Антииудаизм — ряд исторических и современных идеологий, которые полностью или частично основаны на оппозиции иудаизму , на отрицании или отмене Моисеева завета и идее замещения еврейского народа приверженцами другой религии, политической теологии или образа жизни, которые, как утверждается, вытеснили евреев в качестве «света для народов» или избранного Богом народа . Оппозиция иудаизму опирается на присвоение и адаптацию еврейских пророчеств и текстов, а также стигматизацию людей, которые передавали эти тексты. ^{[ источник не указан 186 дней ]} Согласно , существуют христианские , исламские , националистические , « просветительско »- рационалистические и социально-экономические варианты антииудаизма .

Антииудаизм также используется для обозначения ненависти к евреям как носителям иудаизма ( религиозный антисемитизм ). Чаще всего речь идёт об отношении к евреям со стороны христиан, реже — мусульман. Однако историк Александр Грушевой полагал, что критику и непонимание еврейских обычаев со стороны римской, греческой и грекоязычной античной элиты также следует называть антииудаизмом . Историк Михаил Дмитриев писал, что антииудаизм — это «религиозно-конфессиональная фобия , переплетённая с этническими предрассудками, но в то же время отличная от них» . Медиевист Гэвин Лэнгмюр считал, что следует различать антииудаизм как предубеждения, основанные на неких объективных различиях между христианами и иудеями и антисемитизм как иррациональные обвинения в отравлении колодцев, колдовстве, использовании крови в ритуальных целях , химеры, получившие распространение в средневековой Европе с XIII века . При этом химерический антисемитизм неразрывно связан с богословским антииудаизмом .

Антииудаизм может использоваться для нападения на предполагаемых врагов, которые в реальности могут как являться евреями или иудеями, так и не быть ими. В рамках антииудаизма восприятие своего прошлого и настоящего места в мире может быть основано на построении фундаментальной оппозиции евреям и иудаизму. Различные формы антииудаизма связаны друг с другом и достигли кульминации в антисемитизме XX века и Холокосте .

Термин

Термины антииудазм и антисемитизм вызывают трудности при использовании в качестве аналитических понятий в социальных науках; среди учёных имеются существенные разногласия по поводу их определений. Одними авторами термин «антииудейский» относится только к христианскому богословию , другие могут применять его также к дискриминационной политике церквей , которая является следствием этой теологии. Некоторые называют «антисемитскими» направленные против иудаизма и евреев христианские тексты, в то время как другие отвергают использование этого термина до его появления в конце XIX века, одновременно используя его как аналитическую концепцию. Эти два понятия могут противопоставляться (как новое и старое, политическое и религиозное и др.). Такая оппозиция оказалась плодотворной в изучении антиеврейского расизма , однако она становится эпистемологическим препятствием при описании взаимосвязи между религиозными и расовыми проблемами в XIX веке .

Начиная с 1945 года, в большинстве научных работ об антисемитизме и в работах, посвящённых ответственности христианских церквей за уничтожение евреев во время Второй мировой войны , нацистский антисемитизм (враждебность к евреям как расовой группе) противопоставляется христианскому антиудаизму (христианской враждебности к еврейской религии), как новое старому, современное традиционному, политическое религиозному .

Политический историк Ханна Арендт в работе «Об антисемитизме» (1951) рассматривала антииудаизм и антисемитизм как полностью самостоятельные явления: антисемитизм она понимала как светскую идеологию, существующую с XIX века, антииудаизм - как религиозную ненависть к евреям, вдохновлённую антагонизмом двух конфликтующих вероисповеданий; «и даже то, в какой степени первый черпает аргументы и эмоциональные воззвания из второго, остаётся под вопросом». Соответственно, политическая идеология не имеет ничего общего с религиозной доктриной, а антисемитская враждебность — с христианской враждебностью по отношению к евреям. Поэтому, согласно Арендт, бесполезно искать «христианские корни антисемитизма» — поскольку он появился только на закате национального государства, с подъемом империализма и производного от него тоталитаризма . Этнолог считала, что такому жёсткому разделению антииудаизма и антисемитизма противоречат реальные ситуации, например, отношения между католической церковью, иудаизмом и евреями начиная с XIX века, которые нельзя описать однозначно ни тем, ни другим термином .

