Со́фья Казими́ровна Остро́вская ( 1902 , Москва — 19 апреля 1983 , Ленинград ) — русская писательница, переводчица и мемуаристка , сотрудница НКВД . Главным делом жизни, благодаря которому Софья Островская вошла в историю советской мемуаристики, является её «Дневник». Она вела его на протяжении первой половины XX века (с 1911 по 1953 год с перерывами). «Дневник» был опубликован в 2013 году и вызвал не только широкий общественный резонанс, но и внимание крупных учёных, таких как доктор филологических наук Ревекка Фрумкина , кандидат филологических и доктор философских наук Михаил Мейлах , кандидат исторических наук Лев Лурье , кандидат педагогических наук, старший научный сотрудник музея А. А. Ахматовой в Санкт-Петербурге Т. С. Позднякова, среди авторов публикаций в СМИ отметились журналистка газеты « Коммерсантъ » Анна Наринская и другие.

В течение своей жизни Софья Островская была близка с людьми, многие из которых получили широкую известность как учёные, литераторы и военачальники. Среди них писатель Е. Замятин , конструктор ракетной техники Б. С. Петропавловский , историк И. Гревс , генерал-майор Ф. Арутюнов, профессор-востоковед А. Калантар и другие. С 1944 по 1946 год Софья Островская была подругой российской и советской поэтессы Анны Ахматовой . В соответствии с современными исследованиями, Островская была осведомителем НКВД и осуществляла негласное наблюдение за ней.

Биография

Софья Островская родилась в состоятельной семье в Москве в 1902 году. Она стала первым ребёнком в семье Казимира Владиславовича Островского — московского купца 2-й гильдии — и Анастасии Францисковны Корчак-Михневич, которая принадлежала к польскому дворянскому роду. Вторым ребёнком от этого брака был родившийся в 1905 году мальчик Эдуард. Он сильно отставал в развитии, а в конце жизни страдал серьёзным психическим заболеванием. Отец не любил сына и уделял всё своё внимание маленькой девочке, которая была способным и активным ребёнком — увлекалась танцами, игрой на фортепиано , свободно разговаривала по-французски .

Первым учебным заведением, в котором обучалась Софья Островская, была школа для девочек при римско-католической церкви святых апостолов Петра и Павла в Москве в Милютинском переулке . Островская проучилась в этой школе всего год (1910), а затем переехала с семьёй в Санкт-Петербург в связи с повышением отца. Он работал коммерческим директором, а затем директором-распорядителем Русско-американского акционерного металлического общества. Софья продолжила своё обучение в частной французской гимназии Люси Ревиль, располагавшийся на Ново-Исаакиевской улице . Островская успешно училась, свободное от гимназии время уделяла занятиям музыкой, чтению книг и газет, походам в театр .

В 1919 году Островская поступила на факультет общественных отношений исторического отделения III Петроградского университета, который позже вошёл в состав Петроградского государственного университета . Однако поскольку после революции и национализации заводов отца финансовое положение семьи ухудшилось, Софья приняла решение оставить учёбу и поступить на службу в народную милицию , чтобы помогать родителям. Островская была зачислена в командный состав Красной Армии по уголовному розыску . Впоследствии была признана специалистом по следственно-розыскному делу и получила назначение на должность начальника УГРО Мурманской железной дороги и Рыбинстройки . Островская отклонила предложение поступить в Чрезвычайную комиссию Волжского бассейна и Каспийского моря . Она не хотела оставлять мать с болезненным братом и попала под трибунал в связи с подозрением в халатности или хищении государственного имущества (19 банок консервов) (после непродолжительного заключения была оправдана) .

Позднее Островская вернулась в Петроградский университет, на сей раз на юридическое отделение. В 1922 году Софья Островская совмещала учёбу со службой в Красной Армии (была лектором-преподавателем в Высшей воздухоплавательной школе ). В этот период она была частым посетителем Дома литераторов , Дома Мурузи и Дома искусств, продолжала поддерживать общение с некоторым своими бывшими товарищами — милиционерами и комиссарами, хотя уже не работала в следственно-розыскном отделе .

