Диале́кты руси́нского языка́ ( русин. русиньскы діалекты ) — территориальные разновидности русинского языка , распространённые в Карпатском регионе на востоке Словакии , на западе Украины (в Закарпатской области ) и в примыкающем к этому ареалу ряде районов Венгрии и Румынии , а также среди переселенцев, компактно живущих на севере Сербии и на востоке Хорватии , и в рассеянном распространении — в разных районах Польши и Украины. Выделяют две основных диалектных области — восточнославянскую карпаторусинскую , которая находится в едином диалектном континууме с юго-западным наречием украинского языка , и южнорусинскую , объединившую в себе особенности как западнославянской и восточнославянской, так отчасти и южнославянской языковых подгрупп .

Ранее, а нередко и в настоящее время, в славистике , и, прежде всего, в украинской языковедческой традиции, карпаторусинские говоры рассматривались (или до сих пор рассматриваются) как группа карпатских говоров юго-западного украинского наречия, куда включаются лемковские , среднезакарпатские и бойковские говоры , а южнорусинские рассматривались (или рассматриваются) как переходные украинские бачванские (бачванско-сремские) говоры со значительным восточнословацким влиянием .

Южнорусинский диалектный ареал является достаточно однородным, различия между говорами отдельных селений воеводинских русинов в целом незначительны . Карпаторусинский диалектный ареал включает несколько групп и подгрупп говоров, различия между которыми проявляются на всех уровнях языка — в фонетике , включая просодию , в морфологии , синтаксисе и лексике . Чем ближе к западным границам карпаторусинского ареала, тем шире в говорах распространены западнославянские языковые черты, и, наоборот, чем ближе к восточным границам, тем больше в говорах встречается украинских языковых черт . В настоящее время происходит постепенное изменение внутренних диалектных границ исторически сложившегося карпаторусинского ареала под влиянием границ современных государств ( официальных языков стран, в которых живут русины ) .

Русинский является плюрицентрическим языком . В каждой из стран проживания русинов на базе местных говоров созданы или находятся на стадии формирования литературные стандарты — южнорусинский (в Сербии и Хорватии — создан на базе говора села Руски-Керестур ) , пряшевско-русинский (в Словакии — создан на базе и ) , лемковский (в Польше — создан на базе преимущественно западных ) , закарпатский (на Украине — формируется в разных вариантах, как правило, с учётом особенностей трёх основных закарпатских диалектных регионов, ужского , бережского и мармарошского ) и « венгерско-русинский » (в Венгрии — формируется на базе разнородных закарпатских говоров Украины с учётом элементов местного комлошковского говора ) .

Карпаторусинские говоры

Ареал

Карпаторусинские говоры в их исконном ареале распространены на территории Восточной Словакии (в северных и восточных районах Прешовского края ), в Закарпатской области Украины (исключая юго-западный регион, заселённый носителями венгерского языка , и восточный Раховский район ), в Северной Румынии (в ряде приграничных с Украиной сёл Марамуреша — в окрестностях города Сигету-Мармацией и в долинах рек Вишеу (Вышавы) и ) и в Северо-Восточной Венгрии (в селе Комлошка , в котором лица старшего поколения всё ещё используют в быту местный комлошковский говор ) .

Кроме того, к карпаторусинским относятся лемковские говоры , рассеянные в настоящее время по Западной Польше и Украине. При упоминании лемковского как единого ареала имеется в виду бывший лемковский ареал, существовавший на северных склонах Карпат в Юго-Восточной Польше до середины XX века. Польские лемковские говоры образовывали до того времени непрерывный диалектный континуум вместе с русинскими говорами Словакии, которые также относят к лемковским (при таком подходе словацкие русинские говоры выступают как по отношению к польским). В 1944 году по соглашению Польши и СССР об обмене населением бо́льшая часть польских лемков (до 65—70 %) вместе с польскими украинцами была выселена на Украину. Оставшаяся часть лемков в 1947 году в рамках операции «Висла» была переселена внутри Польши на Возвращённые земли (в северные и западные районы страны). После того, как правительство Польши в 1956 году разрешило лемкам вернуться обратно, только небольшая часть из них переехала обратно в Лемковину . В результате проведённых переселений исконный лемковский ареал был разрушен, а носители лемковских говоров оказались расселены по разным районам Польши и Украины, где впоследствии были отчасти ассимилированы .

Восточнославянские говоры , сформировавшиеся на территории современного Раховского района Закарпатской области в результате колонизации XVII—XVIII веков, большинство диалектологов не относит к говорам карпаторусинского языка (или карпатской диалектной группы украинского языка ). Говоры этого региона, характеризующиеся большим числом диалектных черт, нетипичных для говоров остальной части Закарпатья, включают в состав гуцульского ареала . С закарпатскими говорами их объединяют только по территориальному признаку .

