Екатерина Александрова Крашенинникова (7 декабря 1918 — 24 ноября 1997) — историк, библиограф, филолог-германист. Убеждённая сторонница и распространитель идей русского религиозного философа Н. Ф. Фёдорова в среде известных отечественных философов, литераторов, музыкантов, художников и священнослужителей. Адресат И. В. Сталина в ходе дискуссии по вопросам языкознания в газете « Правда ». Кандидат филологических наук. Автор исследований и публикаций в области немецкой лингвистики. Мемуарист. Входила в близкий круг общения Б. Л. Пастернака . Известна тем, что приняла предсмертную исповедь поэта и передала её священнику для получения разрешительной молитвы.

Биография

Родилась 7 декабря 1918 года в Москве. Отец, Александр Ефимович Крашенинников (1881—1952), происходил из семьи богатых купцов и промышленников. Портрет и краткая биография деда Е. А. Крашенинниковой — Ефима Поликарповича Крашенинникова в числе выдающихся деятелей Российской империи приведены в «Юбилейном историческом и художественном издании в память 300-летия царствования державного Дома Романовых» .

А. Е. Крашенинников окончил московское Петропавловское мужское училище , преподавание в котором велось на немецком языке. После смерти отца принял на себя все его коммерческие дела и унаследовал текстильную фабрику в селе Петушки . Был очень религиозен. В Петушках стал старостой храма Успения Пресвятой Богородицы .

Мать, Елизавета Александровна (1894—1974), урождённая Дюшен ( фр. Duchêne ) . Елизавета Александровна была дочерью московского музыканта и театрального деятеля, потомственного почетного гражданина Александра Петровича Дюшена (1845—1911) . В конце XIX — начале ХХ веков ему принадлежала подмосковная усадьба в селе Хованское . В 1888 году духовная консистория разрешила Дюшену на собственные средства отремонтировать и расписать находившуюся в селе церковь иконы Богоматери «Знамение» . В памяти Елизаветы Александровны надолго сохранилась стоявшая на берегу пруда «чудесная церковка с маленькой колоколенкой, беленькая, окруженная деревьями» . Закончила Екатерининском училище . Продолжила образование в Париже и Берлине, владела несколькими иностранными языками .

В семье было четверо детей — Сергей (1914—1998), Екатерина (1918—1997), Юрий (1921—1943) и Мария (1926—2003). Предпочитали жить не в Москве, а в Петушках, в собственном доме рядом с фабрикой. После революции и отмены частной собственности А. Е. Крашенинников по ходатайству рабочих был оставлен директором ранее принадлежавшей ему фабрики. В 1929 году его перевели на должность заведующего производством строившейся ткацкой фабрики в город Бальцер ( АССР Немцев Поволжья ). Елизавета Александровна с детьми переехала из Петушков в город Покров , где было больше возможностей для их учёбы. 25 декабря 1930 года Александр Ефимович был арестован и в августе 1931 года осуждён по обвинению в антисоветской деятельности. 11 августа 1934 года дело было прекращено прокуратурой АССР Немцев Поволжья за отсутствием состава преступления .

Семья смогла перебраться в Подмосковье и поселилась в посёлке близ станции Тарасовка по Северной железной дороге. Из заключения отец вернулся с эпилепсией, служил почтальоном. Мать работала курьером, на торфозаготовках. В 1935—1936 годах её приняли на работу преподавателем немецкого языка в Куракинскую фабричную школу .

Жили бедно . Катя вынуждена была подрабатывать стиркой и мытьём полов. Школу окончила, сдав экзамены экстерном .

В 1937 году она поступила на исторический факультет МГУ. Специализировалась сначала на археологии античных времён, а позже — на истории XIX века. Участвовала в работе научного студенческого общества, интересуясь ранним христианством и проблемами историчности личности Христа .

Общность интересов сблизила её с сокурсницей Ольгой Николаевной Сетницкой , дочерью русского экономиста, философа и эстетика Николая Александровича Сетницкого . Вместе участвовали в университетских экспедициях: в археологических изысканиях в Новгороде (1938) и Северном Кавказе (1939) . Много читали и обсуждали прочитанное — произведения философов Платона , Франциска Ассизского , Фомы Аквинского , С. Булгакова , В. Соловьёва , Н. А. Морозова , Е. Блаватской , Р. Штейнера , российских поэтов серебряного века .