Отношения между родителями Островской были напряжёнными. Первоначально отец был для дочери кумиром. После пришедшего с возрастом осознания эгоизма отца по отношению к супруге Островская начала разочаровываться в нём . После ухода отца из семьи в 1925 году и разрыва с ним всех связей на плечи Софьи легло содержание семьи. Хорошее образование и знание нескольких иностранных языков (французского, польского , английского ) позволило ей зарабатывать средства к существованию заказными переводами технических текстов. Островская также работала переводчиком в штате Гидрологического университета , но очень непродолжительное время. Она считалась переводчиком высокой квалификации, поэтому получала приглашения на международные конгрессы и конференции. Литературных заказов не было, что огорчало Островскую, потому что и проведение частных уроков (обучала французскому языку), и технические переводы её утомляли .

Казимира Островского арестовали в 1929 году по делу сотрудников Русского технического общества по обвинению в экономическом шпионаже и связях с расстрелянным несколько месяцев назад профессором П. И. Пальчинским . Софья Островская также два месяца провела в доме предварительного заключения; возможно, её арестовали в связи с делом отца. Затем, однако, она была освобождена . В марте 1935 года Софья была снова арестована — причины этого неизвестны. В конце Великой Отечественной войны Островская стала работать консультантом молодых авторов в газете « Ленинградская правда » .

В 1960-х годах Островская начала слепнуть , позднее у неё выявили онкологическое заболевание в области гинекологии , от которого она и умерла 19 апреля 1983 года .

Личность Островской

Софья Островская, по мнению доктора филологических наук Ревекки Фрумкиной, была человеком высокомерным и не склонным к глубоким и постоянным привязанностям. В своём дневнике она неоднократно подчёркивает, что выступает только как наблюдатель. Сострадание, по мнению Фрумкиной, не было свойственно натуре Островской .

При этом Островская всегда заботилась о своём младшем болезненном брате, относилась к нему, как к несчастному ребёнку, несмотря на разницу в возрасте всего в два года. Во время войны , когда Эдуарда призвали в армию, Софья переживала о нём и ждала его приезда домой. Но после возвращения из армии брат показался ей абсолютно другим человеком, и их взаимоотношения испортились .

Островская сочиняла стихи, романы, эссе . Она была творческим человеком, обладала амбициями непризнанного автора, верила, что в будущем войдёт в анналы советской литературы . Островская считала себя писателем и серьёзно относилась к своей литературной деятельности. Однако у неё была единственная публикация — статья в « Ленинградской правде », а её стихотворения, по мнению главного редактора « Радио Свобода » Дмитрия Волчека , были бесталанной графоманией . В то же время, с точки зрения филолога Полины Барсковой , честолюбие Островской не было совсем беспочвенным, учитывая незаурядность главного произведения её жизни .

Некоторое время Софья Островская увлекалась эзотерикой и спиритизмом . В целом же её мировоззрение, по мнению Т. С. Поздняковой, не было продиктовано никакими определёнными идеологиями; эстетические предпочтения Островской близки символизму .

Личная жизнь

Софья Островская не была обделена мужским вниманием, в её окружении на всех этапах были как молодые, так и вполне зрелые люди, которые высоко ценили общение с ней. В их число входили отставной генерал-майор, бывший петербургский полицмейстер князь — в ранней юности, комиссар И. Артёмов, писатель Е. Замятин — в молодости (1921—1922 гг.), в 1930-е годы — крупный учёный, разработчик ракетной техники Б. С. Петропавловский , профессор-востоковед А. Калантар . При этом Островская так и не вышла замуж и не завела семьи. В кругу её общения были такие крупные фигуры, как историк И. Гревс , этнограф А. Миллер , географ Ю. Шокальский , писатель Г. Гор , переводчица Т. Гнедич , поэтесса Анна Ахматова , за которой Островская, вероятно, вела негласное наблюдение, являясь осведомителем НКВД . Наиболее близкой подругой Софьи была .