Карпаторусинская диалектная область размещена на периферии восточнославянского языкового ареала и является продолжением украинского диалектного континуума . При этом карпаторусинская территория находится в относительной географической изоляции от украинского ареала, а в прошлом была длительное время изолирована от него и политическими границами (западная часть карпаторусинских говоров кроме того никогда не находилась в сфере влияния современного украинского литературного языка) . На севере и востоке карпаторусинская диалектная территория граничит с ареалом юго-западного наречия украинского языка — с областью распространения сянских (надсанских) , бойковских и гуцульских говоров. На западе карпаторусинские говоры распространены в зоне западнославянского языкового ареала , в том числе в виде языковых островов или чересполосно с западнославянскими говорами — на северо-западе они граничат с ареалом малопольского диалекта , на юго-западе — с ареалом восточнословацкого диалекта . На юге к области распространения карпаторусинских говоров примыкают ареалы венгерского и румынского языков .

Классификация

Для карпаторусинского языкового ареала при малых размерах его территории характерна сравнительно большая диалектная дробность, которая в ряде случаев проявляется в ощутимых диалектных различиях между теми или иными диалектными областями на всех языковых уровнях . Причинами формирования большого числа говоров в карпаторусинском ареале, по мнению словацкого исследователя русинского языка Ю. Ванько , являются :

• расселение русинов во все периоды их истории в пределах разных административно-территориальных единиц и/или в пределах разных государств, в которых они никогда не были этническим большинством (и их язык никогда не выполнял официальных функций и не имел литературной формы , которая могла бы оказать нивелирующее воздействие на говоры);
• внутренняя миграция русинского населения;
• некомпактное расселение русинов (карпаторусинский диалектный ареал растянут вдоль горного хребта Карпат, образуя на западе «клин», окружённый польской и словацкой языковыми территориями);
• наличие языковых контактов русинов в разных областях их расселения с носителями различных славянских и неславянских языков;
• расселение русинов в основном в горных или гористых областях, в которых жители речных долин изолированы друг от друга горными хребтами.

Диалектный ландшафт карпаторусинского языка характеризуется отсутствием компактных пучков изоглосс , выделяющих те ли иные группы говоров. Ареалы многих диалектных явлений не ограничиваются территорией одной диалектной области и, как правило, в разной степени охватывают территории соседних диалектных областей, что вызывает сложности при определении границ между данными областями. Помимо этого, сложность диалектного членения карпаторусинского языка обусловлена фактором лингво-культурной среды государства, в котором находятся те или иные карпаторусинские регионы — в Словакии, Польше, Румынии, Венгрии и на Украине .

Большинство диалектологов делит область распространения русинского языка на Карпатах на два основных диалектных ареала — западный и восточный . Согласно исследованиям , З. Штибера и других диалектологов, границей между ними является пучок изоглосс, проходящий с севера на юг по территории юго-востока Польши (по течению реки Ослава ) и северо-востока Словакии (по долинам рек , и Лаборец ). Основная изоглосса этого пучка — различие по ударения : в говорах западного диалектного ареала отмечается фиксированное парокситоническое ударение (всегда падающее на предпоследний слог , как в польском языке и в восточнословацком диалекте), в говорах восточного диалектного ареала — (как в украинском и других восточнославянских языках). С данной изоглоссой в разной мере совпадают изоглоссы других диалектных явлений карпаторусинского языка, в частности, изоглосса распространения твёрдой согласной -т или мягкой согласной -т’ в глагольных флексиях форм 3-го лица единственного и множественного числа . При этом западные карпаторусинские говоры отличаются бо́льшим распространением западнославянских языковых черт (прежде всего, польских — в говорах к северу от Карпат, и словацких — в говорах к югу от Карпат), а восточные карпаторусинские говоры включают большее число элементов украинского языка. Разделение карпаторусинского ареала на западную и восточную части, основанное на различии типа ударения, впервые было предложено И. Г. Верхратским (1889, 1901). Этот принцип классификации впоследствии использовали в своих работах многие другие исследователи, в частности, Г. Ю. Геровский (1934) .

В современной украинской диалектологии карпатский диалектный ареал аналогичным образом разделяется на западную и восточную части, граница между которыми проходит по пучку изоглосс с изофоной различия типа ударения. При этом западная часть карпатской территории ( лемковские говоры ) противопоставлена на востоке не одной, а двум группам говоров — закарпатской (среднезакарпатской, подкарпатской, южнокарпатской, долинянской) (на юго-востоке) и бойковской (на северо-востоке, по обеим сторонам Карпат). Такая диалектная дифференциация карпатского региона была предложена, в частности, советским и украинским диалектологом Ф. Т. Жилко в его работе 1958 года .