Историк (1964) использовал «анахронизм», заявив о «христианском антисемитизме» в XV веке. Он пытался показать, что социальный факт не нуждается в названии, чтобы существовать: христианская культура «презрения» и преследования евреев уже несли в себе то, что позже было названо антисемитизмом

Историки и в историческом словаре немецких политических идей (1972), переизданном несколько раз, акцентируют внимание на культурной революции, вызванной «изобретением» антисемитизма. Они писали, что представляют концепции исторических деятелей 1880-х годов, понимавших антисемитизм как «враждебность к евреям и иудаизму, которая совсем не тождественна традиционной антипатии к евреям, существовавшей в то время в Восточной Европе и Юго-Восточной Европе». По их мнению, авторы XIX века считали, что антииудаизм исчез из цивилизованных регионов, но все ещё сохраняется в нескольких очагах в пограничных регионах христианской Европы, где люди более легковерны. Ниппердей и Рюруп считали, что «Термин [антисемитизм] не только дал новое определение старому врагу: он определил нового врага». Антисемитизм понимается ими как секуляризованная форма антипатии к евреям и их идеологии; в рамках антисемитизма антипатия не была направлена в отношении иудаизма, антисемитизм не опирался на христианскую антипатию. Фавре-Саада, напротив, отмечает, что в 1880-е годы можно было идентифицировать себя и как христианина, и как антисемита .

Работа Дэвида Ниренберга 1996 года отвергала «длинную историю антисемитизма», подход, который, по мнению учёного, оценивает отдельные события в контекстуальной связи с Холокостом, а не с их конкретными условиями .

Фавре-Саада считала, что строгое противопоставление понятий антииудазм и антисемитизм способствует игнорированию влияния христианских церквей на процесс, который привёл к возникновению расового антисемитизма и к уничтожению европейских евреев нацистами .

Общая характеристика

Историк Роберт Вистрих исследовал антииудаизм для объяснения Холокоста или современного отношения Запада и Ближнего Востока к Израилю. Дэвид Ниренберг рассматривал антииудаизм в контексте каждого конкретного периода. В то же время он стремился показать, что фантазии об иудаизме занимают центральное место в истории идей , глубоко укоренившихся в западной традиции. Его работа «Антииудаизм» (2013) охватывает 3000 лет исторической мысли, от древних египтян до нацистской Германии. Древние, средневековые и современные индустриальные общества развивали дискурсы о еврейской угрозе, которой социум мог бы противостоять. Ниренберг рассматривает Холокост как продукт закодированной «угрозы иудаизма» в западной мысли, но это не делало его неизбежным. Предшествующие исторические проявления антииудаизма не сформировали антисемитские идеологии XX века непосредственно, но создали культурные и политические условия для их возникновения .

Древний мир

Египетские авторы использовали негативные истории и стереотипы о евреях и иудаизме, приписывая им центральное место, которое помогало объяснить прошлое египетской культуры и её будущее направление. Праздник Песах для евреев символизировал их освобождение ; для египтян это было оскорбительное празднование разрушения их общества и поражения их богов. Манефон , египетский жрец из Гелиополя , писал о вторжении в Египет проживающего в Иудее народа, называемого «пастухами», что привело к грабежам и убийствам, но, что, по мнению Манефона, ещё хуже, к нечестивому разрушению храмов и изображений богов. В конечном итоге «пастухам» оказали сопротивление .

Египетский антииудаизм оказал большое влияние на Грецию и Рим, культуры, которым наследует Запад. Греческие мыслители, такие как Лисимах , принимали египетские повествования о евреях, выступающих врагами местного благочестия и процветания. В Александрии произошли одни из самых жестоких антиеврейских бунтов древности. По мнению Ниренберга, стремясь к исключению евреев из привилегий гражданства, греки в Александрии защищали собственные суверенные права и актом антиеврейского насилия гипостазировали политическую и теоретическую критику римской имперской власти на бессильное меньшинство. Римские полководцы и губернаторы использовали египетскую историю для борьбы с постоянными мятежами Иудейского государства. Однако, в отличие от египтян и греков, в мировоззрении римлян евреи не играли большой роли .