После ухода отца из семьи Островская познакомилась с Густавом Владимировичем Рейтцем , который в значительной мере заменил ей отца. Рейтц был главным врачом психиатрической больницы, изучал психическое здоровье гениев, ратовал за гуманные методы психиатрии, занимался парапсихологией . Для Островской он был психоаналитиком , психотерапевтом , исповедником. Родственники Островской относились к её общению с Густавом настороженно. Самой женщине зависимость от Рейтца временами становилась в тягость, однако все попытки избавиться от неё были тщетными, и она постоянно в нём нуждалась .

Современники отмечали такие черты Софьи Казимировны, как харизма , ум, эгоцентричность , эксцентричность. Островская умела очаровывать людей, каждому демонстрируя то, что могло ему импонировать: антисоветские настроения, бедность, истовую религиозность .

Софья Островская и Анна Ахматова

С Анной Ахматовой Островская познакомилась в 1944 году. Они часто встречались на вечерах в Доме писателя, бывали друг у друга в гостях .

В дневнике Островской сохранились записи об Ахматовой, имеющие самый разный характер. Она записывает как размышления Ахматовой о жизни, так и брошенные ею реплики о балете, поэзии и каких-либо личностях (например, об А. Н. Толстом ). Ахматова оказывала существенное влияние на жизнь Софьи Казимировны, чьё отношение к поэтессе было сложным и неоднозначным, сочетающим восторженную влюблённость и осторожную наблюдательность писателя. Об этом она писала в своём дневнике:

«…Видеть эту женщину мне всегда тревожно и радостно. Но радость какая-то причудливая, не совсем похожая на настоящую радость»

— Софья Островская. Дневник, 28 сентября 1944 года

В свою очередь, Ахматова также была расположена к Островской, видела в ней спасение от одиночества. Софья Казимировна в начале их знакомства, в 1940-е годы, очаровала поэтессу, они сблизились. Однако Ахматова начала подозревать Островскую в негласном наблюдении за ней, и это, по словам заведующей научно-просветительским отделом музея А. Ахматовой Т. С. Поздняковой, привело к тому, что поэтесса не могла доверять Софье Казимировне, однако и не могла прекратить с ней общение, испытывая тягостную зависимость от неё .

В дневнике Островской отсутствуют записи о её деятельности в качестве агента спецслужб. Позднякова считает, что Островская в действительности была внедрена в окружение Ахматовой для ведения негласного наблюдения за ней . Мотивами её службы агентом наблюдения, по её мнению, могут быть любопытство, тяга к наблюдению за людьми с детства: за родителями, друзьями, учителями, любовь к этой деятельности, к интриге, авантюре .

С точки зрения кандидата филологических наук, доктора философии Михаила Мейлаха, если Островская и работала сотрудницей НКВД, то по причине всеобщей атмосферы страха. Он также заявляет, что до 1994 года никто не знал о тайной службе Островской и сам доверял ей без подозрений. О сотрудничестве Островской с НКВД заговорили лишь после доклада генерала КГБ Олега Калугина , в котором тот обнародовал агентурные донесения на Ахматову из архивов Большого дома . Записи Островской о поэтессе дословно совпадают или схожи с частью материалов оперативного досье. Например, в дневнике Островская пишет: «Ахматова заботится о своей политической чистоте» (запись от 28 сентября 1944 года), а в донесении написано: «Заботится о чистоте своего политического лица» . Фрумкина находит это совпадение убедительным доказательством тайного наблюдения Островской за Ахматовой .

Однако ничего компрометирующего в записанных в дневнике Островской высказываниях не было, так как в разговорах на острые темы поэтесса никогда не теряла самоконтроля, понимая, что существует большая вероятность наличия в её окружении агентов секретных служб . Несмотря на подозрение, поэтессе импонировали ироничность и образованность Софьи Казимировны, а также собственная жизненная позиция, независимая от официальной идеологии. НКВД рассчитывал на одиночество и потребность Ахматовой в близком человеке, на её неосторожность .

Позднякова утверждала, что существует письменное свидетельство духовной близости между женщинами в первой половине 1946 года. Однако уже к осени их взаимоотношения были испорчены. В дневниковых записях Островской фиксируются недостатки поэтессы, чувствуются раздражение и недоброжелательность к ней. Позднякова предполагала, что это отношение к Ахматовой подсознательно связано для Софьи Казимировны со стремлением самооправдаться, а также с ослаблением привязанности к ней поэтессы . Мейлах же считает, что перемена в отношении Островской к Ахматовой, помимо отягощённой совести, связана с её старостью, смертельной болезнью и развивающимися на этом фоне общей мизантропией и скепсисом .

