Иван Васильевич Зубарев (1730, Тобольск — 22 ноября 1757, Санкт-Петербург ) — авантюрист XVIII века и возможно тайный агент, замешанный в заговоре, имевшем целью возвращение на престол малолетнего императора Иоанна Антоновича .

Биография

Ранняя биография Зубарева представляется темной, однако известно, что он происходил из довольно богатых тобольских посадских людей ( купцов -старообрядцев), родился в 1730 году и ранние годы провел в Сибири .

Семья

Первым из упоминающихся в источниках Зубаревых стал Лука Андреевич по прозванию Медводков, выходец из Устюга Великого, который обосновался в Сибири в 1670-1680-х годах. Его потомок Иван Петрович — основатель деревни Зубарева (в Тюменском районе) . Его дети Василий Павлович и Петр Павлович Зубаревы в 1730-х в числе «крепких» посадских людей Тюмени, пользовались поддержкой местных властей, занимались торговлей, откупами, подрядами.

Отец Ивана Васильевича Зубарева, Василий Петрович в 1743 г. был бургомистром в Тюменской ратуше, стал первостепенным купцом Тюмени; в середине 1740-х он вместе с семьей перебрался в Тобольск, где скупал землю и крепостных. Мать Зубарева происходила а из семьи известных тобольских купцов Корнильевых, и это родство, несомненно, помогло ее мужу не только нарастить капитал, но и обзавестись надежными связями в торговом мире. Крестным у Ивана Васильевича стал подполковник Дмитрий Угрюмов. Благоволил к Зубаревым и первый сибирский губернатор, князь М. П. Гагарин .

Сам Иван Васильевич был женат на дочери сибирского дворянина А.А. Карамышева .

Ранняя юность

Иван Зубарев получил образование, известно, что он был человек грамотный и, надо полагать, от природы одаренный живым умом и предприимчивым характером, при полном отсутствии нравственных устоев . В ранний период своей биографии Зубарев запомнился тем, что составлял различные жалобы на разные злоупотребления по питейным сборам в Тюмени и послания с изобличением сибирских купцов, таможенников и прочих, нечистых на руку людей. Эти доносы, впрочем, местные власти считали ложными. В 1750 года на Ирбитской ярмарке Зубарев взял на себя роль частного детектива и пытался выявить, сколько хранится на складах «не явленных и от пошлин утаенных товаров». Но таможенники упекли новоявленного следователя в Тобольскую тюрьму, откуда того вызволили родственники.

Серебряные прииски и подношение императрице

Ещё двадцатилетним юношей он успел заявить себя в Сибири, как искатель серебряных приисков : так как в Тобольске его доношения не были уважены, то он убедил губернатора А. М. Сухарева отправить его в Исетскую провинцию ( Оренбургской губернии ) для отыскания серебряных руд в так называемых Старочуцких копях. Здесь он набрал несколько проб руды и песку, содержащих в себе, по его заявлению, серебро и золото, и, не возвращаясь в Тобольск, непосредственно отправился в столицу, где 26 ноября 1751 года, у подъезда Зимнего дворца и подал доношение о своем открытии самой императрице Елизавете Петровне .

Арест, расследование и побег

Податель доношения был отдан под караул, а дело о нем стало производиться в императорском Кабинете у барона Черкасова . Представленные Зубаревым образцы руд были рассмотрены в Петербургской академии наук , в Монетной канцелярии и в московской берг-коллегии , но результаты рассмотрения получились различные. Михаил Васильевич Ломоносов , которому академическая канцелярия поручила произвести требуемое испытание, в феврале 1752 года донес, что все образцы руд содержат в себе признаки серебра (с расчетом от 2 до 7½ золотников на пуд); между тем берг-коллегия и Монетная канцелярия в тех же образчиках Зубарева ни золота, ни серебра вовсе не нашли. Вызванный для дачи объяснений по этому поводу в Кабинет, Михайло Ломоносов признал свою ошибку и заявил, что во время проб руды Зубарева неоднократно приходил к нему в лабораторию, иногда и в его отсутствие. Ввиду этого Кабинет пришел к заключению, « что при пробе в лаборатории Академии Наук Зубарев такое ж воровство учинил, как в Сибири, что показалось серебро, чего не бывало, и то знать можно по примеру прежде таких воров бывших, что неосторожностью пробовщика (ежели воровски не подкупил оного) приближась к месту, где горшок с рудою в огне стоит, и тертого серебра, смешав с золою или другим чем, в горшок бросил, почему и оказывался в пробе выход серебра ».

