Иоакимовская летопись , История Иоакима — условное название текста, известного из написанного русским историком XVIII века В. Н. Татищевым труда « История Российская » (1-й том, 4-я гл.). Сам Татищев писал, что текст был переписан им из трёх тетрадей (представляя собой выписки из сборника начала XVIII века ), содержавших, по его словам, копию фрагмента из древнего летописного свода .

Текст повествует о древнейшей истории Руси , заканчиваясь описанием событий крещения Новгорода . Татищев писал, что летопись принадлежала первому новгородскому епископу Иоакиму (ум. 1030). Выдержки содержат ряд уникальных сведений по ранней истории славян и Руси, которым не находится соответствия в других исторических источниках .

Иоакимовская летопись входит в число татищевских известий , текстов в составе «Истории Российской» Татищева, содержащих информацию, не имеющую аналогов в известных в настоящее время исторических источниках . Происхождение и достоверность Иоакимовской летописи и татищевских известий в целом носят дискуссионный характер ; Иоакимовская летопись считается исседователями наиболее сомнительной частью этих известий . В литературе вслед за Татищевым встречается мнение о принадлежности Иоакимовской летописи новгородскому епископу Иоакиму. Ряд учёных подвергают авторство новгородского епископа сомнению, но относят летопись к числу важных исторических источников ( П. А. Лавровский , Макарий (Булгаков) , В. Л. Янин , С. Н. Азбелев Б. А. Рыбаков и др.). Ряд других исследователей с начала XIX века считают летопись памятником XVII или XVIII веков и рассматривают её уникальные сведения как недостоверные ( Евгений (Болховитинов) , И. А. Линниченко , В. И. Григорович и др.). Некоторые учёные считают Иоакимовскую летопись фальсификацией самого Татищева ( Н. М. Карамзин , называвший её «шуткой» Татищева, Е. Е. Голубинский , А. П. Толочко ). Большинство исследователей считает Иоакимовскую летопись компиляцией местного историка конца XVII века, составленной в период возрождения новгородского летописания при патриархе Иоакиме ( С. К. Шамбинаго и др.).

История

Татищев сообщал, что его свойственник Мелхиседек Борщов, архимандрит Бизюкова монастыря , передал ему три тетради с копией фрагмента из древнего, как писал Татищев, летописного свода: «письмо новое, но худое, склад старой, смешенной с новым» .

Татищев утверждал, что его внимание привлекли отличия текста от « Нестора » (« Повести временных лет »): повествование о генеалогии первых русских князей, новгородском старейшине Гостомысле , иные версии происхождения Рюрика , Олега , Ольги и др. Татищев приводит слова из этого источника: «О князьях русских старобытных Нестор монах не добре сведем бе, что ся деяло у нас славян во Новеграде, а святитель Иоаким добре сведомый, написа…», но отмечает, что в эту летопись «нечто баснословное по тогдашнему обычаю внесено». В дальнейшем Татищев излагает историю Руси в целом «по Нестору», однако неоднократно ссылается на Иоакимовскую летопись, в ряде случаев утверждая, что её сведения «полнее», «порядочнее», и уточняя данные («Повести временных лет» «по сказанию Иоакимову» .

Без каких-либо оснований Иван Елагин утверждал, что Иоакимовская летопись X века исчезла из-за хищности И. И. Тауберта и Г. Ф. Мил­лера , которые распоряжались академической библиотекой. Эти идеи получили развитие в недавней популярной литературе .

Содержание

• Сказание о Скифе и Словене , об основании «града великого». Имеет параллели, как отметил сам Татищев, со « Сказанием о Словене и Русе » XVII века. Также содержит ссылки на поэта Ювелия и греческие легенды. Содержит множество эллинизмов: скифы , Иллирия , Фракия , Бастарн, Понт , Меотис , алазони, амазони. Легенда известна по русским летописям XVII века, однако обычно в ней фигурирует также Рус , отсутствующий в Иоакимовской летописи.
• Сказание о князьях Вандале, Владимире, Буривое, Гостомысле и призвании Рюрика . Имеются ссылки на песни и повести. Характерно обилием германизмов, в том числе скандинавских названий: Вандал, Бярмия , Гардорик , Гунигар, Колмогард , Зимеголы. В данной части содержится элемент географической ориентации, характерной для скандинавских саг : «И был князь Вандал, правил славянами, ходя всюду на север, восток и запад морем и землею, многие земли на побережье моря завоевав и народы себе покорив, возвратился во град Великий». Наличие скандинавских мотивов может быть объяснено временем написания летописи: в правление князя Ярослава Мудрого , женатого на шведской княжне Ингегерде . В окружении князя было немало скандинавских (шведских и норвежских) наёмников. Также это соответствует времени жизни Иоакима . Имена князей из этой части, кроме Рюрика и Гостомысла в других источниках не встречаются. Рассказ о Гостомысле часто сравнивают со «Сказанием о Словене и Русе и городе Словенске», где упоминается князь Избор, известный Иоакимовской летописи.