По утверждению М. Б. Мейлаха , репутация у Островской была двойственной. Она вошла в уже сформировавшийся круг друзей Ахматовой, но вызывала у окружения поэтессы подозрения в сотрудничестве с НКВД. Это относится к периоду до постановления (постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“»). Как только о постановлении стало известно, Островская тотчас же примчалась к Ахматовой «чуть ли не с цветами», а та захлопнула перед ней дверь. Ахматова ждала ареста и никого не принимала. Когда Ахматова поняла роль Островской в своей жизни, общение с ней было сведено к минимуму .

Присутствие Островской в жизни Ахматовой, по мнению Поздняковой, можно проследить в поздних литературных стихотворениях поэтессы: незавершённое «Лирическое отступление Седьмой элегии» 1958 года (другие названия этой элегии — «Последняя речь подсудимой»; «О молчании»), стихотворения «Из заветной тетради» конца июля 1960 года .

Проблеме взаимоотношений Софьи Островской и Анны Ахматовой посвятил статью «София Казимировна Островская — друг или оборотень?» исследователь творчества поэтессы и литератор М. М. Кралин . Кралин был знаком с Островской и даже, по его словам, «был с ней в дружеских отношениях». Он соотнёс записи С. К. Островской об А. Ахматовой в «Дневнике» за 1944—1946 годы с доносами того же времени на неё по публикации Олега Калугина . Завершая свою статью, Кралин делает вывод:

«…такова была эта женщина — одновременно и друг Анны Ахматовой, и её злейший недруг. Оборотень. Женщина с двойным дном. Когда-нибудь о Софье Казимировне Островской будет написана книга. Но я не жалею, что мне не придётся быть её читателем. С меня довольно и того, чему я был невольным свидетелем»

— Михаил Кралин. София Казимировна Островская — друг или оборотень?

«Дневник» Софьи Островской

«Дневник» Софьи Островской охватывает период 1911—1953 годов. Автор ведёт свой дневник последовательно, соблюдает хронологию, но есть большие, чуть ли не в несколько лет перерывы в повествовании .

«Дневник» Софья Островская сочиняла для публикации, чтобы заявить о себе, о чём говорит то, что в конце жизни она сделала машинописные копии дневника, которые в основном соответствуют рукописи, но при этом содержат элементы редактирования композиции. Например, она вносит в машинопись встречи и беседы с Ахматовой, вписывает несколько поэтических эпиграфов , а в конце дневника размещает свои стихотворения, подводящие итоги её жизни. Некоторым дневникам она даёт названия («Первая тетрадь войны»), а дневники 1927—1928 годов в основном содержат записи снов Островской .

Наиболее ценной и интересной частью «Дневника» являются записи Островской в блокадные годы . В нём выражено неоднозначное отношение Софьи Островской к советской власти, к службе в милиции, а затем к сотрудничеству с НКВД . Информации об обстоятельствах и масштабах секретной работы Островской в дневнике нет . Записи об Ахматовой, наряду с блокадными, занимают в нём значительное место . После смерти Софьи Островской «Дневник» был передан на хранение в Рукописный отдел Российской национальной библиотеки . Небольшие фрагменты из него, посвящённые Ахматовой, были впервые опубликованы в « Вестнике русского христианского движения » за 1989 год , а затем в сборнике «Анна Ахматова: Рro et Сontra» в 2001 году . Полностью «Дневник» Софьи Островской был издан в 2013 и в 2014 годах (дополнительным тиражом) в издательстве « Новое литературное обозрение » в серии «Россия в мемуарах» с комментариями Полины Барсковой и Татьяны Кузнецовой .