Христианский

По мнению социолога , христианский антииудаизм, в отличие от расового антисемитизма, не исключает евреев полностью, поскольку христианское учение содержит идею о единстве человечества и предлагает евреям спасение через обращение . Жанна Фавре-Саада отмечала, что этому противоречит политика церквей, их конкретные действия в отношении евреев и заявления священнослужителей — во времена l’age de la foi , но особенно в XIX и XX веках; христианство не может быть сведено к наиболее официальному изложению своего учения, и часто сама религиозная власть противоречит учению .

Сроки конца света в христианстве не определены, в связи с чем всегда находились те, кто пытался найти видимые и невидимые знаки приближения Апокалипсиса. В религиозной среде Средневековья выбор виновников был небольшим, подозрения обычно падали на иудеев . Изначальный христианский антииудаизм — идея «греха иудеев» переносится на тематику конца света и трансформируется в аргумент финальной космической драмы, соединяясь с образом антихриста и « колена Данова » . На протяжении многих веков, темы ожидания антихриста и его связи с евреями вспыхивали, обычно независимо друг от друга, в периоды наибольшего социального напряжения, на исторических переломах, однако христианская эсхатологическая мысль и литургическая рутинная повседневность обычно обходились без этих двух элементов .

Важную роль в отношении ранней христианской церкви к еврейской тематике сыграло влияние языческих писателей и концепций древности. Ранняя церковь выработала своё отношение к иудаизму в рамках греческого культурного мира .

В первые три века существования христианства , когда ещё не было единой церкви и каждая крупная община могла трактовать по-своему священные тексты, многие христианские общины мало чем отличались от иудейских. Переломным моментом стало основополагающее решение освободить новообращённых христиан от исполнения заповедей иудаизма и от обрезания на Иерусалимском соборе в 50 году н. э. Конкуренция в обращении язычников и обвинение евреев в богоубийстве постепенно разъединяли иудаизм с христианством и вызывали взаимную ненависть, которую для христиан обосновывал «теологический антисемитизм», активно развиваемый христианскими богословами . Одним из жанров раннехристианской литературы были апологетические сочинения Adversus Judaeos («Против иудеев»). Они формировали в христианской среде негативный образ иудеев и их религии .

Насущной потребностью ранних христиан, которые сами имели преимущественно еврейское происхождение, было отличать «истинное учение» от «ложного» в своих интерпретациях Нового Завета. С консолидацией ранней церкви «ложное учение» стало приравниваться к «еврейской практике». Такие авторы II века, как Иустин Философ и Егесипп , сообщают об антииудаизме ранней церкви .

Христианские богословы II века, такие как Маркион , использовали учение Павла и других апостолов , чтобы объявить «иудействующими» тех христиан, которые слишком акцентировали внимание на плоти, то есть принимали обрезание или слишком много внимания уделяли смертной составляющей Иисуса, а не на духе. Поскольку церковь всё больше превращалась в движение язычников, независимое от иудаизма, аппеляция к еврейству стала средством, с помощью которого христиане осуждали ложную, с их точки зрения, практику. Иудаизм в их восприятии стал «антихристианством» .

Тенденции восприятия иудаизма как «антихристианства» получили дальнейшее развитие в средневековый период, становясь всё более политизированными . Начиная с враждебного по отношению к евреям эдикта императора Константина (313 год), влияние христианской церкви в мире всё более возрастало. Вместе с чем возрастало и «обучение презрению» к иудеям. В свою очередь, это приводило к их социальной дискриминации , кровавым наветам , погромам , совершавшимся христианами с благословения церкви, а также погромам, инспирировавшимся непосредственно церковью. Распятие Христа рассматривается некоторыми христианскими богословами и другими авторами как совершённое евреями « богоубийство » . Блаженный Августин утверждал, что евреи, как народ проклятый и наказанный Богом, должны быть обречены на « унижающий их образ жизни » с тем, чтобы стать свидетелями истины христианства .

