«Хрусталёв, маши́ну!» ( фр. Khroustaliov, ma voiture! ) — художественный фильм режиссёра Алексея Германа о последних днях сталинского времени , снятый им в 1990-х гг. по сценарию, написанному вместе с женой Светланой Кармалитой . Фильм, ставший для Германа во многом итоговым, примечателен усложнённым модернистским киноязыком, который может оказаться непроницаемым даже для подготовленного зрителя:

Сюжет

Аномально морозный февраль 1953 года . Действие начинается в день, когда Сталина разбил паралич . Фабула закольцована: в первой сцене показан арест истопника Феди Арамышева, который выйдет на свободу в конце фильма .

В первой части на фоне « дела врачей » сочными, босховско - брейгелевскими красками нарисована эксцентричная картина жизни в доме генерала медицинской службы Юрия Клёнского. Хотя генерал пьёт коньяк чайными стаканами, он не может не чувствовать опасности, особенно после того, как встречает в госпитале собственного двойника. Так как двойники использовались госбезопасностью в показательных процессах , Клёнский понимает, что именно он назначен следующей мишенью по «делу врачей» .

Когда в его доме появляется иностранец с известием о якобы живущей за рубежом родственнице, генерал, подозревая в нём провокатора, спускает его с лестницы. Однако местный стукач успевает доложить о контактах высокопоставленного доктора с иностранцами, и прямо в госпитале на него устраивают облаву. Предугадав это развитие событий, Клёнский уходит из дома и после ночи, проведённой у любовницы, пытается бежать из Москвы «в народ» .

Вторая часть посвящена лагерному опыту генерала. Его семью выселяют в переполненную коммуналку , а самого Клёнского после задержания бросают на расправу банде зэков, которая подвергает его сексуальному насилию . Чудесным образом его освобождают и срочно доставляют к постели безнадёжного больного , в котором не сразу можно признать Сталина. После того, как тот умирает, Берия милостиво освобождает Клёнского ^{[ уточнить ]} и произносит первую фразу послесталинской России: «Хрусталёв, машину!» (Иван Васильевич Хрусталёв — сотрудник органов госбезопасности, дежуривший на даче Сталина в день, когда тот скончался) .

Вместо возвращения к семье генерал осуществляет свою мечту «уйти в народ» и затеряться на бескрайних просторах страны . В конце фильма он показан счастливым комендантом поезда, на спор удерживающим на своей бритой голове стакан портвейна .

В ролях

Актёр	Роль
Юрий Цурило	Юрий Георгиевич Клёнский генерал Юрий Георгиевич Клёнский
Нина Русланова	жена генерала жена генерала
	финский репортёр финский репортёр
	сын генерала сын генерала
Александр Баширов	Федя Арамышев Федя Арамышев
Иван Мацкевич	двойник генерала двойник генерала
	мать генерала, бабушка мать генерала, бабушка
Виктор Михайлов	шофёр генерала шофёр генерала
	Соня Соня
Ольга Самошина	влюблённая учительница влюблённая учительница
Генриетта Яновская	сестра генерала сестра генерала
Евгений Важенин	гэбист в штатском гэбист в штатском
Алексей Жарков	чиновник МВД чиновник МВД
Александр Лыков	зэк-шофёр зэк-шофёр
Юрий Нифонтов	Толик Толик
Константин Воробьёв	охранник генерала в клинике охранник генерала в клинике
Даниил Белых	в эпизоде в эпизоде
Виктор Степанов	Терентий Фомич Терентий Фомич нет в титрах
	начальник ГПУ начальник ГПУ нет в титрах
	гэбист «Побужинский» гэбист «Побужинский» нет в титрах
	следователь следователь нет в титрах
	курсант курсант нет в титрах
Сергей Русскин	гэбэшник гэбэшник нет в титрах
	младший лейтенант младший лейтенант нет в титрах
Дмитрий Пригов	анестезиолог генерала в клинике анестезиолог генерала в клинике нет в титрах
Константин Хабенский	оркестрант с бенгальскими огнями оркестрант с бенгальскими огнями нет в титрах
Михаил Трухин	дирижёр дирижёр нет в титрах
	пахан пахан нет в титрах
Анатолий Шведерский	врач генерала в клинике врач генерала в клинике нет в титрах
Евгений Филатов	врач генерала в клинике врач генерала в клинике нет в титрах
	Сталин Сталин
	Берия Берия
	зэк-насильник зэк-насильник нет в титрах