Вовлечённость в философию общего дела Н. Ф. Фёдорова

В 1938 году Ольга познакомила Е. А. Крашенинникову с другом своего отца, поэтом и философом А. К. Горским , который, ещё в 1918 году обратил внимание Н. А. Сетницкого на идеи русского философа-космиста Н. Ф. Фёдорова . В итоге Н. А. Сетницкий стал последователем, издателем и популяризатором учения Н. Ф. Фёдорова . В 1926 году в Харбине была анонимно опубликована написанная им в соавторстве с А. К. Горским работа «Смертобожничество. Корень ересей, разделений и извращений истинного учения церкви. Догматические очерки. Часть 1. Борьба словом» — о необходимости борьбы со смертью, о проблемах христианского миропреображения и ведущей роли в нём творческой активности человека . В Риме в библиотеке поэта Вяч. Иванова сохранился экземпляр этого 81-страничного издания с надписью: «Певцу Смерти и Тлена, смертопоклоннику Вячеславу Ивановичу Иванову авторы 1926 г.» .

Летом 1939 года они навестили Александра Константиновича в Калуге , где с 1937 года ему было разрешено проживать после нескольких арестов (в том числе за пропаганду «реакционного учения Фёдорова») и 8-летнего пребывания в ИТЛ .

А. К. Горский в эти предвоенные годы использовал доступные возможности, чтобы широко пропагандировать идею достижения бессмертия и решения проблемы воскрешения. Идеей такого просветительства он увлёк жаждавших «служения религиозно-нравственному идеалу» студенток истфака . В собрании архивных материалов бывшего народовольца, почётного академика Н. А. Морозова сохранилось письмо к нему Е. А. Крашенинниковой и О. Н. Сетницкой от 7 февраля 1939 года (электронные коллекции РАН — дело 926, с. 11), в котором будущие историки пытались сформулировать для себя смысл профессии :

«Зачем нам изучать историю? Только ли за тем, чтобы посмотреть, как люди жили, боролись и умирали или затем, чтобы выяснить хорошенько к каким целям они стремились, хотя эти цели очень часто туманны и неочётливы. И если эти цели не плохи, посмотреть, что мешало их достижению, чтоб мы смогли это учесть при достижении своих целей, которые несомненно во многом совпадают с прежними».

А. К. Горский считал соответствовавшим духу фёдоровского общего дела погружение в исторические дисциплины и связанное с ними музейное и архивное «собирание материалов о прошедшем в целях сохранения для будущего» Он настраивал своих единомышленниц на глубину и масштабность этих целей в связи с изучением проблем антропогенеза :

«Взлёт от нечеловека к человеку есть, очевидно, прыжок такого размаха, который трудно сравнить с чем бы то ни было в предыдущей трансформации видов, что и подчеркивается эпитетами „творчество“, образ творца и т. п. Нужно думать, что лишь в процессе равносильного или превышающего по силе размаха нового прыжка от человека (стыдящегося своей смертности) к сверхчеловеку (бессмертному и блаженному) мы сможем увидеть и измерить те бездны, через которые перелетело существо, ставшее человеком».

Горский, развивавший идеи В. С. Соловьёва «о любви как пути к преображению человеческой плоти, ведущему в итоге к бессмертию», отправлял своим «светлоплеменницам», искавших «реального делания, соединения веры и жизни», обширные письма об активном христианстве и знании, смысле творчества, о воскресительной метаморфозе любви . Интерес к музыке, поэзии, философии и постоянные беседы о «важном», о его творцах и произведениях А. Н. Скрябина , А. Белого , А. А. Блока , Фёдорова, Соловьёва погружали «светлоплеменниц» в атмосферу духовных исканий минувшего серебряного века. 13 августа 1940 года в святой для Горского день памяти В. С. Соловьёва Крашенинникова ходила с цветами к его могиле в ограде Новодевичьего монастыря , где не только были похоронены и другие её кумиры — Скрябин, Белый, В. Я. Брюсов , но и жил в подклете Успенской церкви один из их современников — поэт, символист Б. А. Садовский .

Вдохновлённые фёдоровскими идеями воскрешения и бессмертия участницы «дочерне-творческого актива» (по определению Горского) стремились в обсуждениях и письмами, умением писать которые отличалась Е. А. Крашенинникова, донести их до творческой и научной интеллигенции . Среди тех, с кем они общались, были литераторы Вс. В. Иванов , И. Г. Эренбург , А. К. Югов и Б. Л. Пастернак, который в своем творчестве, как считали «светлоплеменницы», был наиболее близок к восприятию идей Фёдорова .