Согласно классификации, предлагаемой Ю. Ванько (2004), в которой учитываются как лингвистические факторы, так и факторы влияния языковых контактов, западный (иначе — северо-западный) карпаторусинский ареал образуют лемковские говоры, в составе которых различают группу (исконный ареал которой находился на северных склонах Карпат в Польше) и группу (ареал которой размещён на южных склонах Карпат в Словакии), а восточный ареал образуют распространённые главным образом на Украине закарпатские (среднезакарпатские) и севернозакарпатские говоры. Последнюю группу говоров представляет часть бойковского ареала, занимающая узкий пояс по южным склонам Карпатских гор. Каждая из перечисленных групп включает в свою очередь более мелких диалектные образования разного порядка .

Восточная граница западного (лемковского) ареала проходит по реке Лаборец, от этой реки примерно по линии Снина — Медзилаборце — Бардеёв — Стара-Любовня — Попрад проходит его южная граница. В настоящее время говоры западной карпаторусинской области распространены в основном на территории Словакии, поэтому северная их граница совпадает со словацко-польской государственной границей. Ранее к западному ареалу относился регион, расположенный на северных склонах Карпат на территории современной Польши — от реки Попрад на западе до реки на востоке. Реку Лаборец считают также приблизительной западной границей восточных карпаторусинских говоров, которые размещены главным образом в Закарпатской области Украины. Граница между западным и восточным карпаторусинскими ареалами не является в достаточной мере чёткой. Между реками Лаборец и Цироха находится пояс переходных лемковско-закарпатских говоров, в которых, с одной стороны, распространены типично лемковские черты, а, с другой стороны, встречаются черты ужских говоров восточного (закарпатского) ареала .

Г. Ю. Геровский, придерживаясь принципа разделения карпаторусинского ареала на западную и восточную части, предложил подробную их классификацию (без учёта лемковских говоров на севере Карпат, которые автор отнёс к «галицким» говорам), выделив следующие диалектные группы :

• говоры восточного диалектного ареала («говоры древнего происхождения»):
  • южномармарошские говоры ;
  • бережские говоры ;
  • северномармарошские говоры ;
  • ужские говоры ;
  • (переходные от восточных к западным);
• говоры западного диалектного ареала («говоры древнего происхождения, на которые оказали влияние северокарпатский галицкий говор, а также, в ещё большей степени, западнославянские языки — словацкий и польский») :
  • ;
  • ;
  • ;
• «говоры нового происхождения»:
  • верховинские говоры ;
  • бочковско-брустурские говоры;

По мнению Г. Ю. Геровского, верховинские говоры, а также говор села Росошка , на которые оказали влияние говоры закарпатского типа, имеют «северокарпатскую галицкую» основу. Напротив, бочковско-брустурские говоры, на которые повлияли «галицкие (западномалорусские)» говоры, имеют карпаторусинское происхождение .

Позднее подробные классификации карпаторусинского диалектного региона представили И. О. Дзендзелевский (говоры на территории Украины) и (говоры на территории Словакии) .

В классификации карпаторусинских (украинских — в понимании автора) говоров на территории Закарпатской области Украины, представленной И. А. Дзендзелевским, выделяется четыре диалектных ареала :

• мармарошские говоры (в междуречье Шопурки и Рики );
• боржавские говоры (в междуречье Рики и Латорицы );
• ужские говоры (в междуречье Латорицы и Ужа ), в которых отмечаются элементы соседних бойковских и лемковских говоров;
• верховинские говоры (в разных частях бывших Великоберезнянского , Воловецкого и Межгорского районов ), которые близки расположенным к северу от Карпатского хребта бойковским говорам и расположенным к западу лемковским говорам.

В варианте диалектного членения карпаторусинских (украинских — в понимании автора) говоров Словакии отмечается шесть диалектных групп :

• ;
• ;
• ;
• ;
• ;
• .

Классификацию З. Ганудель использует, в частности, словацкая диалектолог в своей работе «Vývin rusínskeho jazyka a dialektológia» (2015) .

Диалектные различия

Карпаторусинские говоры объединяет ряд языковых явлений, которые отличают их от других восточнославянских языков. В их числе различение гласных фонем ы и и — праславянских *y и *i ; наличие в разных говорах на месте праславянских новозакрытых *о , *е , образовавшихся после падения редуцированных , гласных у , ÿ , іу , ы наряду с i ( кунь , кÿнь , кіунь , кынь , кінь «конь»); частые случаи сохранения аффрикаты дж — из праславянского *dj ( пряджа «пряжа»); стяжение гласных в основах настоящего времени глаголов на -aje- , включая сохраняющие во флексиях т’ / т формы 3-го лица единственного числа ( чітам «читаю», чітать / чітат «читает»); распространение окончания -ме в формах глаголов 1-го лица множественного числа настоящего времени ( несеме «несём») и т. д. Вместе с этим карпаторусинские говоры характеризуются внутренними различиями, которые отмечаются на всех языковых уровнях — в фонетике , морфологии , синтаксисе , лексике . Эти различия проявляются в первую очередь между основными диалектными областями — западной и восточной. Главным отличием западной диалектной области является относительно широкое распространение в её говорах западнославянских языковых черт, возникших вследствие восточнословацко-русинских и польско-русинских языковых контактов. Восточная диалектная область сохраняет при этом в большинстве случаев архаичные восточнославянские языковые черты .

