Морозов, Игорь Анатольевич (хоккеист)
- 1 year ago
- 0
- 0
Александр Анатольевич Морозов ( 24 июня 1932 , Ленинград — 22 сентября 2008 , Москва ) — филолог , литературовед , исследователь творчества О. Э. Мандельштама .
Александр Анатольевич Морозов родился 24 июня 1932 года в Ленинграде . Здесь же, в Спасо-Преображенском соборе , был крещён. Дед его, по материнской линии, Василий Карпович Сныткин (1875—2 сентября 1933) был солдатом, а затем старшим унтер-офицером на сверхсрочной службе, лейб-гвардии Преображенского полка . Происходил из крестьян Тульской губернии , Богородицкого уезда , Казанской волости, деревни Сазоновки. Жил в полковых казармах на Кирочной улице , имел жену и четверых детей. Младшая из дочерей, Мария Васильевна Сныткина ( 18 [31] июля 1906 —21 августа 1978), 3 марта 1931 года вышла замуж за Анатолия Петровича Морозова (1900—18 сентября 1979).
Дед Александра по отцовской линии, Петр Федорович Морозов (1870—1939), родом был из многодетной крестьянской семьи Ярославской губернии , Мышкинского уезда, деревни Ильино (Илино) в 20 км от Углича , на левом берегу реки Пукши (у самого впадения её в Волгу). В 17 лет отправился в Петербург, где добился перехода в купеческое сословие . 30 мая [ 11 июня ] 1894 года женился на своей землячке — Александре Кирьяковне Ульевой (1876—1955). Дела шли успешно, а в семье росли восемь детей. В 1916 году П. Ф. Морозову было пожаловано звание потомственного почетного гражданина Петрограда , за деятельность на пользу города в годы Первой мировой войны . После революции имущество Петра Федоровича было конфисковано . Судьба детей сложилась по-разному: Фёдор Петрович Морозов (1905—1937) арестован, обвинён по статьям 58—7—8—9—11 УК РСФСР и расстрелян 6 мая 1937 года ; (1907—1987) стал академиком архитектуры (1956), одним из главных авторов Дворца спорта «Юбилейный» , Лауреатом Государственной премии СССР (1971) ; Анатолий Петрович Морозов , отец Александра Анатольевича Морозова, стал инженером-конструктором, дважды лауреатом Сталинской премии (в 1943 году — за создание нового прибора управления артиллерийским зенитным огнём ; в 1950 году — за работу в области военной техники ).
В 1939 году А. П. Морозов был переведён на работу в Москву по решению правительства СССР. Семья осталась в Ленинграде. Сёстры Сныткины были дружны между собой и даже после замужества все жили рядом, на улице Чайковского (Сергиевской). Екатерина Васильевна с мужем и матерью, Евдокией Титовной Сныткиной (1880—9 июня 1945) — в доме № 50. Александра Васильевна с сыном в доме № 33. Мария Васильевна с Сашей в доме № 77, рядом с Таврическим садом.
Вскоре после начала блокады вся семья собралась в квартире у бабушки. Все дети много читали, в чём им помогала Мария Васильевна — по специальности литературовед, преподаватель русского языка и литературы. Блокадное детство навсегда укрепило связь Саши с матерью [ источник не указан 294 дня ] .
А. П. Морозов добился разрешения на эвакуацию жены и сына, зимой 1943 года они переехали в Свердловск , где к тому времени находился отец. Отношения с отцом не ладились. В 12 лет, уже из Москвы, куда переехала семья, Саша Морозов сбежал к тёткам в Ленинград на велосипеде [ источник не указан 294 дня ] . К сентябрю вернулся в Москву.
В 1950 году А. Морозов окончил московскую школу № 407 с золотой медалью. Летом того же года поступил в ЛГУ на математико-механический факультет , но к концу первого курса вернулся в Москву, — поступать на филфак МГУ .
C 1951 по 1956 год учился на кафедре русского языка филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова . Параллельно посещал занятия на кафедре классической филологии у С. И. Соболевского . Сделал постановку « Живого трупа » в студенческом театре МГУ и сам сыграл в ней Федю Протасова. Дома появлялся редко, в основном жил у друзей в общежитии МГУ на Стромынке [ источник не указан 294 дня ] .