Дневник, по мнению Т. С. Поздняковой, является отражением эгоцентричности Островской, которая всегда стремилась продемонстрировать свою исключительность, ум, чувство юмора и утончённый вкус . Т. С. Позднякова сравнивала «Дневник» Островской с широко известным «Дневником» Л. В. Шапориной (создательницы первого в Советской России театра марионеток ), отмечая, в частности, что у Островской нет каких-либо «проявлений антисемитизма и национал- шовинизма », характерных для Шапориной . Филолог Полина Барскова считает, что блокадный дневник Островской обладает двойной ценностью: он является историческим документом и «литературным достижением Софьи Островской, наиболее полным выражением её писательских амбиций». По мнению Барсковой, стиль автора ярок и выразителен, описания точны и динамичны. Удачно включён в дневник документальный материал: газетная информация, цены на «чёрном рынке» .

Кандидат исторических наук Лев Лурье в рецензии на «Дневник» охарактеризовал его автора так: «Любила она только себя, тщательно анализировала всякую душевную флуктуацию ». Дневниковые записи Островской, по его мнению, похожи «на плохой декадентский роман» . В то же время он не оспаривает исторической ценности дневника:

«Книга неприятная, даже страшная. Но, как бы ни относиться к автору, перед нами свидетельство огромной ценности».

— Лев Лурье. «Выходной Петербург». Дневник доносчицы

По мнению журналистки издания «Коммерсантъ» Анны Наринской, дневник Островской принадлежит к традиции женско-романтической, предназначенной для читателя, «и при этом на читателя заочно влюблённого». Для него характерна «восторженно-самокопательная стилистика», женское самолюбование — Островская, например, писала: «…я знаю цену себе, я чувствую это по глазам мужчин, по взглядам женщин». Знание о тайной деятельности автора, с точки зрения Наринской, превращает этот текст в «роман о любви, самоистязании, предательстве и манипуляции, а его создательницу — даже не просто в литературную героиню, а в один из главных фетишей нарратива XX века». Сама Софья Островская превращается в «ненадёжного рассказчика», центральную фигуру творчества Владимира Набокова и Кадзуо Исигуро .

Примечания

Литература

• Калугин О. Д. Дело КГБ на Анна Ахматову // Госбезопасность и литература на опыте России и Германии (СССР и ГДР). — М. : Рудомино, 1994. — 152 с. — 3000 экз.
• Кралин М. М. // . — М. : Водолей , 2000. — С. 222—241. — 383 с. — ISBN 978-5-7137-0167-3 .
• Наринская А. // Коммерсантъ : газета. — 2013. — 31 мая.
• Островская С. К. Встречи с Ахматовой (1944—1946) // Вестник русского христианского движения : журнал. — 1989. — № 156 . — С. 165—184 .
• Островская С. К. / Вступ. ст. Т. С. Поздняковой. Послесл. П. Ю. Барсковой. Подгот. текста и коммент. Т. С. Поздняковой и П. Ю. Барсковой. — М. : Новое литературное обозрение , 2013. — 760 с. — (Россия в мемуарах). — 1000 экз. — ISBN 978-5-4448-0066-9 .
  • Позднякова Т. С. Экспериментальное поле для наблюдения над человеком и человеческим // / Островская С. К.; Вступ. ст. Т. С. Поздняковой. Послесл. П. Ю. Барсковой. Подгот. текста и коммент. Т. С. Поздняковой и П. Ю. Барсковой. — М. : Новое литературное обозрение , 2013. — 760 с. — (Россия в мемуарах). — 1000 экз. — ISBN 978-5-4448-0066-9 .
  • Барскова П. Ю. Что поднимают к жемчужному небу наши скелеты. Блокадные записи Софьи Островской. Вместо послесловия // / Вступ. ст. Т. С. Поздняковой. Послесл. П. Ю. Барсковой. Подгот. текста и коммент. Т. С. Поздняковой и П. Ю. Барсковой. — М. : Новое литературное обозрение , 2013. — С. —708. — (Россия в мемуарах). — ISBN 978-5-4448-0066-9 .
• Островская С. К. Из дневников // . — СПб. : Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001. — С. 86—87. — 992 с. — (Русский путь). — ISBN 5-88812-081-2 .
• Фрумкина Р. М. // Троицкий вариант : журнал. — 2013. — 7 мая ( № 128 ). 9 декабря 2018 года.