Фонетика и фонология

К особенностям карпаторусинской системы гласных, дифференцирующим диалекты, относят различное распределение рефлексов праславянских гласных *о , *е в новых закрытых слогах. В западном ареале на месте этих гласных отмечается преимущественно рефлекс i (как в украинском литературном языке и в большинстве украинских говоров), исключение составляют некоторые спишские говоры, в которых выступают гласные ы , ó , jу , у и ÿ . В восточном ареале в новозакрытых слогах в основном распространены гласные у (в восточноземплинских, ужских и мармарошских говорах) и ÿ (в бережских говорах). На периферии восточного ареала, в верховинских говорах распространена гласная i . Данный диалектный признак является одним из основных для классификации говоров восточного карпаторусинского ареала .

В восточных карпаторусинских говорах в целом или в отдельных частях восточного диалектного ареала отмечаются такие языковые явления в области гласных как произношение в соответствии гласной фонеме о узкого закрытого [ô] в позиции перед гласными і , ÿ , у и мягкими согласными ( дôбрі «хороший», рôзум «ум, рассудок», ôс’ін’ «осень»); распространение гласного [е ^и ] узкого образования наряду с [е] в соответствии фонеме е в позиции перед мягкими согласными ( жне ^и ц’ «жнец», де ^и н’ «день», тепе ^и р’ «теперь»); сравнительно широко встречаемый переход *е , *ъ > [и] перед слогами с мягкими согласными ( дин’ «день», отиц’ «отец», зимл’а «земля»); лабиализация гласной ы , произношение которой приближается к [о], главным образом в позиции после губных согласных ( бы ^о ла «была», мы ^о «мы», ры ^о ба «рыба») .

К особенностям в области консонантизма относят распространëнное в западных карпаторусинских говорах сохранение результатов второй палатализации в формах имён существительных мужского рода именительного падежа множественного числа с основой на заднеязычные к , ґ , г , х : паробок «парень» — парібци «парни»; борсуґ «барсук» — борсудзи «барсуки»; слуга «слуга» — слузи «слуги»; мних «монах» — мниси «монахи». Для восточных говоров характерны в основном формы с отсутствием результатов второй палатализации: парібки ; слуги ; мнихи и т. п.

Одним из явлений в системе согласных, возникших в западном карпаторусинском ареале в процессе польско-русинской и словацко-русинской языковой интерференции является переход палатализованных согласных с’ , з’ в палатальные : sʲ ( с’ ) > ɕ ( ś ), zʲ ( з’ ) > ʑ ( ź ): ш’іно «сено», ж’іл’а «зелье, трава», бою ш’а «боюсь». Это явление не затронуло восточную часть западного карпаторусинского ареала и весь восточный карпаторусинский ареал на Украине, а в лемковских говорах Польши оно охватило помимо с’ , з’ также согласные ц’ , д͡з’ : sʲ > ɕ ( ś ), zʲ > ʑ ( ź ), t͡sʲ ( ц’ ) > t͡ɕ ( ć ), d͡zʲ ( д͡з’ / ʒ’ ) > d͡ʑ ( ʒ́ ) .

Также к явлениям, возникшим под западнославянским влиянием в западном карпаторусинском ареале относят замену губно-губной u̯/ў (w) на губно-зубную v в начале слова перед согласной с последующим оглушением её в f : фчера «вчера», ф хыжы «в доме». Такой диалектный признак неизвестен восточным говорам западного карпаторусинского ареала и всему восточному ареалу карпаторусинского языка на Украине .

В числе прочих фонетических явлений в области консонантизма в западных карпаторусинских говорах отмечают случаи отсутствия л эпентетического после губных согласных ( робю «делаю, работаю», спю «сплю», купю «куплю», но земля «земля») и отвердение в этих же говорах мягких согласных в конце слова ( пят «пять», кед «если», ден «день», палец «палец») .

Для восточных карпаторусинских говоров характерно такое явление в системе согласных как распространение мягких з’ , с’ , ц’ в суффиксах -зьк- , -ськ- , -цьк- , -ець- , -иц’а ( березький «бережский», руський «русский», брацький «братский», купець «покупатель, купец», удовиця «вдова») .