Признав « затейный и воровской умысел » Зубарева доказанным, Кабинет отослал его в крепость, где он сказал за собою « слово и дело », почему в июле 1752 года и был передан в Тайную канцелярию . Рассчитывая, очевидно, произвести впечатление, Зубарев на первом допросе в Тайной канцелярии заявил, что даст свои показания только самой императрице, но когда ему ответили, что его будут « разыскивать », несмотря ни на что, он согласился отвечать начальнику Тайной канцелярии графу А. И. Шувалову . Зубарев рассказал ему о своих поисках серебра в Сибири и доносах на злоупотребления местного купечества и особенно обстоятельно описал, как зимою 1751 года, при посредстве майора лейб-гвардии Московского батальона Федора Шарыгина, представлен был наследнику престола, великому князю Петру Фёдоровичу , якобы заинтересовавшемуся его открытиями. Однако уже через четыре дня после первоначального допроса Зубарев сам заявил в Тайной канцелярии, что все эти показания он сделал «вымысля собою». Майор Шарыгин также подтвердил, что никогда не представлял Зубарева великому князю. Тогда в поисках истины Зубарева стали спрашивать «с пристрастием», и он сознался, что имел намерение или вступить в военную службу, или получить привилегию на устройство заводов, чтобы таким путем оставить за собою во владение купленную отцом его на чужое имя деревню с крестьянами. Розыск по этому делу продолжался около двух лет, и в 1754 году Зубарева отослали в Сыскной приказ , откуда ранней осенью того же года ему удалось бежать.

Неизвестно какими путями судьба свела его с графом И. С. Гендриковым , родным племянником Екатерины I , но именно там Зубарев познакомился с сержантом Замараевым, который вывез его из Москвы. Вместе они добрались до украинского города Глухова, а оттуда Иван отправился к западным рубежам империи и попал в селения раскольников на границе с Польшей, перебрался через границу в Пруссию.

Новый арест и обвинения в шпионаже

Однако менее чем через год Зубарев вновь был задержан, на этот раз по обвинению в конокрадстве . Из раскольнической Климовой слободы, где он был пойман вместе с пятью другими русскими беглецами, его доставили в Киевскую губернскую канцелярию, и здесь выяснилось, что задержанный Зубарев не кто иной, как «приезжий из Пруссии шпион», именовавший себя Иваном Васильевым, о котором еще в июле 1755 года доносил на пограничном между Россией и Польшей Злынском форпосте беглый дворовый человек помещика Загряжского, Василий Ларионов. По словам последнего, Зубарев поднимал раскольников против правительства, обнадеживал их заступничеством прусского короля и уговаривал их помочь возведению на престол Иоанна Антоновича , для которого и корабли уже « в пристойном месте изготовлены » .

Доставленный вновь в канцелярию тайных розыскных дел, Иван Зубарев сначала думал отделаться решительным запирательством в том, что доносил на него Ларионов, но « по довольному увещанию » на допросе 17 января 1756 года повинился во всем и подробно рассказал о всех похождениях своих после побега осенью 1754 года .

Рассказ о странствиях и «Зубаревское дело»