В архивах сохранились её письма: учёным В. И. Вернадскому , Н. А. Морозову , писателям — М. М. Пришвину , И. Г. Эренбургу, Вс. В. Иванову, О. Д. Форш и другим . Ответы она просила отправлять в университет по адресу — Москва, ул. Герцена, 5, истфак, Крашенинниковой Екатерине Александровне .

Начало войны изменило и жизнь, и планы. В августе было объявлено о начале на историческом факультете нового учебного года, но занятия фактически не возобновились. Студентам, сдавшим экзамены за 4-й курс, выдали свидетельства о четырёхлетнем обучении в университете, дававшие право преподавания в средней школе .

Осенью 1941 года Екатерина начала работать санитаркой в НИИ имени Склифосовского — принимала отправляемых с поля боя раненых на вокзалах, чтобы развозить их по госпиталям . С весны 1942 года исполняла обязанности начальника дежурной смены пожарной команды исторического факультета .

Отзывчивая на чужие беды , Е. А. Крашенинникова находила время и силы, чтобы помочь с дровами инвалиду Б. А. Садовскому, живущему с женой в холодном монастырском полуподвале . Известный своими монархическими настроениями Садовский с конца 1920-х годов был в поле зрения чекистов в связи с делом о контрреволюционной деятельности в Ленинграде ряда религиозных философских и монархических организаций . Имя Садовского фигурировало в документах следствия наряду с М. А. Волошиным , А. В. Волынским , А. Ф. Лосевым , Б. Л. Модзалевским и многими другими . В начале 1942 года органы государственной безопасности начали реализацию разведывательной игры с абвером , которая проводилась от имени якобы руководимой Садовским подпольной группы «Престол», действовавшей с целью восстановления в стране монархии. Операция получила кодовое имя « Монастырь » по месту жительства Садовского, который, как и его окружение, не догадывались о своём «участии» под присмотром советских спецслужб в тайной игре, успешно завершившейся к 1944 году .

По мнению историков, Е. А. Крашенинникова и О. Н. Сетницкая были в числе разрабатываемых спецслужбами участников церковно-монархического кружка Садовского .

В обращениях к убеждённому стороннику концепции ноосферы и роли в ней человека, основоположнику биогеохимии академику В. И. Вернадскому и поэту Б. Л. Пастернаку главными были фёдоровские вопросы, на которые искала ответы Е. А. Крашенинникова — вопросы о смерти и жизни, ставшие такими актуальными в условиях войны .

В 1942 году она пыталась найти ответы на них в опубликованной перед войной книге В. И. Вернадского «Биогеохимические очерки» (1940) , в предисловии к которой автор отмечал, что его очерки проникнуты «одной определенной идеей — идеей жизни как космической силы». Крашенинникова писала Вернадскому, что если жизнь и разум играют главную роль в научной картине Космоса, то в этом состоит залог «безграничных возможностей человеческого разума и труда, уменья управлять всеми процессами в природе, как вовне, так и внутри человека». Она пыталась выяснить мнение учёного о реальности планов осуществления идей Фёдорова:

«… возможно ли человеку овладеть процессами, происходящими у него в организме и приносящими ему смерть, возможна ли полнейшая реконструкция организма, полнейшее изменение качества жизни? … Само собой разумеется, что воскрешение является по существу творчеством, так как, конечно, возможность восстанавливать жизнь и самим не умирать сообщает жизни совершенно особое качество, которым должны будут обладать и воскрешённые, так как они своей работой подготовили для нас почву, за недостаточность работы понесли высшую меру наказания — смерть… …мне бы хотелось знать Ваше мнение как учёного: 1) Может ли и нужно ли, чтобы наука стала проективной, исходящей из единой цели воскрешения всех прежде бывших поколений, овладения всеми стихийными процессами в космическом объеме? 2) Если да, то как, считаете Вы, это всего скорей осуществить?»

О воскресительных идеях фёдоровского космизма Крашенинникова писала и Б. Л. Пастернаку:

«Считаете ли Вы, что человек может воссоздавать жизнь и победить смерть физическую здесь на земле, если да, то какие бы Вы увидели пути к этому? Или эта задача кажется Вам столь грандиозной, что Вы не видите возможности реально подступить к ней» («О, если б мог прямей возникнуть».)