Наиболее ощутимо западнославянское языковое влияние проявилось в западном карпаторусинском диалектном ареале в появлении такой просодической черты как фиксированное парокситоническое ударение (всегда падающее на предпоследний слог ). На востоке ему противопоставлено .

Морфология

Среди явлений в области морфологии имён и местоимений , выделяющих западную и восточную части карпаторусинского ареала, отмечают наличие разных флексий в формах дательного падежа единственного числа имëн существительных среднего рода с суффиксом -ат : флексии -у ( малому теляту , мачату ) — в западных говорах и флексии -и ( малому теляти , мачати ) — в восточных говорах; наличие разных флексий в формах именительного падежа множественного числа имëн существительных мужского рода, образованных с помощью суффикса -ар’ : преимущественно флексии -е ( коняре , рыбаре ) — в западных говорах и преимущественно флексии -и ( коняри , воляри ) — в восточных говорах; различия в окончаниях форм имён прилагательных среднего рода именительного падежа единственного числа: с выпадением -j- и стяжением гласных в группе -оє [оjе] ( добре «хорошее») — в западных говорах и с сохранением -j- и отсутствием стяжения в этих формах ( добр [оjе]) — в восточных говорах; наличие энклитик личных местоимений ( мі , ті , сі , му , ї , ня , тя , ся / са / ш'а , го , ю / єй ) в западных говорах и их отсутствие — в восточных; различия в формах творительного и местного падежей единственного числа имён прилагательных и других частей речи с адъективным типом склонения мужского и среднего рода: омонимию данных форм ( з тым добрым «с тем хорошим», на тым добрым «на том хорошем») — в западных говорах и различение ( з тым добрым , на тому доброму ) — в восточных говорах; различия в окончаниях форм имён прилагательных женского рода родительного падежа единственного числа (включая формы местоименных прилагательных ): с контракцией ( до мойой доброй сусіды «к моей хорошей соседке») — в западном ареале и без контракции ( до мой [ейі] добр [ойі] сусіды ) — в восточном ареале; распространение у имëн и местоимений женского рода в форме творительного падежа единственного числа различных флексий: флексии -ом ( за том новом дорогом «за той новой дорогой») — в западном ареале и флексии -ов — -[оў] ( за тов новов дорогов ) — в восточном ареале и т. д.

К различительным признакам в глагольной системе между западными и восточными карпаторусинскими говорами относят особенности качества согласной во флексиях форм глаголов 3-го лица единственного и множественного числа настоящего времени. В западном карпаторусинском ареале распространены флексии с твёрдой согласной т , сохраняющиеся, вероятно, под влиянием говоров восточнословацкого диалекта ( ходит «ходит» — ходят «ходят», робит «делает» — робят «делают»), в восточном ареале распространены флексии с мягкой согласной т’ ( ходит’ — ходят’ , робит’ — робят’ ). Данное диалектное явление включают в число важнейших морфологических различий западной и восточной частей карпаторусинского ареала. При этом глаголы с твёрдой т во флексиях приняты за норму в лемковском литературном языке, а глаголы с мягкой т’ во флексиях приняты за норму в пряшевском литературном языке . Ещё одним различием является образование от глаголов с суффиксом -ува / -ова в инфинитиве типа купувати / куповати «покупать» форм настоящего времени с разными суффиксами: с суффиксом -ію ( купію «покупаю», купієш «покупаешь», купіє «покупает») — в западном карпаторусинском ареале, и с суффиксом -ую ( купую , купуєш , купує ) — в восточном ареале . Также запад и восток карпаторусинского ареала различаются по основным формам глаголов мужского рода прошедшего времени. В говорах западного карпаторусинского ареала отмечают в суффиксах этих форм согласную л ( ходил «ходил», робил «делал»), указывающую на тенденцию вытеснения в западных говорах неслоговой u̯/ў в ряде фонетических и морфологических позиций под восточнословацким влиянием, в том числе и на месте начального исконного в ( u̯/ў отсутствует в соседних с западными карпаторусинскими спишских, шаришских и абовских восточнословацких говорах). В восточных карпаторусинских говорах распространены формы с суффиксом -в- (в произношении — u̯/ў ): ходив , робив . Глаголы с согласной л в суффиксе включены в лемковскую литературную норму, глаголы с в — в пряшевскую . Кроме того, в говорах запада и востока по-разному происходит образование составных форм будущего времени глаголов несовершенного вида единственного числа: при помощи личных форм вспомогательного глагола быти и l -причастий основного глагола ( буду робил «буду делать», будеш слухал «буду слушать») — в западном ареале и при помощи личных форм вспомогательного глагола быти и инфинитива основного глагола ( буду робити , будеш слухати ) — в восточном ареале. В западном ареале карпаторусинского языка наряду с формами типа буду робил могут изредка встречаться формы типа буду робити , в частности, они используются в говорах в районе Лаборца . Аналитические формы будущего времени типа буду робил приняты за норму в лемковском языке, в то время как в пряшевско-русинском стандарте используется исключительно форма типа буду робити . Ряд морфологических явлений занимают небольшие по охвату ареалы и характеризуют те или иные группы говоров в западной или восточной карпаторусинских диалектных областях. Например, распространение инфинитива с палатализованным -т’ в окончании в небольшой части говоров западного карпаторусинского ареала по течению реки Ондава : робит’i «делать», ходит’i «ходить», спат’i «спать». Подобные формы зафиксированы в пряшевско-русинском языковом стандарте. Им противопоставлены формы инфинитивов на -ти и -чы ( чытати «читать», речы «сказать») в лемковской литературной норме .