• «О князьях русских старобытных»: Рюрике , Аскольде , Олеге , Игоре , Ольге , Святославе , Ярополке , Олеге и Владимире . Татищев выбирал те части текста, которые расходились с Нестором (с «Повестью временных лет»), переписывал их, указывая те места, где Иоаким пишет «согласно» или «почти» с Нестором. Так автор пишет о источниках сведений по некоторым князьям: « Имяна же сих осьми неведомы…, разве в песнех древних воспоминают ,» — противопоставляя устные и письменные источники. Также в этой части заметны следы редакции первоначального текста. Сведения об Аскольде частично отсутствуют, Татищев писал: « Здесь на стороне подписано: утрачены в летописце 2 листа ». В одном месте о Святославе автор указывает «яко речется», то есть «как сказано в источнике». Татищев сообщает новые сведения о происхождении Рюрика (сын варяжского князя от дочери Гостомысла ) и княгини Ольги (от рода Гостомысла ). Сведения данной части касаются истории христианства на Руси, в частности, дают отличные от «Повести временных лет» подробности крещения Аскольда , Ольги и Владимира . Автор негативно оценивает язычника Святослава и сочувствует прохристианскому Ярополку . В описание княжения Владимира вставлены сведения о более раннем периоде — правлении болгарского царя Симеона: «После этого пошел Владимир на булгаров и, победив их, мир заключил и принял крещение сам и сыновья его, и всю землю Русскую крестил. Царь же болгорский Симеон прислал иереев ученых и книги в достаточном количестве». В этой же вставке говорится об Иоакиме в третьем лице: « Митрополит же, по совету Владимира, посадил епископов по городам: в Ростове , Новеграде , Владимире и Белеграде. Сии шедшие по земле с вельможи с войском Владимировым учили люд и крестили всюду сотнями и тысячами, сколько где удавалось, хотя люди неверные весьма о том скорбели и сожалели, но отказываться из-за воинов не смели ».
• О крещении Новгорода . Рассказ ведётся от первого лица. « Мы же стояли на торговой стороне, ходили по торжищам и улицам, учили людей, насколько могли… И так пребывали два дня, несколько сот окрестив ».
• О женах и сыновьях Владимира. Список распределения сыновей по городам составлен в соответствии с их старшинством и совпадает со списком «Повести временных лет» под 6496 (988) годом, но в последней зафиксировано два положения в распределении городов — до смерти Вышеслава и после неё, а в тексте Иоакимовской летописи сказано лишь о первичном распределении и указывается имя матери Бориса и Глеба , которое отсутствует в «Повести временных лет».

Историография

Споры о достоверности тетрадей начались ещё со времён Татищева . Основания, согласно которым Иоакимовская летопись рассматривается как не заслуживающая доверия, сформулировал ещё в 1789 году М. М. Щербатов , который отметил странные обстоятельства её обнаружения, факт существования позднейшей копии, а не древнего текста, отсутствие свидетельств о Иоакиме — летописце, расхождения текста и «Нестора». Щербатову оппонировал, И. Н. Болтин , по мнению которого, различия в летописях являются обычным делом, а некоторые известия, в частности, о родстве Рюрика с Гостомыслом и происхождении Ольги, он считал «более сходными с обстоятельствами» .

Н. М. Карамзин изложил сведения, сообщаемые Татищевым о Иоакимовской летописи, и сделал вывод: «Сию шутку многие приняли за истину и начали с важностью говорить о летописце Иоакиме». Карамзин приводил аргументы в пользу того, что Иоакимовская летопись является источником не заслуживающим доверия и в дальнейшем, упоминая сведения из этого текста, сопровождал имя Иоакима эпитетом «мнимый». С. М. Соловьёв был решительно против того, чтобы обвинять Татищева в подлоге. П. А. Лавровский , проведя обстоятельное исследование летописи, предпринял попытку доказать, что отдельные сведения второй её части, после рассказа о призвании Рюрика , являются заслуживающими доверия. Лавровский отмечал, что авторство епископа Иоакима спорно, но, по его мнению, составитель являлся современником описываемых событий, принадлежащим к «необильному числу просвещенных писателей древности» .

Е. Е. Голубинский и И. А. Линниченко стремились доказать полную недостоверность уникальных известий Иоакимовской летописи. Голубинский считал, что её автором был сам Татищев. Линниченко, как и большая часть более поздних исследователей, считал Иоакимовскую летопись одним из вариантов имевших широкое хождение в XVII—XVIII веках исторических легенд . В. И. Григорович допускал, что эта летопись, которая была получена Татищевым из Бизюкова монастыря, была составлена архимандритом этого монастыря Иоакимом, жившим в нём около 1730 года .

