«О венце воина» ( лат. De corona militis ) — трактат раннехристианского апологета Тертуллиана (II—III век). Является одним из первых рассуждений на тему отношения .

Обстоятельства создания

Традиционно, трактат «О венце воина» относят к среднему, « монтанистскому », периоду творчества Тертуллиана между 204 и 212/213 годами . Согласно Т. Д. Барнсу , к ранней части данного периода, предположительно 208 год . Французский историк на основе сопоставления нумизматических (Лё Боэ предполагает, что упоминаемая в I.1 «явленная щедрость» имеет отношение к надписи на розданных золотых монетах) и исторических (по-видимому, трактат написан в период между гонениями на христиан ) данных наиболее вероятной датой написания трактата называет 211 год .

«О венце воина» даёт несколько отсылок к внутренней хронологии произведений тертуллиана. В 6.3 он ссылается на своё более ранее сочинение « », а в начале своего труда (1.5) автор говорит о намерении позднее детально рассмотреть вопрос о публичных исповеданиях веры, что было сделано в трактате «De fuga» . Проблематика венков и воинской службы затрагивается также в «De idolatria» .

Место действия вступительного эпизода произведения, в котором речь идёт о раздаче солдат донатива , связывают либо с Ламбезисом , где размещался III Августов легион и находился крупнейший в Африке римский гарнизон, либо с родным городом Тертуллиана Карфагеном , либо с Римом , единственном городе Римской империи , где можно было обнаружить несколько префектов .

Структура и содержание

Трактат высоко оценивается исследователями за ясность изложения . Он состоит из 15 разделов, которые исследователями структурируются различно. Исследователи принимают во внимание существенное значение, которое придавал Тертуллиан риторическому построению своих текстов и логике аргументации . Согласно французскому филологу , произведение подразделяется на теоретическую (1.6—7.2), историческую (7.3—10.10) и практическую (11—15) части, в которых изложение идёт от общего к частному и от абстрактного к конкретному . Автор фундаментального исследования риторики Тертуллиана Роберта Сайдера ( Robert Sider ) из университета Саскачевана полагает такое деление упрощённым и не отражающим влияния риторики в расположении материала . По мнению Сайдера, в своём труде Тертуллиан следовал указаниям оратора предшествующего столетия Квинтилиана , изложенным в его « ». Опустив вступление ( exordium ), автор начинает рассказ непосредственно с narratio (1.1—1.5) и в конце первого раздела формулирует тезис, который обсуждает в дальнейшем ( propositio , 1.6). Дальнейшее изложение состоит из двух частей (3—10 и 11—13), рассматривающих сначала возражения против ношения венков с точки зрения обычая (3—4), природы (5—6) и символического обоснования (7—10), а затем причины их ношения. Два последних раздела (14—15) обобщают сказанное ранее . Несколько другое деление, опираясь на методологию Цицерона из его « Риторики для Геренния », предлагает Жан-Клод Фредуй ( Jean-Claude Fredouille ) .

Трактат начинается энергичным вводным оборотом «Недавно произошло следующее» ( лат. Proxime factum est ) , за которым следует рассказ о некоем римском воине, отказавшимся вместе с получением донатива увенчать голову лавровым венком . После расспросов и разбирательств трибуна он признался в том, что является христианином, после чего был заключён в тюрьму, где ожидает «подарок Христа » ( donativum Christi ). Поступок солдата вызвал недоумение в местной христианской общине, не находящей в Священном писании прямого запрета надевать венки (1) . Свой богословский разбор сложившейся ситуации Тертуллиан начинает с констатации, что в Писании нет и предписания носить венки. По мнению автора, правильнее придерживаться позиции, что «то, что не полностью разрешено, запрещено» (2). Такой подход имеет некоторое основание в том, что для христиан важны преемственность и традиции (3) . В то же время, смысл, границы и причины отдельных предписаний могут быть поняты и истолкованы (4). Возвращаясь к венку , помимо внешней живописности, нет никакого природного смысла в том, чтобы украшать голову цветами (5). Природный закон следует принимать во внимание, поскольку «самого Бога мы сперва познаем через природу». Суета и народные зрелища позорят божье творение (6) .