На уровне отмечается влияние на западные карпаторусинские говоры словацкого языка, из которого, в частности, заимствованы такие аффиксы, как -арень , -иста , -ичка (в словацком — -áreň , -ista , -ička ): винарень , колкарень , гуслиста , гокеїста , кадерничка , доїчка и т. п. Такие словообразовательные форманты в восточных говорах не встречаются .

Синтаксис

В области синтаксиса отмечаются такие диалектные особенности, как использование в западных карпаторусинских говорах типа Мам єдного сына «У меня (есть) один сын», Она не мат / мать хыжу «У неё нет дома» (с формой именительного падежа имени существительного или местоимения, называющей обладателя, с личной формой глагола мати «иметь» и именем существительным в форме винительного падежа, обозначающим присваиваемый объект); в восточных карпаторусинских говорах (как и в украинском языке) посессивность в таких случаях чаще всего выражается конструкциям типа У мене є єден / один сын «У меня (есть) один сын», У неї не є хыжі «У неё нет дома» (с формой родительного падежа имени существительного или местоимения, называющей обладателя, с предлогом у и личной формой глагола-связки быти «быть»). Также различия между западными и восточными говорами отмечаются в построении синтаксических конструкций с глаголами отчуждения: на западе при этом используются формы дательного падежа incommodi без предлогов типа Фкрали му коня , Взяли му землі ; в восточных говорах используются формы родительного падежа с предлогом в / у типа Волы в нього забере . При необходимости выразить направление к какому-либо объекту в западных и восточных говорах могут быть использованы разные конструкции: с предлогом ґу / ку и формами дательного падежа ( Иду ґу столу «Иду к столу») — в западных говорах (как и в словацком языке: Idem k stolu ) и с предлогами ид , ід , уд и формами дательного падежа или с предлогом до и формами родительного падежа ( А він прикладав ухо ид земли «А он прикладывал к земле ухо», Іди до сусіда «Иди к соседу») — в восточных говорах. При выражении направления в какой-либо объект в западных карпаторусинских говорах используют конструкции с предлогом до и формами родительного падежа ( Иду до Свидника «Иду в Свидник») или же конструкции с предлогом на и формами винительного падежа ( Иде на пошту «Иду на почту»); в говорах восточного карпаторусинского ареала используется конструкция с предлогом в / у и формами винительного падежа ( Пішов у поле «Пошёл в поле», Вернувся в Хуст «Вернулся в Хуст»). Разные синтаксические конструкции используются также для выражения делиберативного объекта после глаголов типа думати , забыти , говорити , співати , знати ся . В западном карпаторусинском ареале при этом употребляются характерные для словацкого языка конструкции с предлогом о и формами местного падежа ( Бісідували о ні вельо , Не размышлял о тым ) и конструкции с предлогом на и формами винительного падежа (после глаголов думати , забыти ся : Уж на нього не думай ). В восточном карпаторусинском ареале употребляются конструкции с предлогом за и формами винительного падежа ( Співали за ню ) или с предлогом про и формами винительного падежа ( Буду про вас говорити ). Различия в построении синтаксических конструкций характерны помимо этого для выражения пространственных, причинных и временных отношений. В западных карпаторусинских говорах употребляются конструкции с предлогами през , про , о и формами винительного падежа: През зиму не было роботы ; Цалу ніч про нього не спала ; Верну ся о рік . В восточных карпаторусинских говорах употребляются конструкции с предлогом через (отсутствующим в западных говорах) и формами винительного падежа: Кунь скочив через штахетки ; Дві ночі не спала через нього ; Через рік приходят .

