // Избранные сказки, рассказы и повести из «Тысячи и одной ночи» : Маруф-башмачник : в 4 т. / пер. с араб. М. А. Салье ; сост., вступ. ст. и прим. И. М. Фильштинского. — М. : Правда , 1986. — Т. 4. — С. 3—20. — 640 с. — 2 000 000 экз.
• Marzolph U. , Leeuwen R. van, Hassan W. : в 2 т. / by Ulrich Marzolph and Richard van Leeuwen; with the collaboration of Hassan Wassouf. — Santa Barbara • Denver • Oxford : ABC-Clio , 2004. — xxvi, 921 p. — ISBN 1-85109-640-X .
• «Тысяча и одна ночь» // Сказочная энциклопедия / Составитель Наталия Будур. — М. : ОЛМА-ПРЕСС, 2005. — С. 502—506. — 608 с. — 5000 экз. — ISBN 5-224-04818-4 .

Ссылки

• (недоступная ссылка с 21-05-2013 [3891 день] — , )
• (недоступная ссылка)

Статья основана на материалах Литературной энциклопедии 1929—1939 . Статье // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб. , 1890—1907.