Цитируя пастернаковскую строку (в оригинале — «О, если б я прямей возник!»), она напоминает поэту о сборнике его стихов «Второе рождение» (1932), связанных с переломным моментом в жизни, и который «не просто открывал для Пастернака перспективу нового пути во „втором рождении“, но и нес в себе опыт преодоленной смерти» .

В апреле 1942 года О. Н. Сетницкая и Е. А. Крашенинникова отправили письмо И. В. Сталину с просьбой освободить арестованного 1 сентября 1937 года Н. А. Сетницкого, не зная, что к тому времен он уже давно был расстрелян . К письму они приложили написанную Н. А. Сетницким и А. К. Горским в 1937 году неопубликованную работу «Творческий марксизм и ликвидация хвостизма в биологии» (1937), в которой авторы заявляли, что коммунистическая идеология являлась только шагом к философии общего дела, за которым возникнет неминуемая «моральная необходимость воскрешения отцов и обретения бессмертия» .

В 1943 году Е. А. Крашенинникова передала для ознакомления книгу «Смертобожничество» Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Сергию (Страгородскому) .

4 февраля 1943 года в Калуге был арестован А. К. Горский. Среди изъятых при аресте книг были «Философия общего дела», «Смертобожество» и другие. Ему инкриминировали не только участие в шпионской деятельности по «заданию немецкой разведки», но и целенаправленное «внедрение идей Фёдорова». Из материалов следствия следовало, что Горский «группировал вокруг себя социально-чуждых и антисоветски настроенных лиц» и использовал знакомство с Е. А. Крашенинникой и О. Н. Сетницкой для создания с этой целью «кружков среди студентов высших учебных заведений, отвлекая „студенческую и научную молодежь… от вопросов социалистического строительства и идей марксистско-ленинского учения“». Несмотря на его отказ давать признательные показания о контрреволюционной деятельности, 2 июня 1943 года начальник Управления НКГБ по Тульской области направил дело на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР с предложением применить к обвиняемому «высшую меру наказания — расстрел». 24 августа того же года А. К. Горский скончался в тульской тюремной больнице .

Кандидат философских наук Д. В. Барановский, исследователь наследия Н. К. Фёдорова, писал, что в этот период его идеи «распространялись вне официальной жизни страны», так как власти стремились вытеснить их из общественного пространства, зачастую, «физическим способом — путём ареста наиболее видных её сторонников». В этих условиях Е. А. Крашенинникова и О. Н. Сетницкая вплоть до 1960-х годов «остались едва ли не единственными фёдоровцами на всем просторе СССР» . Их активность в ограничиваемой государством религиозно-философской сфере не могла оставаться незамеченной, в том числе и из-за доносов. Современники удивлялись, как они «могли уцелеть, как всех не пересажали» .

В круг их общения входили религиозный писатель С. Н. Дурылин , пианисты В. В. Софроницкий , М. В. Юдина , художник П. Д. Корин , поэты А. Е. Кручёных , Б. Л. Пастернак и другие . Не имевшая московской прописки, Е. А. Крашенинникова жила то в квартире уехавшего в эвакуацию Всеволода Иванова в писательском доме в Лаврушинском переулке , то у знакомых в одном из Неопалимовских переулков . С июля 1943 по конец 1945 года — в Большом Николопесковском переулке в опустевшем особняке эвакуированного Скрябинского музея , в штат которого её зачислили пожарным . Летом 1944 года Крашенинникову, как единственную из «скрябинских девочек» (так в переписке именовал их Б. Л. Пастернак) официальную сотрудницу музея, по разнарядке отправили на лесозаготовки в район Рыбинска. Об атмосфере тех лет вспоминала сестра О. Н. Сетницкой, Елена Берковская, которая жила в музее с Крашенинниковой и ещё одной студенткой истфака — И. И. Тучинской: «…в это время мы, музейные девочки, жили с ощущением какой-то сгущающейся возможности ареста. Топор, конечно, всегда висел над головой, но тут тучи сгустились… Так вот текла наша жизнь… споры о вечном и земном, — всё это на постоянном фоне ожидания ареста в любой момент» .

Поэт А. Е. Кручёных под впечатлением от личности Крашенинниковой в конце 1944 года посвятил ей четверостишие, написанное «футуристическим заумным языком» :

А. Е. Кручёных, которого Крашенинникова пыталась обращать то к фёдоровской вере в возможность воскрешения земной жизни, то к церковной вере в спасение души, оценивая кипящую в ней энергию, воспользовался образом блоковской « Незнакомки », о которой сам А. А. Блок писал: «Это вовсе не просто дама в чёрном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это — дьявольский сплав из многих миров…» . Свидетельством интереса Крашенинниковой к Блоку могло служить и неоднократное обращение к теме его творчества А. К. Горского, который в письмах «светлоплеменницам» отмечал, что поэт, «живя в одно время с Н. Ф. [Фёдоровым], ухитрился проморгать его» .