Кроме того, западный карпаторусинский ареал характеризуется такими особенностями в области синтаксиса, как использование предложений с нулевым местоименным подлежащим типа Робил єм там цалый день «Я работал там целый день»; наличие пассивных конструкций с возвратными глаголами типа Страшні ся там стріляло ; распространение ряда схожих со словацкими предложных и беспредложных конструкций типа Не віділ єм там ниякы жены «Не видел там никаких женщин» (в словацком Nevidel som tam nijaké ženy ), Не старають ся о худобных «Не заботятся о бедных» (в словацком Nestarajú sa o chudobných ); использование конструкции с предикативом нит / ніт или неєст и субъектом в форме родительного падежа для выражения отсутствия типа Мого мужа нит дома (как и в словацком языке — Môjho muža niet doma ); использование без уточняющего дополнения глаголов (обычно не имеющих возвратных форм) во взаимно-возвратном значении, как и в словацком языке: чути ся , ненавидіти ся ; помагати сі , шкодити сі , розумити сі ; распространение таких же, как и в словацкои языке, союзов сложных предложений же , жебы , кебы , кидь / кедь .

Лексика

К лексическим особенностям западного карпаторусинского ареала относят многочисленные заимствования из западнославянских языков и диалектов, а к особенностям восточного ареала — сохранение восточнославянских архаизмов и заимствования из венгерского, украинского и русского языков .

Южнорусинские говоры

Южнорусинские говоры , распространённые в Сербии (в Воеводине ) и в Хорватии (в Славонии ), сформировались в результате переселения русинов, происходившего в XVIII веке, с территории современной Восточной Словакии на территорию современной Северной Сербии, в историческую область Бачка с последующими миграциями в приграничье Сербии и Хорватии — в соседние с Бачкой области Срем и Славонию. Исследователи славянских языков по-разному определяют происхождение южнорусинского идиома , выделяя в нём либо словацкую, либо восточнославянскую основу. Такая неоднозначность в установлении генезиса обусловлена сложными процессами формирования говоров воеводинских русинов , в которых участвовали различные славянские диалекты и языки как до, так и после переселения носителей русинских говоров в Бачку. В результате междиалектных и межъязыковых контактов в южнорусинской языковой системе закрепились как восточнославянские (карпаторусинские), так и западнославянские (восточнословацкие) черты , а также некоторые южнославянские языковые особенности .

Несмотря на то, что изначально южнорусинские говоры формировались из диалектных типов различного происхождения, в целом они являются достаточно однородными. Незначительные различия фонетического, лексического и семантического характера выделяют в речи жителей сёл Руски-Керестур (Руски-Крстур) , Коцур (Куцура) , а также сёл Срема и Славонии . При этом отсутствие существенных диалектных различий даёт основание южнорусинском лингвистам не рассматривать русинскую речь разных населённых пунктов, прежде всего Руски-Керестура и Коцура, как речь обособленных диалектных единиц. Тем не менее, в традициях южнорусинского языкознания по отношению к речи разных населённых пунктов, в частности, к керестурской и коцурской обычно используют термины бешеда « говор » или вариянта «вариант» .

Ареал

Преобладающая часть носителей южнорусинских говоров населяет центральные и западные районы сербского автономного края Воеводина . На этой территории находятся :

• населённые пункты с русиноязычными общинами в исторической области Бачка: Руски-Керестур и Коцур (сёла с самыми большими по численности южнорусинскими общинами как в абсолютном исчислении, так и в процентном соотношении к сербским общинам), Нови-Сад , Вербас (Врбас) , , Кула , Ново-Орахово , , Петроварадин , Суботица , , Сомбор , , , Бачка-Топола и другие;
• населённые пункты с русиноязычными общинами в исторической области Срем (на юго-западе Воеводины): Шид , Сремска-Митровица , Бачинци , Беркасово , Бикич-До и другие.

Область расселения южнорусинских говоров при этом не образует компактного ареала. Носители южнорусинского языка живут в разных относительно удалённых друг от друга районах Воеводины в сёлах и городах с чаще всего численно преобладающим сербским населением. В частности, в городах Нови-Сад, Врбас, Сремска-Митровица, Кула и других абсолютно преобладают носители сербского языка . Тем не менее, там представлены крупные по меркам русинской этнической группы русиноязычные общины. Например, по данным переписи 2002 года , в Нови-Саде жило 1556 русинов . Кроме этого, в Сербии представлена небольшая русиноязычная община в Белграде .

В Хорватии в южнорусинский ареал входят соседние с Воеводиной районы в исторической области Славония. К сёлам и городам с южнорусинским населением в Славонии относят Петровци , Вуковар , Миклушевци , Винковци , , , Осиек , и другие . За пределами Славонии неблольшая русиноязычная община имеется в Загребе . Как и в Сербии, русины составляют почти в каждом из населённых пунктов Хорватии меньшинство .