В ходе диспута IV века христианский богослов Иероним Стридонский и обвинил другого богослова Аврелия Августина в демонстрации «иудействующих» тенденций при защите еврейского закона; Августин, в свою очередь, назвал Иеронима «иудействующим» за то, что он читал оригинальные еврейские тексты, а не греческие переводы. Ни один из них не имел реальных контактов с евреями, но их дебаты об опасностях иудаизма стали основополагающими руководящими принципами для последующих поколений христианских богословов. Богословский дискурс святых Иеронима и Августина повлиял на отношение средневековой церкви и монархий к меньшинствам .

Одну из основ антииудаизма христианской литературы составила замена содержания древнееврейских понятий « сын человеческий » и « помазанник », « спаситель » на новозаветные с определениями евангельского толка. Таким образом Ветхий Завет предоставлял большое число «доказательств» истинности Нового Завета, которыми считаются многочисленные примеры употребления понятий «сын человеческий» и «спаситель» в Пятикнижии, Пророках и Писаниях, что позволяло утверждать «изначальность» евангельских образов, а отказ «окаянных» принять христианство трактовать как «смертный грех», наказанием за который и стало «отверженье жидовьстѣ». Различия в ожиданиях пришествия Спасителя у иудеев и христиан привело к противопоставлению иудейского Машиаха христианскому Мессии . Апокалиптический образ «лжепророка», который гибнет вместе со «зверем багряным», со течением времени трансформировался в образ Антихриста . Эта оппозиция определила противопоставление «бывшего» избранного Богом народа «истинно верующим». Выводом стал обвинительный акт против иудеев .

Православие унаследовало от отцов церкви сильную антииудаистскую полемическую тенденцию. Особым авторитетом в восточной церкви пользовались антиеврейские проповеди Иоанна Златоуста . Византийская церковь время от времени обращалась к полемике с евреями и периодически прибегала к репрессиям против них. Тем не менее, положение евреев в Византии было существенно лучше, чем у язычников или христиан, объявленных еретиками . С ужесточением относящегося к евреям Византии законодательства в начале V века в их положение стало быстро ухудшаться . К началу VI века политические и религиозные идеи слились в имперском законодательстве в соединение роли императора как главы государства и защитника христианской веры. Это создало угрозу для евреев и других иноверцев .

Антисемитизм в Средние века существовал в двух смежных формах — религиозный антииудаизм («теологический» антисемитизм) и специфический « химерический » ( Гэвин Ленгмюр ) или «оккультный» ( Джон Клир ) антисемитизм . Вплоть до XI века в Европе в отношении к евреям преобладала относительная в сравнении с более поздним периодом терпимость. Однако с конца XI века, начиная с эпохи крестовых походов , враждебность к ним стала быстро расти. Согласно исследованиям американского историка Р. Ландеса (1997), это изменение произошло раньше, в начале XI века. Происходят кровавые погромы в прирейнских городах в период первых крестовых походов, истребление евреев во второй половине XII веках в Англии и Северной Франции, широко распространяются обвинения в ритуальных убийствых, кампании по сожжению Талмуда и погромы в XIII века, изгнание евреев из большей части европейских стран в XIV—XV веках .

Канадский исследователь, профессор университета Альберты (Эдмонтон) А. Гау показывал взаимосвязь между подъёмом и обострением христианских эсхатологических страхов и распространением и нагнетанием антиеврейской враждебности. Обращение к источникам, созданным на границе народной и учёной культур, привело Гау к выводу, что антисемитские представления переносились из верхнего культурного слоя в нижний. Трансформация социальной и этнической фобии по отношению к евреям в химерический антисемитизм была произведена образованной элитой европейского общества . В XIV—XV веках сочинения об антихристе и конце времён всё в большей степени наполняются антисемитскими элементами; наиболее пугающие образы представлены в немецких текстах. Ряд схоластов пытался доказать несостоятельность представления о евреях как потенциальных слугах антихриста, но господствующим осталось представление, ассоциирующее иудеев с образами Апокалипсиса .