Бежав из Сыскного приказа, Зубарев, по его словам, пробрался в Малороссию к раскольникам, блуждал здесь по разным раскольническим слободам и пустыням и, не найдя прочного пристанища, ушел в Польшу , к раскольникам на Ветку; жил у них в работниках и « хаживал для прокормления » в Лаврентьев монастырь . В январе 1755 года он нанялся у русских беглых купцов в извозчики для отвоза товаров в «городок Королёвец » (Кенигсберг). Отсюда он намерен был проехать в Данциг и далее отправиться на Мальту , но по приезде в Королёвец, он изменил свой план . Неизвестный ему прусский офицер, случайно встретив его на бирже, стал уговаривать его поступить на военную службу. По сведениям, собранным Ларионовым в Гомеле , Зубарев сам отправился в ратушу и попросился в « жолнеры », причем говорил своим товарищам: « Буду де просить, чтоб меня повезли к самому прусскому королю: мне де до него, короля, есть нужда ». Но Зубарев отрицал это показание Ларионова и утверждал, что отказывался от предложения, сделанного ему прусским офицером. Последний зазвал его в трактир , напоил медом и записал его адрес, а на следующее утро насильно препроводил Зубарева в ротную съезжую. Зубарев опять отказывался и от службы, и от мундира, и от денег. Тогда его повели к полковнику, потом в полковую канцелярию, отсюда — к фельдмаршалу Ливонту, у которого он встретил офицера, оказавшегося впоследствии королевским генерал-адъютантом фон Манштейном , некогда состоявшим на русской службе при Минихе . Манштейн продержал у себя Зубарева несколько дней, вновь уговаривал поступить в прусскую гвардию, обещая скорое производство в офицеры, и когда Зубарев наконец согласился, отвез его « под крепким присмотром » в Берлин . По дороге в каком-то городе Зубарев был представлен принцу Голштинскому . По приезде в Берлин они на следующий же день отправились в Потсдам , где к Манштейну явился родной дядюшка императора Иоанна Антоновича . Теперь только Манштейн открыл Зубареву свое имя и звание и, со своей стороны, потребовал, чтоб Зубарев назвал себя: он не верил в его купеческое происхождение и подозревал в нем лейб-компанца. Испугавшись пыток, которыми ему якобы пригрозил Манштейн, Зубарев назвался гренадером лейб-компании и сказал, что бежал из России, так как проигрался в карты. Удовольствовавшись этим признанием, Манштейн посвятил Зубарева во все подробности замысла вернуть на русский престол Иоанна Антоновича и разъяснил Зубареву его роль в этом деле. Зубарев должен был прежде всего отправиться к раскольникам и склонить их на сторону Пруссии , убедив выбрать из своей среды епископа, который, при содействии прусского короля, будет утвержден в своем сане патриархом. Подготовив в раскольничьей среде бунт в пользу Иоанна Антоновича, Зубарев должен был далее пробраться в Москву и с подложным паспортом поехать в Холмогоры к принцу брауншвейгскому Антону Ульриху , передать ему вместо писем две медали, по которым тот уже поймет, от кого и зачем прислан Зубарев, и подготовить принца и его сына Иоанна Антоновича к побегу за границу. Побег предполагалось организовать в Архангельске , куда весной намеревались послать для этой цели корабль под видом купеческого судна. Капитан, который должен был отправиться на этом судне и раньше уже побывал в Архангельске , также был представлен Зубареву, и последний хорошо запомнил его черты. В случае, если похищение принца удастся, предполагалось, что король прусский объявит войну России и насильно возведет Иоанна Антоновича на русский престол .

Иван Васильевич Зубарев взялся за исполнение изложенного плана. Вскоре он был представлен прусскому королю Фридриху II и произведён в полковники. Во дворце ему пожаловали офицерское форменное платье и 1000 червонных на дорогу; здесь же ему вручены были и упомянутые выше медали. Со своей стороны Зубарев пред иконой Богоматери поклялся в том, что будет верно служить прусскому королю . Несколько дней спустя, Манштейн стал торопить в путь своего гостя. В день отъезда на Зубарева опять одели нагольный полушубок; ему подали карету, и адъютант короля проводил его до польской границы. В Польше Зубарев назвался казацким полковником. В Варшаве он представлялся прусскому резиденту и затем беспрепятственно продолжал свой путь, пробираясь на Ветку.

По дороге, близ Слуцка , его ограбили; у него отняли все золото, данное ему прусским королём, за исключением двух медалей, которые он для лучшей сохранности зашил в подошву сапога. Несмотря на эту неудачу, Зубарев по прибытии в раскольнические слободы усердно принялся за исполнение возложенной на него миссии. Он подавал раскольникам надежду на лучшую будущность, если они примкнут к прусскому королю, обещал им, что они будут иметь собственного епископа, увещевал молиться за царя Ивана Антоновича и старался подействовать на массу через попов и старцев. Дело Зубарева как будто налаживалось: « Добро-де, мы об этом подумаем » — отвечали ему везде. Дольше всего он подвизался в раскольническом Лаврентьевском монастыре у игумена Евстифея и старцев Макария и Стефана, которые перед его отъездом даже отслужили молебен.