Съёмочная группа

• авторы сценария: Алексей Герман , Светлана Кармалита
• режиссёр: Алексей Герман
• оператор-постановщик: Владимир Ильин
• композитор: Андрей Петров
• художник-постановщик: Владимир Светозаров
• постановщик трюков: , Сергей Головкин
• продюсеры: Армен Медведев , Александр Голутва

Работа над фильмом

По первоначальному сценарию, который Герман начал писать в конце 1980-х годов, главную роль в картине должен был исполнить Сергей Довлатов . Отправной точкой для создания сценария послужило детское воспоминание Германа о том, как его отец спустил с лестницы шведского журналиста, приняв его за провокатора . Дом Клёнского (в сценарии Глинского) по сути воспроизводит квартиру, в которой прошло детство режиссёра, со множеством чудаковатых обитателей (включая живущих в платяном шкафу дочерей репрессированного «врага народа») . А. Ю. Герман передаёт сценарный замысел следующим образом:

Дело происходит, когда умирает Сталин и никто об этом ещё не знает. Русский генерал. Огромный, красивый, который считает, что всё это его не касается — то, что происходит в стране. Все занимаются евреями, а его — пронесёт. И вот его судьба. Достаточно драматичная и любопытная. Ещё там есть иностранец, который приехал, чтоб всем сделать хорошо, а сделал плохо. Есть мальчик, который вроде бы я сам, и чуть-чуть моя семья. Сталин и Берия тоже там существуют, но через призму этого генерала. И так плетутся три линии: генерал, иностранец, мальчик… Мальчик достаточно дрянной. Я, например, никогда не доносил на собственного отца, а в фильме мальчик пытается это сделать.

— А. Ю. Герман

Открывающая сцена фильма снята на Новой Басманной улице , рядом с домом Стахеева . Сцена с умирающим Сталиным снималась на Ближней даче , где прошли последние дни жизни «вождя народов» . Название фильма — реальная фраза Берии, которую тот произнёс, уезжая с кунцевской дачи после смерти Сталина . Иван Васильевич Хрусталёв — сотрудник органов госбезопасности, дежуривший на даче Сталина в день, когда тот скончался . На экране он не появляется.

Из-за перебоев с финансированием (американские спонсоры потребовали, чтобы Сталина сыграл американский актёр, и после несогласия Германа отказались от своего участия ) фильм снимался целых семь лет и был очень ожидаем. « Мы несколько раз надолго останавливались, группа расходилась, её приходилось собирать; актёры разучивались играть в нашей манере, нужно было учить заново », — вспоминает Герман . Средства на создание русскоязычных копий предоставил « новый русский по имени Серёжа », который отказался назвать режиссёру свою фамилию . Часть финансирования поступила из Франции, часть удалось гарантировать благодаря содействию чиновников мэрии Санкт-Петербурга .

В телеверсиях фильма часть реплик можно разобрать с большим трудом. Герман объясняет это собственным не всегда удачным экспериментированием с многослойным фоновым звуком . По его словам, все реплики можно разобрать в оригинальной киноверсии фильма .

Противоречивый приём

Фильм участвовал в основной конкурсной программе Каннского кинофестиваля ( 1998 ), но был не понят зрителями и практически освистан. Многие покинули зал, показ « просто шёл под хлопание кресел » . Тем не менее Джим Хоберман , например, назвал его одним из великих фильмов десятилетия . Кинопоказ в Японии прошёл с триумфом . Ведущие французские киноиздания впоследствии принесли режиссёру свои извинения за разнос, устроенный фильму после его показа в Канне .

Российские кинокритики восприняли ленту куда более однозначно. Например, Андрей Плахов предрекал, что «Хрусталёв»:

…займёт своё место в истории кинематографа как самый личный и самый жёсткий фильм выдающегося режиссёра .

Режиссёр Сергей Лозница назвал фильм Германа самым серьёзным в новейшем российском кинематографе:

Это самая мощная, важная рефлексия, это интеллектуальное, художественное событие .

Пётр Вайль после просмотра картины написал:

Это было редчайшее столкновение с чем-то, что масштабами превосходит твоё представление даже не о кино, а о возможностях всякого искусства вообще. Наваждение — то, что охватывает зрителя. Сновидческая природа кино, быть может, нигде ещё не проступала с такой отчаянной и наглядной выразительностью. В «Хрусталёва» погружаешься без остатка .