В средневековой Европе евреям было запрещено участвовать в общественной экономической деятельности и состоять в гильдиях, в результате чего они с молчаливого согласия суверена нередко находили работу в качестве ростовщиков или сборщиков налогов. Несмотря на то, что евреи обычно не преобладали ни в одной из профессий, они стали ассоциироваться с этими профессиями и, следовательно, с суверенной и финансовой властью. Политические оппоненты обвиняли правителей в том, что они стали «иудействующими». Так, Саймон де Монфор обосновал праведность своего восстания против Генриха III в Англии тем, что король поддерживал экономическую деятельность евреев. Ниренберг показывает, как это основывалось на учении святого Августина о том, что евреев следует терпеть только как негативный пример судьбы, ожидающей приверженцев потерпевшей поражение и испорченной религии. Сторонник Де Монфора теолог XIII века Роберт Гроссетест в отношении своих оппонентов утверждал, что «такие лорды, подобно евреям, пьют кровь своих подданных» .

Мощные антииудаистские настроения способствовали массовому изгнанию или насильственному крещению еврейского населения европейскими монархами. Обширные территории Европы стали зонами, свободными от евреев. Однако это расширило масштабы и диапазон западного антииудаизма, поскольку граница между евреями и неевреями стала размытой. Инквизиция в Испании , направленная на борьбу против тайных иудеев, привела к обвинениям в «еврейских наклонностях» даже за отказ купить яблоко в субботу или кивание головой во время молитвы. В Европе, почти свободной от евреев, каждый потенциально мог быть обвинён в том что он являяется евреем или «иудействующим» .

Произведения церковной письменности Киевской Руси содержат полемику с иудейским учением, актуальную как для византийского, так и для русского православия . Антииудейские тенденции усматриваются в наиболее раннем известном оригинальном древнерусском литературном произведении « Слове о законе и благодати » Илариона середины XI века . Наличие резких антииудейских пассажей, по мнению Л. Мюллера, может свидетельствовать, что Слово могло служить собранием материалов для антииудейского полемического документа, но само по себе таковым не являлось, поскольку автор считал, что ушедший в прошлое иудаизм неактуален («иудейство бо преста, и закон отъиде», «Июдея млъчит») .

В Московской Руси на церковных соборах 1488 и 1490 и др. годов состоялось осуждение так называемой « ереси жидовствующих ». Большинство «еретиков» были церковными реформаторами различных воззрений, но противники обвиняли их в «жидовстве». Один из наиболее последовательных противников «ереси» новгородский архиепиископ Геннадий поручил большой группе переводчиков под руководством Дмитрия Герасимова выполнить полный перевод Библии с латыни, который был окончен в 1498 году. Затем были переведены западные антииудейские памфлеты «Иудейское безверие» Николая Делира (1501) и «Учителя Самоила Евреина на богоотметные жидове обличительно пророческими речами» (1504). Православными реформистами было спровоцировано появление в XVI веке обширной полемической литературы, включая инвективу Максима Грека в отношении некоего «Исаака Жидовина, волхва и чародея и прелестника» (1517), большое число памфлетов Иосифа Волоцкого и др. Страх перед «ересью», которая якобы исходит от евреев, и традиционный христианский антииудаизм длительное время определяли враждебное отношение русского православия к евреям. Церковь подталкивала власти к антиеврейским акциям, включая поголовное истребление не желавших креститься евреев в завоёванных Иваном Грозным городах, а также к принятию указов, которые запрещали евреям въезд на территорию Московской Руси .

« Корабль дураков » Себастьяна Бранта 1494 года отражает озабоченность англичан раннего Нового времени «еврейством» христианской торговли, как и « Венецианский купец » Шекспира (1598) или « Мальтийский еврей » Кристофера Марлоу (1589) .