Кроме латыни и древнегреческого , прекрасно владел немецким языком [ источник не указан 294 дня ] . Когда в 1956 году правительством было принято решение о передаче ГДР трофейных ценностей, в том числе « Готской библиотеки », оказалось, что часть трофейной литературы все ещё не описана и хранится в туннеле Ленинской библиотеки , соединяющем дом Пашкова с корпусами на Моховой . Срочно потребовались специалисты со знанием немецкого языка, и Морозов, вместе с пятью другими студентами филфака, был привлечен к этой работе, которая заняла два месяца [ источник не указан 294 дня ] .
Морозов хорошо играл в шахматы. Центральный шахматный клуб на Гоголевском бульваре был для него почти домом, здесь в 1959—1961 годах он работал литературным редактором журнала « Шахматы в СССР ».
Весной 1963 года получил у С. И. Соболевского рекомендацию в аспирантуру классического отделения филфака МГУ, но не воспользоваться ей и порвал направление, о чём впоследствии жалел [ источник не указан 294 дня ] . В конце 1950-х Морозов познакомился с творчеством О. Э. Мандельштама и увлёкся им навсегда. Позже сблизился с Н. Я. Мандельштам и Н. И. Харджиевым . Произвёл положительное впечатление на Н. Е. Штемпель , о чём она писала в письме Н. Я. Мандельштам 22 марта 1963 года .
В 1964—1965 годах работал в отделе рукописей Государственной библиотеки СССР им. Ленина .
С апреля 1965 по май 1968 года работал редактором в издательстве «Искусство» (редакция литературы по эстетике). В 1967 году подготовил к выходу в свет «Разговор о Данте» О. Э. Мандельштама. Выход «Разговора о Данте» совпал по времени с событиями вокруг архива О. Э. Мандельштама . Морозов, втянутый в конфликт между Н. Я. Мандельштам и Н. И. Харджиевым, сперва пытался их помирить, но затем разорвал отношения с обоими .
В начале мая 1968 года А. Морозов был фактически лишён права на профессию. После подписания «Письма 120» в защиту Александра Гинзбурга с требованием немедленного пересмотра дела, он был уволен с формулировкой «по сокращению штатов» (вместе с другим редактором издательства «Искусство» , Дмитрием Муравьевым). Обратился в суд, но получил отказ .
Вот как вспоминает об этом периоде жизни А. Морозова Игорь Голомшток :
«…поступить на постоянную службу в советское учреждение он не мог (да, очевидно, и не хотел), а на работу сторожем, дворником или истопником его с университетским дипломом не принимали. Наконец общими усилиями его удалось пристроить шофером на автобазу. Здесь Саша тоже вел себя не по общепринятым правилам: километров себе не приписывал, бензином не приторговывал, начальству на лапу не давал, чем вызывал всеобщую ненависть здорового коллектива. Со временем шоферня поняла, что перед ними юродивый, а юродивых на Руси уважали испокон веков. Ему стали помогать, защищали перед начальством, приглашали в компании распить бутылку-другую. И тогда Саша ушел с работы. Почему?! „Не мог соответствовать“, то есть отвечать взаимностью, объяснял Морозов. Тогда бездомного Морозова и поселили в моей „мастерской“» .
К этому периоду относится портрет А. Морозова работы Б. Г. Биргера из собрания Третьяковской галереи .
Во втором номере журнала « Октябрь » за 1969 год напечатана разгромная статья, посвященная выходу 4-го и 5-го томов Краткой литературной энциклопедии . Редакцию обвиняют в отсутствии марксистской критики, проведении внеклассовой линии, тенденции на мирное сосуществование декадентских течений и советской литературы. В качестве одного из ярких примеров разбирается статья Морозова о Мандельштаме , названная «насквозь безыдейной и апологетической» .
В январе 1970 года А. Морозов подписал пятое письмо «В Комиссию по правам человека ООН » о преследованиях по политическим мотивам в СССР в 1969 году .