В 1999 году фильм был награждён премиями « Ника » в следующих номинациях: «лучший фильм», «лучший режиссёр», «лучшая музыка», «лучшая работа оператора», «лучшая работа художника-костюмера», «лучшая работа художника-постановщика» . Сам режиссёр отреагировал на вызванные фильмом споры философски:

Пройдёт шок от другого киноязыка и станет понятно, что это трагикомедия про нашу жизнь: так, как писал Гоголь , как пишет Беккет .

Проблематика

Алексей Герман говорит, что в фильме «Хрусталёв, машину!» стремился проследить истоки проблем России как «изнасилованной, опущенной страны» , которая « всегда всем всё прощает ». По его словам, это не столько фильм об атмосфере 1953 года , сколько

…наше представление о России, о том, что это такое, почему мы такие несчастные… Мы за миллионы убитых [в годы сталинского террора] просто сказали: «Ну ладно, ну нехорошо, забудем» .

Кинокритик Михаил Трофименков обнаружил сходство между самодурами Клёнским и Сталиным — их беззащитность перед лицом судьбы. Он также отмечает зыбкость границы между гиперреализмом (мельчайшее восприятие деталей материального быта послевоенного времени, «бытовизм») и фантасмагорией в фильме Германа:

В апокалиптической атмосфере «дела врачей» медленно, но верно спивается колосс-генерал медицинской службы, директор госпиталя нейрохирургии. Происходящее вокруг настолько иррационально, что иногда кажется: все события фильма — его белогорячечная фантазия, подобно тому как вся «современная» часть « Однажды в Америке » — опийные грёзы героя Де Ниро. перерастает в сюрреализм .

Антон Долин обращает внимание на то, что

…в художественном мире Германа трудно уловить грань, отделяющую не только реальность от сновиде́ния, но и нечто наполненное глубоким смыслом от случайного. Благодаря непроговорённости сюжетных поворотов и отказу режиссёра от традиционного киноязыка с перебивочными крупными планами словно бы сама история поднимается перед глазами зрителя как неукротимая, ужасающая сила .

Примечания

Ссылки

• на сайте
• Мария Божович. (рус.) . kinoart.ru . Искусство кино . — 1999. — № 6: июнь. — «Нас совершенно не интересовал ни Сталин, ни данный политический период. Мы хотели сделать фильм о России, а Сталин — это крайняя точка в истории страны. <…> Это всегдашнее несчастье России: в ней обожают тиранов и отталкивают людей прямых.» Дата обращения: 30 июля 2017. 30 июля 2017 года.
• Елена Стишова. (неопр.) . kinoart.ru . Искусство кино , 2000, № 1, январь. — «Гениальность режиссуры Германа в том, на мой взгляд, что ему каким-то чудом удалось зафиксировать на экране реальность полувековой давности или, скажем мягче, свои воспоминания о ней на стыке между предсознанием и сознанием. Было — не было. Не то сон, не то явь. Зыбкость, размытость, дискретность. Вспышки памяти выхватывают из темноты забвения какой-то фрагмент навсегда исчезнувшей жизни. Это фантомная реальность. Но она смотрится как репортаж из прошлого.» Дата обращения: 30 июля 2017. 30 июля 2017 года.
• Мария Божович. (рус.) kinoart.ru . Искусство кино , 2000, № 3, март. — «„Хрусталев, машину!“, новый фильм, снятый Алексеем Германом, предлагает богатейшую поэтическую фреску сталинской эпохи, которую режиссёр трактует как вневременной портрет России — от царской до современной. (L'Echo du centre, 14 января 1999 года)». Дата обращения: 30 июля 2017. 30 июля 2017 года.
• Станислав Никулин. (рус.) kinomania.ru (5 сентября 2004). — «По окончании сеанса на фестивале, славившимся умной и чуткой аудиторией, большинство мест пустовало. Зрители начинали уходить из зала уже на пятнадцатой минуте фильма.» Дата обращения: 30 июля 2017. 30 июля 2017 года.
• Михаил Ямпольский. . О фильме Алексея Германа «Хрусталёв, машину!» (рус.) nlobooks.ru . Новое литературное обозрение . Дата обращения: 30 июля 2017. 8 августа 2014 года.
• Алексей Герман: «Мы – рабы» // discours.io.