С осени 1944 года начала работать как библиограф в московских библиотеках, сначала в Библиотеке иностранной литературы , затем в отделе церковной истории Ленинской библиотеки . В середине 1950-х годов — библиотеке Института санитарного просвещения , в котором работала и её младшая сестра М. А. Крашенинникова, врач, кандидат медицинских наук .

В языкознании

В конце 1940-х поступила в аспирантуру на кафедру немецкого языка Московского городского педагогического института имени Потёмкина . Занималась проблемой категории модальности в немецком языке, занимающей особое место среди проблем общего языкознания .

В ходе ведущейся дискуссии по языкознанию в газете «Правда» 20 июня 1950 года была опубликована работа И. В. Сталина: «Относительно марксизма в языкознании». В числе откликов на публикацию в его адрес поступило и письмо Е. А. Крашенинниковой от 22 июня с возникшими после прочтения статьи вопросами. По мнению некоторых учёных само появление вопросов к инициатору дискуссии могло быть запланированным эпизодом в сценарии её завершения, а начинающая свою научную деятельность в языкознании исследовательница германской филологии не смогла бы сформулировать их самостоятельно. В преамбуле к вопросам Крашенинникова писала, что «при обсуждении Вашей статьи я и мои товарищи встретили ещё ряд вопросов, по которым очень хотелось бы знать Ваше мнение». Предположительно, в формулировке вопросов участвовал работавший в 1946—1952 годах в Институте философии Академии наук СССР кандидат философских наук А. Г. Спиркин . Уже 29 июля заведующий особым сектором ЦК ВКП(б) А. Н. Поскрёбышев разослал ответы Сталина «на вопросы тов. Крашенинниковой (преподавателя Московского городского педагогического института имени Потёмкина) в области языкознания)» членам Политбюро. Новая статья И. В. Сталина «К некоторым вопросам языкознания. Ответ товарищу Е. Крашенинниковой» была напечатана в «Правде» 4 июля 1950 года . 5 июля аспирантка Крашенинникова, не избежав обычного для того времени выражения благодарности за внимание и «ещё один вклад в науку о языке», писала: «Что касается меня лично, то я обещаю Вам осенью этого года дописать и защитить свою кандидатскую диссертацию»

Диссертацию на соискание учёной степени кандидата филологических наук она защитила в 1951 году . По результатам исследований в 1954 году вышла из печати её книга «Модальные глаголы в немецком языке», а уже в 1958 году — переработанное и дополненное издание.

Академик В. М. Жирмунский отмечал тщательность и значимость проделанной ею работы . Современные филологи относят результаты исследований Е. А. Крашенинниковой к «фундаментальным положениям общего, сравнительно-исторического языкознания» .

Ашукинские годы

Во время пожара в 1951 году сгорел дом родителей в Тарасовке, но семье удалось купить две комнаты с отдельной террасой в частном доме в Ашукино , дальше от Москвы, но ближе к Троице-Сергиевой лавре , что было очень важно для Екатерины Александровны . В этом доме Е. А. Крашенинникова и ее младшая сестра М. А. Крашенинникова жили до самой смерти . Ограниченные в средствах сестры Крашенинниковы всегда с вниманием относились к нуждающимся в помощи. В доме находили временное пристанище выпущенные из лагерей и ссылки священники и другие без вины наказанные люди .

В этом же доме до смерти хозяек хранились материалы архива А. К. Горского, которые в 1962 году Е. А. Крашенинниковой и О. Н. Сетницкой удалось перевезти из Калуги в Москву. Их усилиями архив был не только сохранён, но и разобран и приведён в порядок, что способствовало новой активизации деятельности в области изучения фёдоровских идей .

Своей радостью о находке рукописей и писем Н. Ф. Фёдорова делился с Е. А. Крашенинниковой историк науки, философ А. А. Дорогов (1923—2003), которому удалось выяснить, что они сохранились в семье его ученика и издателя Н. П. Петерсона (1844—1919). Позднее при содействии А. А. Дорогова материалы были переданы в отдел рукописей библиотеки имени В. И. Ленина (Ф.657) .