Продолжая намеченный путь, Зубарев перебрался уже в Малороссию, но здесь внезапно, по его словам, « пришел в раскаяние » и возымел намерение во всем повиниться. Однако поверить этому заявлению Зубарева не просто. Во-первых, как уже было сказано выше, он был задержан случайно по делу о краже лошадей (в чем, впрочем, виновным себя не признал); во-вторых, и после ареста, и даже в Тайной канцелярии он долго запирался и отрицал возводимые на него обвинения. Правда, на последующих допросах он изложил все дело максимально подробно, но возможно, что он сделал это в собственных интересах, надеясь чистосердечным признанием облегчить свою участь. Он назвал по именам много лиц, с которыми ему приходилось сталкиваться в России и за границей и которые сочувствовали задуманному перевороту, описал их наружность, семейное положение и место жительства; выдал их друзей, о которых знал понаслышке; подробно рассказал о жизни беглых раскольников за рубежом. Не мог он представить только медалей, которые даны ему были в Пруссии для передачи принцу Антону Ульриху: одну из них он « издержал за неимением денег », другую заложил еще в Польше сельскому войту Подстоило .

Показания Зубарева были представлены императрице Елизавете и имели следствием принятие мер для предупреждения государственного переворота. 22 января 1756 года был произведен последний допрос Зубарева, а 23 января того же года начальнику караула в Холмогорах Вындомскому послан был указ об отдаче сержанту Савину « большова сына Антона Ульриха » и об усилении надзора за прочими членами брауншвейгской семьи , « чтоб не учинили утечки ». Иоанн Антонович перевезен был в Шлиссельбургскую крепость . После произведенного дознания Зубарев продолжал содержаться в тюрьме при Тайной канцелярии.

Болезнь и смерть

В начале ноября 1757 года Иван Зубарев заболел; врач констатировал y него « febris maligina ». 9 ноября больной пожелал исповедаться и причаститься . Это ему разрешили, но со священника взяли подписку, что он не будет предлагать умирающему никаких вопросов о нем и его деле и спросит только, все ли тот правильно показал в своих прежних расспросах. Приобщить Зубарева « за превеликою рвотою » нельзя было, но на исповеди он подтвердил свои прежние показания .

Иван Васильевич Зубарев умер 22 ноября 1757 года в тюрьме, и священник церкви Преображения Господня, что в Колтовской, сообщил, что « тело арестанта Ивана им погребено » .

«Жизнь после смерти»

Донёсший на него Василий Ларионов сослан был « на неисходное житье под крепким присмотром » в один из монастырей Казанской епархии , и таким образом пресечен был всякий путь для огласки « Зубаревского дела » . Однако, внимательно изучавшая дело Зубарева историк профессор М. М. Громыко обнаружила в фондах сибирских архивов несколько документов, относящихся ко времени уже после смерти Зубарева, в которых упоминается некий поручик Иван Васильевич Зубарев, проживающий неподалеку от Тюмени. Поручик характеризуется как задира и правдоискатель, заваливший официальные инстанции жалобами на различные злоупотребления, творившиеся в обширной Тобольской губернии .

В пользу мнимой смерти тобольского авантюриста говорит и тот факт, что допросы Зубарева проводил лично начальник Тайной канцелярии А. И. Шувалов, и после первых его показаний Иоанна Антоновича переводят из Холмогор в Шлиссельбург, где он оставался до конца своей короткой жизни. Это подтверждает версию, что проникновение Ивана Зубарева в Пруссию на самом деле было продуманной операцией графа Бестужева . Эту версию, в частности, разделял известный историк С. М. Соловьев .

Образ в литературе

Писатель Вячеслав Софронов вывел Ивана Зубарева главным героем исторического романа «Отрешенные люди»

Примечания

Литература

• Громыко М. М. Тобольский купец Иван Зубарев. Материалы научной конференции, посвященной 100-летию Тобольского историко-архитектурного музея-заповедника. — Свердловск, 1975. С. 57.
• Билярский П. С. «Материалы для биографии Ломоносова», стр. 169—171.
• Корф М. А. «Брауншвейгское семейство». СПб., 1865 год.
• Пекарский П. П. «Исторические бумаги, собранные К. И. Арсеньевым» («Сборник отделения русского языка и словесности Императорской Академии Наук», том IX, страницы 375—408).
• Пекарский П. П. «История Императорской Академии наук», том II, стр. 488—492.