Если же употребление венков не соответствует ни Писанию, ни преданию, идёт вразрез с требованиями природы, то какова их цель? Расследуя историю вопроса и рассматривая венки не только из цветов (тут Тертуллиан опирается на книгу о венках Клавдия Сатурнина), Тертуллиан приходит к выводу, что венки первоначально появились в рамках различных языческих культов, и потому не приемлемы (7) . Автор отмечает, что то обстоятельство, что какой-то предмет был изобретён неким языческим богом само по себе не является препятствием для христианина, если ограничиваться только утилитарными функциями (8). Единственный венец, который подобает христианину — терновый венец Христа (9). Надевание венков находится в опасной близости от идолопоклонства , от чего Писание предписывает дистанцироваться ( 1Кор. , 1Ин. ). Завершая исторический обзор, Тертуллиан делает вывод, что практика плетения венков не имеет никаких рациональных обоснований (10). Далее автор переходит к вопросу о том, подобает ли христианину вообще заниматься военным делом. Следование приказам командира, принятие присяги , применение оружия и несение иных обязанностей проблематично с точки зрения совместимости с христианским вероучением. Тертуллиан здесь не формулирует определённого заключения, ограничиваясь замечанием, что «заниматься военным делом позволительно, но только пока не дойдёт до необходимости ношения венка» ( licere militiam usque ad causam coronae ) (11) . Лавровый венок, в данном случае, является традиционным атрибутом воина. Он посвящён Аполлону и Вакху — «первому как богу оружия, а второму — как богу триумфальных шествий». Масличный же венок связан с Минервой , также богини оружия. Учитывая, что лавровый венок предписано надевать во время раздачи денежных подарков, он является символом не только языческим, но и обозначает корыстное отступничество от Христа (12). Венки возлагают по политическим причинам, как символ несения гражданской службы, или же в ходе общественных торжеств и церемоний. Первое противоречит принадлежности христиан другой, более важной общности — христианской церкви , другое вызывает неуместные языческие ассоциации (13). Наконец, зачем христианину венец из цветов, если он не готов принять венец из шипов? (14) Свой трактат Тертуллиан завершает примером аналогичного отношения к венкам у воинов- митраистов , которые в ходе посвящения принимают на конце меча венок, а после возложения на голову, «как бы случайно» перекладывают его на плечо, говоря, что его венок — это Митра . «Когда бы ни попытались испытать его [верность своему] религиозному долгу ( sacramento ), все немедленно поймут, что он — воин Митры, если отбросит венок и при этом скажет, что его венец — в его боге» (15) .

Риторика пацифизма

Тексты Нового завета не указывают однозначно на то, каким образом христианину надлежит относиться к воинской службе. В Евангелиях соответствующих высказываний Христа нет, а апостолы высказывались как в пользу подчинения светской власти, понимаемой как инструмент божественной справедливости, так и против, если власть воспринималась как воплощение зла . Начиная с примерно с 175 года христиане появляются в римской армии, и проблема становится более насущной . В трудах Тертуллиана отражены оба подхода. В его раннем трактате « » писатель придерживается легалистской позиции, доказывая римским магистратам, что христиане честно исполняют свои гражданские обязанности . В написанном примерно на 15 лет позже «О венце воина» отрицает возможность для христианина быть лояльным светской и духовной властям . Согласно распространённой точке зрения, отрицание Тертуллианом возможности несения воинской службы не были связаны с его пацифистскими убеждениями, а только лишь с опасениями неизбежно связанного с такой службой идолопоклонства .

Издания и переводы

• Q. Septimi Florentis Tertulliani De corona. Sur la couronne par Tertulline (фр.) / Édition, introduction et commentaire J. Fontaine. — Paris: Presses Universitaires de France, 1966. — Vol. 18. — (Érasme).
• Quinto S. Tertulliano. La corona (итал.) / Introd., trad. e note P. A. Gramaglia. — San Paolo Edizioni, 1980. — 221 p. — ISBN 978-8821500220 .
• О венце воина. Tertulliani De corona militis . Перевод и комментарии Р. Ю. Ткаченко : [ рус. ] // Альманах «Богомыслие». — 2014. — № 15. — С. 189—209.

Примечания

Литература

• Штернов Н. Тертуллиан, пресвитер Карфагенский. Очерк учено-литературной деятельности его (рус.) . — Курск : Типография губернского правления, 1889. — 413 с.
• Barnes T. D. Tertullian: a historical and literary study (англ.) . — Oxford University Press , 1971. — 339 p. — ISBN 0-19-814362-1 .
• Dunn G. D. Tertullian (англ.) . — Routledge, 2004. — 167 p. — (The Early Church Fathers). — ISBN 9780415282314 .
• Dunn G. D. Tertullian and Military Service: The Scriptural Arguments in De corona // Sacred Scripture and Secular Struggles (англ.) . — BRILL , 2015. — Vol. 9. — P. 87—103. — 289 p. — (The Bible in Ancient Christianity). — ISBN 978-90-04-30456-7 .
• Freudenberger R. Der Anlass zu Tertullians Schrift 'De corona militis' : [ нем. ] // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte. — 1970. — Bd. 19, H. 5. — JSTOR .
• Fredouille J.-C. Argumentation et rhétorique dans le De corona de Tertullien : [ фр. ] // Museum Helveticum. — 1984. — Vol. 41, № 2. — P. 96—116. — JSTOR .
• . "Miles Gloriosus": The Christian and Military Service According to Tertullian : [ англ. ] // Church History. — 1970. — Vol. 39, № 3. — P. 285—298. — JSTOR .
• . (нем.) . — C. Bertelsmann, 1955. — 339 S.
• Le Bohec Y. Tertullien, « De corona », 1: Carthage ou Lambèse? : [ фр. ] // Revue d' Etudes Augustiniennes Et Patristiques. — 1992. — Vol. 38, № 1. — P. 6—18.
• Sider R. D. Ancient Rhetoric and the Art of Tertullian (англ.) . — Oxford University Press, 1971. — 142 p.