В Советской исторической энциклопедии Иоакимовская летопись определялась как русская летопись, составленная в XVII веке и содержащая помимо заимствований из ранних источников также ряд легенд и авторских домыслов, которые были типичны для хронографии XVII века .

С. К. Шамбинаго , сопоставил Иоакимовскую летопись с поздними летописцами, отдельные из которых находятся перед текстом Новгородской третьей летописи , и допускал, что «повесть о старобытных князьях» (летописец, сходный с Иоакимовской летописью) стала началом этой летописи, созданной по инициативе новгородского митрополита, с 1673 года — патриарха Иоакима . Отмечалось, что комиссионный список Новгродской первой летописи имеет позднее киноварное надписание: «Летопись Акима епископа новгородского». С. Н. Азбелев считал, что предполагаемая Шамбинаго связь легендарных сказаний о начале Руси с Новгородской третьей летописью в действительности отсутствует. Предположительно, указание на епископа Иоакима как на летописца относится к ограниченному кругу текстов, представлявших собой поздние легендарно-исторические компиляции; в их числе был текст, который стал известным Татищеву .

Остаётся популярной версия Иоакимовской летописи о крещении Новгорода «огнём и мечом». О крещении Новгорода «Повесть временных лет» не сообщает. Другие ранние русские летописи также не сообщают подробностей об этом крещении. Летописные своды XV века упоминают Иоакима Корсунянина в качестве первого епископа, поставленного Владимиром . Большинство сведений о крещении Новгорода получены из Иоакимовской летописи и Никоновской летописи XVI века; достоверность сведений последней также ставится под сомнение ; по мнению ряда учёных, сведения этих летописей подтверждаются некоторыми археологическими данными .

Академик Б. А. Рыбаков с оговорками ссылался на текст Татищева, называя сведения о крещении Новгорода местными легендами и поговорками. Он называл летопись « компилятивным источником XVII века », но считал, что « у составителя Иоакимовской летописи мог быть в руках какой-то недошедший до нас более ранний источник, сообщавший сведения, часть которых блестяще подтверждена археологическими данными » . Этими данными Рыбаков считал раскопки в Киеве , обнаружившие, что « постамент идолов киевских языческих богов, поставленный в самом центре княжеского Киева, был вымощен плинфой и фресками христианского храма, разрушенного до 980 г. ». Этот памятник был интерпретирован Д. Н. Козаком и Я. Е. Боровским как остатки христианских церквей, разрушенных по Иоакимовской летописи Святославом Игоревичем .

По данным Иоакимовской летописи, относящимся к событиям крещения города вёл раскопки археолог В. Л. Янин . Раскопки вокруг церкви Преображения, упомянутой в тексте, показали, что в 989 году на месте сгоревших домов были построены новые, что подтверждает сведения о поджоге домов воеводой Добрыней . В пожарищах домов найдены клады серебряных монет не моложе 989 года, хозяева которых были, судя по всему, убиты, что подтверждает рассказ о подавлении восстания. В слоях 972—989 годов найден нательный крестик, что также подтверждает информацию летописи о христианской общине Новгорода. Янин отмечает «наличие в повести отдельных реалистических деталей, находящих археологическое подтверждение», это «позволяет считать, что её возникновение в середине XV века опиралось на какую-то достаточно устойчивую древнюю традицию» . Ещё в 1988 году Янина поддержал историк О. М. Рапов , который сопоставил сведения Никоновской летописи под 6498 годом с данными дендрохронологии . Сведения Иоакимовской летописи не ставятся им под сомнение .

Обнаруженная бронзовая привеска-крест с так называемым грубым изображением распятия был отнесен М. В. Седовой к скандинавским изделиям. В. В. Седов предполагал моравское происхождение таких крестов. Аналогии кресту имеются как в Швеции, так и на Дунае. Он мог иметь и византийское происхождение, близкая находка известна в Херсонесе. М. В. Седова предположила, что крестик был утерян вскоре после крещения Новгорода в 988 году. По мнению В. Я. Петрухина , новгородский пожар мог быть следствием социальных или конфессиональных конфликтов последней четверти Х века, но не может считаться подтверждением подлинности Иоакимовской летописи и не мог вдохновить составителя предания о крещении новгородцев на расхожую книжную (латинскую) формулу о крещении «огнём и мечом» .

Историк С. В. Алексеев отмечал, что часть Иоакимовской летописи, рассказывающая о крещении Новгорода, указывает на внутренние противоречия текста и несоответствие другим новгородским источникам и археологическим данным. Особое внимание он уделил вставкам Татищева, отсутствовавшим в рукописи историка (в выписках) и появившимся в окончательном тексте. В частности, вставкой оказались сведения о том, что восстание против крещения возглавлял языческий жрец Богомил по прозвищу Соловей .