В числе адресатов, с которыми Е. А. Крашенинникова продолжала делиться мыслями об идеях Фёдорова, были писатель Д. А. Гранин , философ А. В. Гулыга , кинорежиссёр А. А. Тарковский и другие .

В апреле 1966 года А. А. Тарковский отвечал ей: «Я с благодарностью читал письмо и с волнением человека, с которым делятся — блестяще и одухотворенно — идеями и мыслями — глубокими и ясными… Я очень благодарен Вам за мысли и о Боге, которые Вы связываете и с Сергием, и с Рублёвым, и о святости, и о смысле иночества их круга. Это всё очень важно и необходимо… Ещё раз благодарю Вас за Ваше прекрасное письмо. Как радостно, что в наше время встречаются такие умные и образованные люди!» .

Общение с Е. А. Крашенинниковой, сохранившей адресованные ей и О. Н. Сетницкой письма А. К. Горского с изложением его философских воззрений, ценили известные фёдороведы С. Г. Семёнова и А. Г. Гачева , которые внесли существенный вклад в актуализацию идей Н. Ф. Фёдорова и определению их места в истории философии .

В мае 1981 года С. Г. Семёнова, признавая авторитетность Крашенинниковой в вопросах православной догматики, писала по поводу прочитанной рукописи одной её из статей: «Раскрытие смысла Голгофы и ее соотношения с Евхаристией — гениально… У Федорова есть… толкование Евхаристии как постоянно повторяющегося в Храме акта воскрешения. Из частиц хлеба и вина, материальных элементов, воссозидается нетленное, божественное Тело Христово — как бы прообраз, мистериальное предвосхищение той грандиозной внехрамовой евхаристии, когда из праха отцов, идущего нам сейчас в пищу, мы будем созидать их преображенные тела… Как, по-Вашему, может ли Церковь принять идею внехрамовой литургии как реального осуществления Дела Божьего и человеческого?» . Она же характеризовала Е. А. Крашенинникову в письме философу-космисту, поэту Ю. В. Линнику , как «уникального по душе и уму человеку))» .

Е. А. Крашенинникова скончалась 24 ноября 1997 года. Похоронена на Ашукинском кладбище рядом с родителями, старшим братом Сергеем и младшей сестрой Марией.

7 декабря 1997 года Е. Б. Пастернак , сблизившийся после смерти отца с Екатериной Александровной, тяжело болевшей в последний период её жизни, написал о ней: «Ни слова жалобы на свою беспомощность и трудность быта. Смиренное принятие страданий. Жертвенность и глубина мистической жизни» .

Религиозность

Е. А. Крашенинникова выросла в семье с православными традициями. С юных лет ощущала потребность регулярно посещать и молиться в храме. По мнению близко знавших её и оставивших опубликованные воспоминания современников она была наполнена «внутренним горением, ощущением высшего смысла бытия». Это религиозное чувство сопутствовало ей на протяжении всей жизни. После поступления в 1937 году в МГУ она успевала перед началом занятий посещать утреннюю литургию в храме Воскресения Словущего в Брюсовом переулке , а с 1939 по 1943 годы — в храме Воскресения Словущего в Филипповском переулке .

Переживание случившихся в 1943 году событий существенно повлияло на её дальнейшую жизнь. В августе умер в тульской тюрьме человек, которого Крашенинникова считала своим наставником — Александр Константинович Горский, богослов, поднявший её стихийную веру на более глубокий уровень. В октябре скончался от крупозного воспаления лёгких её духовный отец архиепископ Сергий (Гришин) . В октябре же пришла похоронка о погибшем в сентябре на фронте её брата Георгия" . Всё это способствовало мыслям о спасительных догматах и обрядности церкви и о том, что «Федоров и церковное учение о воскресении не противоречат друг другу» . В Елоховском соборе познакомилась с учёным-химиком, профессором Н. Е. Пестовым , работавшим в то время над фундаментальным исследованием особенностей «современных путей в Царство Божие», нравственно-аскетические взгляды и соблюдение православных устоев в семье которого повлияли на её духовные искания . В числе церковных деятелей, оставивших важный след в её жизни, были — её первый духовник архиепископ Сергий Гришин , митрополит Сергий Страгородский, протоиерей Александр Воскресенский , протоиерей Николай Голубцов , писатель и тайный священник С. Н. Дурылин, богослов и писатель, протоиерей Александр Мень , владыка Антоний Сурожский . С 1944 года всё свободное время она стала проводить в храме Храм Илии Пророка в Обыденском переулке . Е. Н. Берковская вспоминала, к весне 1945 года Крашенинникова полностью вошла в церковную жизнь . В 1947 году её активной религиозной деятельностью в этом храме, который называли «храмом московской интеллигенции», заинтересовались органы власти и ей пришлось перейти в храм Иоанна Воина . Позднее она вспоминала о связанных с вводимыми ограничениями на участие в церковной жизни служебных конфликтах, о вынужденных переменах мест работы, об арестах в среде верующих друзей . С 1951 года из-за необходимости ухаживать за больными родителями не могла регулярно участвовать в церковных службах в московских храмах и начала чаще бывать в Троице-Сергиевой лавре. .