Мартин Лютер в своей полемической работе « Иисус Христос родился евреем » (1523) пришёл к выводу, что католическая версия христианства была «даже хуже», чем иудаизм, в своей сосредоточенности на плоти и лицемерии. Он обвинял своих оппонентов-папистов в « фарисействе » и пытался «выкачать» еврейские буквы из Слова Божьего. Его более поздняя жёсткая линия по отношению к реальным евреям (« О евреях и их лжи », 1543), предположительно, возникла под влиянием контр-попыток католиков обвинить в «иудействовании» его самого. Эта линия Лютера привела к сопровождавшемуся насилием изгнанию евреев из большинства немецких земель к 1570-м годам. Лютера в большей мере заботили нападки на своих христианских оппонентов, которых он стремился изобразить большими «евреями», чем сами евреев, за их «извращение» таинств и другие «еврейские преступления». Лютер переориентировал дебаты вокруг толкования Священного Писания и слова Божьего, превратив призрак иудаизма в «реальную» угрозу, против которой, согласно его представлениям, христианское учение выступало в исповедальную эпоху .

В XIX веке Русская православная церковь ввиду своего традиционного антииудаизма не поддерживала идею предоставления евреям гражданского равноправия. Мыслители, принадлежавшие к русскому религиозному возрождению конца XIX — начала XX века преимущественно продолжали традицию христианского филосемитизма , восходившую к Владимиру Соловьёву . Однако позиция православных мыслителей нередко включала традиционные антииудаистские мотивы .

В период секулярности теологический христианский антииудаизм не исчез, но продолжил развитие . В условиях распространения всеобщего образования и развития средств коммуникации конспирология получила значительное развитие. Утрата прежнего порядка и крупные революциями порождали новые страхи. Средой для конспирологии стали синкретические религиозные культы, сочетавшие христианство, неоязычество и восточные духовные традиции. В том же направлении действовали светские организации . Происходит смещение дискурса из области богословия в сферу расовой идеологии, переход от христианского антииудаизма к антисемитизму в узком смысле. Расовый, этнический антисемитизм с конца XIX века представляет собой новое явление, сформировавшееся на основе этнического национализма , когда негативное отношение к евреям становится квинтэссенцией для всех модерных ксенофобий. Это отношение получило оформление вначале в Европе, а затем оттуда, в первую очередь, из Франции, было импортировано в Россию, где нашло почву в среде популярной околоправославной апокалиптики . В последней трети XIX века церковная пропаганда в разных странах, широко использующая прессу, обращается к антиеврейской риторике и смешивает темы обвинения евреев, которые вышли из старого христианского антииудаизма с идеями расистской юдофобии, сформировавшимися к этом времени . Определение еврея в качестве «великого мастера лжи» связывает наследие средневекового антииудаизма, христианского или мусульманского, с тематикой « Протоколов сионских мудрецов ». Еврейский заговорщик воспринимается как преемник преобразившегося Сатаны, «сионские мудрецы» — как продолжатели его дела. Имеющий корни в средневековом антииудаизме негативный стереотип «вредоносности», сатанинский стереотип, ложится в основу обвинительной схемы, как «ревизионистской», так и «негативистской». Евреи, или, на языке эвфемизмов, представители «мирового сионизма» обвиняются в создании «легенды» о Холокосте — об их собственном уничтожении нацистами .

Историк Леон Поляков (1996) отмечал, что христианский антииудаизм не исчез с наступлением эпохи науки. С появлением антисемитизма «для неискоренимых чувств и ресентимента христианского Запада потребовалось быть выраженными в новом словаре». По мнению Жанны Фавре-Саады, причина сохранения этой враждебности заключается в сохранении поддерживавшей её культуры — комплекс представлений и христианских обычаев относительно евреев, распространявшихся и передаваемых на протяжении девятнадцати столетий посредством различных средств коммуникации: богословия, литургии, закона, предикативности, катехизиса , семейного воспитания, частных мнений. В эпоху науки церковь посещает меньше христиан, но религиозные представления продолжают влиять на массовое сознание .

Антисемитская идеология нацизма заимствовала многие элементы из христианского антииудаизма, вписав их в рамки тоталитаризма .

Интерес к идее «колена Данова» снижается в XXI веке вместе с падением социологически фиксируемого антисемитизма .