В начале 1970-х годов, благодаря личному участию
С. В. Житомирской
(1916—2002), которая четверть века заведовала отделом рукописей
библиотеки
им. Ленина
, Морозову снова удалось некоторое время поработать в отделе рукописей ГБЛ (без оформления в штат отдела). Именно тогда он обнаружил неизвестные ранее письма О. Мандельштама к
Вячеславу Иванову
.
Из воспоминаний С. В. Житомирской :
«[…] И тогда — очевидно, в поисках криминала — обратились к другим выпускам „Записок“ — и далеко искать не пришлось. Совсем недавно вышел в свет предыдущий, 34-й, выпуск (1973). Украшением его была большая публикация нашего сотрудника Саши Морозова, посвященная О. Мандельштаму . Здесь печатались письма поэта к Вячеславу Иванову , особенно замечательные тем, что в них содержались 24 неопубликованных ранних его стихотворения. За это и ухватились. (Не могу не сказать здесь в скобках, что Морозов, уже в то время фанатически преданный изучению жизни и творчества Мандельштама, работал у нас в группе Кудрявцева, и легко понять, какое раздражение он вызывал у последнего, демонстративно не желавшего даже правильно выговорить фамилию поэта, […]. В результате этой конфликтной ситуации мы вскоре потеряли такого ценного сотрудника. […]
Через неделю в издательство пришел приказ Госкомиздата, где 34-й выпуск „Записок“ с публикацией Морозова и намерение (!) издательства напечатать обзор архива Булгакова были названы идейными ошибками» .
В 1974 году у Морозова появляется собственное жилье — небольшая однокомнатная квартира на первом этаже в Измайлово на 13-й Парковой, где он проживал до конца жизни.
Весной 1980 года Морозов узнал от С. И. Григорьянца о бедственном положении В. Т. Шаламова в доме для инвалидов и престарелых на улице Вилиса Лациса в Тушине . Морозов начал посещать Шаламова, пытался наладить уход и привлечь к нему внимание, а также записал стихи, которые, как он считал, Шаламов всё время сочиняет. Позже оказалось, что они были написаны ещё в середине 1970-х годов, и Шаламов проговаривал их по памяти, в том числе «Неизвестного солдата» . М. Айзенберг. считал, что без Морозова было бы невозможно полноценное ознакомление с творчеством Шаламова .
Через 25 лет после смерти В. Т. Шаламова И. П. Сиротинская обвинила А. Морозова и нескольких других посетителей в том, что Шаламова «лишили одиночества», а поднятый ими «шум» якобы ускорил его кончину . По её словам, за Шаламовым снова началась слежка — возле его комнаты постоянно находилась «сиделка» из КГБ , отмечавшая всех посещавших его людей, — число таковых после публикации в «Вестнике РХД» увеличилось . Морозов же утверждал, что Сиротинская приходила только один раз, Шаламов тогда c отвращением отвернулся к стене и не поворачивался, пока она не ушла .
Мнение Сиротинской разделяет В. В. Есипов , указывая, что публикации на Западе неизбежно опять привлекали к автору внимание КГБ и послужили одной из главных причин для решения изолировать Шаламова, переведя его в закрытый психиатрический интернат .
Морозов был приглашённым консультантом для документального фильма «Поэма», снятого в 1990 году
В августе 1996 года Морозов почти потерял зрение, — произошло отслоение сетчатки на оба глаза. Перенес три операции. Удалось частично восстановить зрение только на один глаз.
Умер Александр Анатольевич Морозов 22 сентября 2008 года в Москве от лейкемии [ источник не указан 294 дня ] . Похоронен в Санкт-Петербурге на Большеохтинском кладбище вместе с родителями, бабушкой, дедушкой, двумя тетями, дядей и двоюродным братом.
Уже после смерти Морозова, в 2003 году, Государственный Литературный музей выпустил аудиокнигу под названием «Осип Мандельштам. Звучащий альманах» с записью голоса О. Мандельштама , а также с записями выступлений на вечерах в Колонном зале , ЦДЛ , ИМЛИ в дни празднования 100-летия поэта (1991). А. Морозов читает два стихотворения О. Мандельштама — «С миром державным я был лишь ребячески связан…», «На мертвых ресницах Исакий замёрз…».