В 2005—2006 годах в Великом Новгороде проводились подводные раскопки с целью выявления остатков « Великого моста » через Волхов, самое раннее упоминание которого содержится в Иоакимовской летописи в тексте о крещении новгородцев в 991 году. Были обнаружены опоры моста XIII—XIV веков, что придало С. В. Трояновскому и другим участникам проекта уверенности в возможности обнаружения конструкций XI—XII веков. Согласно Иоакимовской летописи, мост был построен одновременно с нижним ярусом новгородских мостовых в 970—980-х годах. Подтверждение существования моста через Волхов в X веке нашли в апреле 2018 года, когда подводными археологами был обнаружен пятиугольный в плане забутованный камнем сруб в 170 метрах от Великого моста выше по течению Волхова. Радиоуглеродный анализ образцов сруба, проведённый в лаборатории изотопных исследований РГПУ имени А. И. Герцена , показал, что возраст этого моста, пересекавшего русло Волхова между Никольским собором на Ярославовом дворище и утраченным собором Бориса и Глеба в Новгородском детинце , может составлять около 1060 лет , то есть он был построен в X веке — деревья завершили свой рост приблизительно в 959 году ± 25 лет .

Украинский историк А. П. Толочко в своём исследовании (2005) делает вывод, что Иоакимовская летопись целиком создана самим Татищевым. Её сведения, с точки зрения Толочко, «подтверждают» ряд догадок, делавшихся Татищевым до её открытия, и содержат факты, которые могли быть известны только Татищеву, но не средневековому летописцу. Толочко указывает на наличие у Татищева в другом томе его труда ссылки на несуществующее место Иоакимовской летописи . Исследователи, возражающие против удревнения Иоакимовской летописи также утверждают, что не существует текстологических доказательств её подлинности, а археологически подтверждённые данные, на которые ссылаются сторонники подлинности летописи, с точки зрения противников, сомнительны («строительный мусор» в Киеве и «следы пожара» в Новгороде). С. В. Конча ответил на критику Толочко встречной статьёй, где говорится, что критические замечания Толочко построены целиком на предположениях , тогда как ряд фактов, приведённых в Иоакимовской летописи, не мог быть известен российским историкам XVIII века, но подтверждается другими источниками. Толочко, опираясь на единственное слово «проторчь», присутствующее по одному разу в Иоакимовской летописи и в Радзивиловском списке, утверждает, что «автор Иоакимовской летописи владел индивидуальным словарем Татищева», откуда следует, что Татищев и был её автором. Однако из современных словарей ясно, что в обоих случаях слово употреблено для обозначения узкой теснины, пробиваемой в твёрдом грунте водами Днепра непосредственно вблизи порогов. В других летописях слово «проторчь» встречается в иных формах («протолъчии», «протолчивое») .

Одним из аргументов раннего происхождения Иоакимовской летописи считаются скандинавские мотивы, присутствующие в тексте. Их наличие может быть связано с тем, что автор XI века использовал сведения скандинавов, служивших не позднее 1019 года при дворе Ярослава Мудрого , который был женат на шведской княжне Ингегерде . В этом случае допустимо авторство самого Иоакима Корсунянина , умершего в 1030 году, и Иоакимовская летопись может рассматриваться как позднее изложение его историографического сочинения. Однако С. В. Конча в своей статье, посвящённой скандинавским элементам в тексте Иоакимовской летописи, приводит доказательства позднего происхождения топонимов, встречающихся в части о Гостомысле. Автор показал, что эти сведения восходят к переписке Татищева и его шведского подрядчика Э. Ю. Биорнера, специалиста по скандинавским и латинским текстам. В ней встречаются, в частности, топонимы Colmogardia (Колмогард — в летописи) и Kymenegardia (Кумень — в летописи), заимствованные из европейских географических описаний России XVII века. В свете этого открытия Конча предложил заново изучить текст Иоакимовской летописи, чтобы выяснить все её источники. Он, в частности, высказал сомнение, что Татищев мог написать разделы летописи, описывающие историю X века .

Дональд Островски считает Иоакимовскую летопись сомнительным источником .

Влияние

К началу XIX века Иоакимовская летопись считалась подлинным документом, и её мотивы в качестве аутентичных использовал в своих фальсификатах Александр Сулакадзев . Так, в составе его коллекции числилась «рукопись X века» за авторством некоего смерда Внездимика «о холмах новгородских, погребальных пирах Злогора, о коляде Вандаловой и окруте Буривоя и Вла­димира», писанная на «белой коже» .

Примечания

Литература