Католики и протестанты «сняли» с иудеев вину за распятье Христа и исключили любые антиудейские намёки из своих богослужебных текстов, тогда как в русском православии ситуация остаётся неоднозначной. В марте 1993 года в Афинах состоялась встреча православных священнослужителей с раввинами, на которой обсуждался вопрос антииудейских материалов в литургических текстах православной церкви. Это событие вызвало резкую негативную реакцию у православных фундаменталистов , которые увидели в этом святотатство и признак апостасии .

Исламский

Антииудаизм в исламском мире имел существенные отличия от христианского. Правительствами исламских стран могли применяться дискриминационные меры против немусульман ( зимми ), включая иудеев, однако преследования со стороны этих правительств происходили редко. Имели место презрение, унижение, отдельные репрессии, но ислам не содержит чего-то подобного специфическому христианскому антисемитизму и антииудаизму, который имел одновременно как теоретическое, так и народное выражения .

В XXI веке правящие элиты арабо-исламских стран навязывают заимствованный из христианских стран антисемитизм населению, которое, в отличие от христианских народов, не было подвержено влиянию антииудаистской/антисемитской традиции, имеющей религиозную, экономическую, националистическую и расовую формы .

Социальный и экономический

По мнению политолога Пьера-Андре Тагиеффа , современные антиеврейские установки были радикализированы по мере эмансипации евреев , которая стала возможной, среди прочего, благодаря республиканской и националистической модели, получившей распространение во всём мире после Французской революции . «Допотопный еврей, терпимый Церковью» и «еврей, защищаемый исламом» ( зимми ), переступил границы идентичности, предписанной ему господствующей религией, чем вызвал антиеврейскую реакцию, которая порывает с «технологическим» антииудаизмом. Особая жестокость современной юдофобии, направленной против эмансипированного еврея, проявляется как по отношению к еврейскому национализму ( сионизму ), как по отношению к противоположному явлению — синкретичной ассимиляции евреев: деиудеизация еврея понимается в качестве уловку, маскировки, переодевания. Социолог Норберт Элиас на примере евреев предложил социологическую интерпретацию ресентимента установившейся и мажоритарной группы в отношении маргинальных групп, когда последние переходят от положения подчинённых к положению конкурентов — одновременно равных и соперников .

Социолог Колетт Гийомен писала, что до конца XVIII века западный мир включал Других в единство человеческого вида (человечества): церкви, в частности, предлагали евреям обращение как способ избежать божественного проклятия. Но в XIX веке, с господством капиталистической буржуазии, промышленным развитием и колониальной экспансией, произошло радикальное изменение менталитета. «Антисемитизм сменяет антииудаизм, раса сменяет религию. Вместо констатации религиозного различия предполагается расовое различие». До капитализма люди соглашались на единство человечества и, следовательно, потенциальное спасение каждого; после наступления эпохи капитализма люди, принадлежащие к социально сконструированной категории «евреи», попали в ловушку «биологического проклятия», из которой они не могут вырваться .

По мнению Ниренберга, с постепенным переходом от божественной к секуляризованной концепции устройства мира центральное положение идеи «угрозы» иудаизма в Европе сохранилось, при этом сместившись. Политические мыслители использовали аппеляцию к иудаизму для критики своих оппонентов и концептуализации зла. Философы Просвещения , включая Вольтера , Канта и др., высмеивали христианство за его связь с «бесплодным» и нерелигиозным «законничеством» иудаизма и его происхождение. По их мнению, только сбросив «оковы» иудаизма, христианство могло стать истинной универсальной религией человечества, отделив религиозные институты и обряды от механизмов государства. Вольтер и Кант считали еврейские пороки Ветхого Завета источником нетерпимости в обществе дореволюционной Франции .