Скульптор и писатель З. А. Масленикова, познакомившаяся с ней в 1959 году, отмечала, что «в её чистых экстатических глазах есть что-то монашеское» . Искренняя религиозность стала основой оптимистического отношения Е. А. Крашенинниковой к жизни. Она верила, что в условиях навязанного атеизма «Россия верующая держала на своих плечах Россию неверующую» .

Рядом с Пастернаком

Знакомство с Пастернаком состоялось в военном августе 1941 года. Б. А. Садовский, с которым после возвращения из эмиграции общалась М. И. Цветаева , рассказал Крашенинниковой о неопределённости её положения и связанной с этим глубокой подавленности: «Пастернак помог ей с работой, но ей трудно воспринимать обычную жизнь». Решив отвлечь Цветаеву от мрачных мыслей разговором о перекличке статьи В. С. Соловьёва «Смысл любви» с любовными мотивами в её поэзии, Крашенинникова и Сетницкая пришли за адресом к Б. Л. Пастернаку в Лаврушинский переулок . Но к своему разочарованию Цветаеву они уже не застали — 8 августа она уехала в Елабугу . Тем не менее знакомство состоялось и вскоре переросло в дружеские отношения. Пастернак с юности был наслышан об Н. Ф. Фёдорове, портрет которого писал его отец — художник Л. О. Пастернак . Е. А. Крашенинникова передала ему рукопись своей статьи о философских идеях Н. Ф. Федорова и том его «Философии общего дела», думая, что поэт не читал книгу в силу её редкости .

Одинаково значимыми для обоих оказались сформировавшееся ещё в детские годы религиозное чувство и знание канонов церковной жизни. Крашенинникова приносила Пастернаку нужные ему для работы священные и богослужебные книги, дарила иконы и картины . В 1954 году она подарила ему один из вариантов картины «Моление о чаше», кисти близкого ей религиозного художника Г. Э. Бострема , жившего и работавшего в те годы в Загорске . Пастернак ответил ей в письме от 2 августа 1954 года :

«…развернув холст, увидал, как Вы правы. Лицо живет, дышит и молится, и, хотя оно повторяет представления обычной дореволюционной иконописи, и хорошо, что с ними не расходится, художник в виде особого тепла и тонкости вливает в его формы все свое пережитое. Если бы не было этого тождества со знакомым обликом, с детства привычным, и неожиданность была бы больше, я был бы, наверное, смущен, не мог бы разобраться в своем чувстве и не знал бы, что сказать».

Пастернак давал Крашенинниковой читать рукописи своих произведений и переводов, приглашал на собственные чтения . Их встречи и переписка продолжались до 1960 года.

В периоды, когда Крашенинникова ощущала усиленное со стороны властей внимание к её церковной деятельности, она во избежание дополнительных неприятностей для него отказывалась от очного общения. В августе 1956 года он благодарил её за исповедальные мысли, связанные с прочтением романа «Доктор Живаго» и, имея в виду её душевность и одарённость писал: «мне кажется, что Ваша жизнь, несмотря на трудность одиночества не только завидно правильна, но на удивление светла, счастлива и удачна» . Крашенинникова была в числе близких Пастернаку людей, которым он показывал свой скульптурный портрет, над которым в 1959 году работала З. А. Масленикова .

В начале 1960 года она оставила ему рукопись о судьбе и об идеях Фёдорова в её жизни, в которой попыталась «фотографически запечатлеть свою жизнь, свои встречи с замечательными личностями». Тяжело больной Пастернак 14 апреля — за полтора месяца до смерти — откликнулся своими впечатлениями: «Я был очень приятно поражен живостью и достоинствами начала. Очень порадовался Вашему умению определить разные ступени и значения деятельной духовной сосредоточенности. Я застрял на последней трети рукописи, и опять у меня будет период, когда я не смогу ее дочитать. Оставьте мне ее до середины мая». На обложке рукописи сохранилась сделанная его рукой надпись — « Проза Кати » .

2 мая Пастернак рассказал сыну, что накануне к нему приходила «Катя Крашенинникова и я ей исповедался, она приготовила меня к смерти» . Крашенинникова передала исповедь своему духовнику священнику Николаю Голубцову. Он принял её и дал разрешительную молитву , записка с которой на похоронах была вложена в правую руку поэта .

М. В. Юдина, уважавшая и ценившая «догматически, литургически и т. д.» образованную Крашенинникову, сомневалась в её праве передавать священнику «предсмертную беседу двух друзей» как предсмертную исповедь Пастернака: «Исповедь — таинство, а Вы женщина и даже не монахиня» . По мнению Е. Б. Пастернака, такой способ исповедоваться встречался в лагерях, «когда священник был недоступен» . С точки зрения публикатора «Этюда о Юдиной» смелость и открытость, с которыми Е. А. Крашенинникова дополнила свои воспоминания письмом Юдиной со строками прямой и даже суровой критики в её адрес, свидетельствовали о её искренности в отношениях с близкими людьми .

Е. Н. Берковская, характеризуя отношение Крашенинниковой к Пастернаку писала: «Для Кати это был гениальный человек, который постоянно заблуждался, ошибался, „недопонимал“ что-то, почему и следовало неукоснительно указывать ему на эти ошибки, заблуждения и недопонимание и помогать освободиться от всего этого» .

Б. Л. Пастернак в разговоре с З. А. Маслениковой говорил о Е. А. Крашенинниковой, с которой почти два десятка лет поддерживал доверительные отношения, что «она очень хороший, редкий человек и умница к тому же» .

Публикации

Германистика :

• Крашенинникова Е. А . Побудительная модальность в немецком языке // Известия Академии наук СССР. Отделение литературы и языка, 1953. — Т. XII. — Вып. 5. — С. 457—469
• Крашенинникова Е. А . Модальные глаголы в немецком языке — М.: Учпедгиз, 1954. — 127 с.
• Крашенинникова Е. А . Модальные глаголы и частицы в немецком языке. — Изд. 2-е, переработ. и доп. — М. : Учпедгиз, 1958. — 186 с.
• Крашенинникова Е. А . Ирреальная модальность в немецком языке // Вопросы языкознания, 1960 — № 3. — С. 86-90
• Крашенинникова Е. А . Новое в немецкой грамматике — М.: Учпедгиз; Просвещение, 1960—1965:
  • Вып. 1 : Обзор зарубежных работ по морфологии, 1960. — 152 с..
  • Вып. 2 : Учение о предложении : (обзор зарубежных работ), 1961. — 132 с. -
  • Вып. 3 : Учение о словосочетании : (обзор зарубежных работ по синтаксису словосочетания), 1963. — 160 с.
  • Вып. 4 : Словообразование : (обзор зарубежных работ по немецкому словообразованию), 1965. — 142 с.
• Крашенинникова Е. А . О роли запоминания в изучении языков // Иностранные языки в школе, 1967. — N 4
• Крашенинникова Е. А . Внеаудиторное чтение на немецком языке. Пособие для студентов I—III курсов ЗИСТа. — М.: Заочный институт советской торговли, 1969. — 132 с.
• Крашенинникова Е. А . О модальных глаголах в немецком языке // Иностранные языки в школе, 2010. — N 8 («Золотые страницы», 2010. — Вып. 2. — С. 58-65) .
• Крашенинникова Е. А . О роли запоминания в изучении языков // Иностранные языки в школе, 2012. — № 4 («Золотые страницы», 2012. — Вып. 5. — С. 87-95) ISSN 0130-6073 .

Воспоминания :

• Крашенинникова Е . Крупицы о Пастернаке // Новый мир, 1997. — № 1. — С. 204—214.
• Крашенинникова Е . Этюд о Юдиной // Новый Мир, 1998. — № 4. — С. 162—170
• Крашенинникова Е . Храмы и пастыри // Альфа и Омега, 1999. — № 21,
• Екатерина и Мария Крашенинниковы. Наши встречи с Юдиной и Пастернаком // Пламенеющее сердце: Мария Вениаминовна Юдина в воспоминаниях современников — М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2020. — С. 475—498 ISBN 978-5-98712-650-9

Комментарии

Примечания

Литература

Ссылки