Немецкие философы, включая Гегеля и Шопенгауэра видели в остатках еврейского закона главный барьер на пути к свободе личности и человеческого духа. Обеспокоенность по поводу надвигающейся катастрофы индустриализации, урбанизации и коммерциализации, начиная с 1750 года, вдохновила работы Гейне , Фихте и Маркса (1818–83), каждый из которых по-своему связывал эти «опасные» процессы с «иудаизмом». Вернер Зомбарт видел, что истоки капитализма глубоко укоренены в миграции еврейского народа. Макс Вебер возражал, утверждая, что протестантский капитализм и «капиталистический дух» возникли отдельно от того, что он считал неэтичной историей еврейской экономической деятельности. Маркс, Зомбарт и Вебер остаются выдающимися фигурами в современных социальных науках; Ниренберг показывает, как все они в той или иной степени развивали свои теории, размышляя об иудаизме. Маркс, Мартин Хайдеггер и Соберт повлияли на философский контекст декларации Йозефа Геббельса 1933 года: «Эра безудержного еврейского интеллектуализма подошла к концу». Статус высокой интеллектуальной немецкой культуры, на которую опиралась пропаганда Геббельса, спсобствовала восприятию и распространению последней .

Советский

В статье П. Ефременко «Жрецы Бога Иеговы» 1958 года, опубликованной в советской украинской газете «Прикарпатская правда», «разоблачения» иудаистского императива вла­ствования ожив­ляются зооморфными сравнениями и аналогиями (евреи и клопы): «Клопы — это создания отвратительные и отталкивающие. Они вы­растают в темных, грязных, запущенных углах… они сосут кровь и питаются всякого рода отбросами» . В официальной «антисионистской» литературе «клопы» (метафора ритуального преступления ) трансформируются в «спрутов» (метафора господства и заговора) .

До конца 1960-х годов советская антиеврейская пропаганда была близка к антииудейской, в свою очередь являвшейся частью официальной антирелигиозной пропаганды. В связи с вовлечением СССР в арабо-израильский конфликт на стороне арабов советский антисемитизм с течением времени начал выделяться в общей совокупности коммунистических антирелигиозных нарративов. Усилившиеся атаки против советских евреев, именуемых «сионистами», включали обличения «иудаизма» как религии, культуры и образа мышления. Произошедший доктринальный синтез «антииудаистской» пропаганды с «антисионистским» дискурсом в конспирационистском ключе, в рамках чего были стёрты различия политического учения и религии, а также «еврея-сиониста» и еврея как такового, который определялся его происхождением или принадлежностью. С 1960-х и до конца 1980-х годов некоторому количеству писателей официальной «антисионистской» пропагандой был позволен выпуск большого числа книг, брошюр и статей о «сионизме» и «иудаизме». Обычно эти издания содержали призывы к ненависти и дискриминации с опорой на демонизацию «сионистов», которая распространялась и на евреев как таковых. В качестве типичного примера такой литературы рассматривается книга Трофима Кичко « Иудаизм без прикрас », опубликованная в 1963 году в Киеве и написанная с антирелигиозных позиций, с целью квалифицировать иудаизм как преступную доктрину . Книга содержит некоторые риторические меры предосторожности и акцентирует внимание на своей коммунистической идеологии, но в то же время обличает евреев в качестве эссенциализированной категории, что осуществляется преимущественно через использование традиционных антиеврейских стереотипов . Кичко не делает различия между антииудаизмом и антисемитизмом и смешивает оба с антисионизмом: «Жизнь высмеяла пустые утверждения иудаистов-сионистов»

Советская антииудео-сионистская риторика включала тезис о негативной исключительности иудаизма. Так, Ф. Маяцкий в книге «Современный иудаизм и сионизм» (1964) писал: «Иудаизм является худшей из религий… Возникнув на таких принципах, Государство Израиль не могло не быть худшим из всех государств» . Кичко в упомянутой книге писал: «Автор этой книги раскрывает читателю истинный смысл иудаистской религии (иудаизма) — той, которая среди древних религий мира собрала и впитала в себя все, что есть самого реакционного и самого антигуманного в содержании современных религий» . Общим местом в официальной антииудаистской ли­тературе данного периода было также обличение Талмуда как «яда» для умов .

Сформировалась антисемитская теория заговора , распространённая в среде левых и предполагающая существование тайного союза империалистических сил, объединяющего « иудаистских реакционных клерикалов», сионистские организации и « фашистские » (в сталинской терминологии) режимы, в особенности нацистские , антисемитские и расистские круги . Теория заговора распространилась и на ряд несоветских левых идеологий .

Примечания

Литература