Также носители южнорусинских говоров в небольшом числе живут в других республиках бывшей Югославии . Кроме этого, в США и Канаде живут потомки русинских эмигрантов, уехавших из Воеводины и Славонии во второй половине XIX — начале XX века . Практически все они говорят сейчас на английском . Южнорусинские говоры сохраняются в настоящее время в бытовом общении только у эмигрантов поздней волны (1980—1990-х годов), живущих в городе Китченер канадской провинции Онтарио .

Классификация

Южнорусинские говоры разделяют на говоры раннего и позднего формирования (или первичные и вторичные) . К ранним относят керестурский и коцурский , а к поздним — все остальные южнорусинские говоры, которые сложились на основе двух ранних . Говоры в первых сёлах, которые основали в Бачке русины-переселенцы из Карпатского региона — в Руски-Керестуре и Коцуре, стали формироваться с середины XVIII века . Поскольку переселенцы в сёлах Бачки были изначально носителями разнородных карпатских говоров, различалась между собой не только керестурская и коцурская речь, но и речь жителей внутри каждого из двух сёл . Единые языковые черты в говоре Руски-Керестура и в говоре Коцура постепенно сформировались на основе черт диалектного типа, имевшего наибольшее число носителей (прежние различия отражены при этом в имеющихся до сих пор по прошествии более двух веков языковых дублетах : бешедовац и гуториц «говорить», теметов и архаичное цинтор «кладбище» и т. п.) . Говоры остальных южнорусинских селений складывались в результате начавшейся с конца XVIII — начала XIX века миграции носителей керестурского и коцурского говоров по другим сёлам Бачки и по сёлам Срема и Славонии . При этом в новых говорах преобладающими оказались диалектные черты керестурского типа .

Южнорусинские говоры разделяют также на говоры, находящиеся под влиянием государственного языка Сербии, и на говоры, находящиеся под влиянием государственного языка Хорватии. Соответственно основным объектом влияния и источником заимствований для воеводинских говоров является сербский язык, а для славонских — хорватский язык . В частности, влияние лексических заимствований из хорватского языка характерно для публикаций в журнале « », который издаётся в Вуковаре. Различия во внешнем языковом влиянии в южнорусинских говорах стали наиболее ощутимо проявляться после того, как Сербия и Хорватия стали независимыми государствами, в результате чего культурные связи между русинами в разных странах заметно ослабли .

Отмечается также различие в говорах по степени влияния на них сербского и хорватского языков в зависимости от соотношения в сёлах русинского и сербского или хорватского населения. Так, например, в Руски-Керестуре и Коцуре, в которых русины преобладают или составляет около половины населения, сербское влияние на местные говоры проявляется меньше, чем в остальных селениях и городах Воеводины, в которых русины составляют меньшинство среди сербов . Воздействие сербского и хорватского языков при этом проявляется на всех языковых уровнях. В частности, к влиянию сербского на южнорусинские говоры на уровне фонетики относят распространение глухого заднеязычнго спиранта х вместо звонкого глоттального спиранта г ( ɦ ) : хуторел «говорил» вместо гуторел . На уровне морфологии отмечается распространение у имён прилагательных , порядковых числительных и местоимений с адъективным типом склонения в форме творительного падежа множественного числа окончания -им вместо окончания -има ( з добрим людзми «с хорошими людьми» как в сербском са добрим људима вместо з добрима людзми ). Из лексических заимствований в южнорусинских говорах, находящихся под сильным сербским влиянием, отмечаются лексемы град «город», бубреги «почки», крофни «пончики», рода «аист» на месте распространённых в Руски-Керестуре и Коцуре слов варош «город», покрутки «почки», бухти «пончики», говля «аист» .

Кроме этого, разного рода языковые особенности приобретает речь южнорусинских эмигрантов и их потомков в США и Канаде в условиях английско-русинского двуязычия и в относительной изоляции от южнорусинского языка Сербии и Хорватии .

За пределами южнорусинского ареала Воеводины и Славонии отмечают также близкие южнорусинским по своим языковым характеристикам практически исчезнувший , распространённый в Венгрии , и , вымершие в Венгрии в середине XX века .

Диалектные различия

Наиболее заметными диалектными различиями в южнорусинском ареале являются различия между керестурским и коцурским говорами .

К основным фонетическим различиям между говорами Руски-Керестура и Коцура относят различия в произношении некоторых гласных: произношение е или а в основах слов «грядка, клумба» ( градка — в керестурском; гредка — в коцурском); «сверлить» ( вартац — в керестурском; вертац — в коцурском); произношение и или е в позиции начала слова «ещё» ( ище — в керестурском; ещи — в коцурском) и т. д. Среди различий в области консонантизма отмечают керестурский переход л > в [ў] ( жовти «жёлтый», жовч «желчь», вовк «волк») при коцурских формах с сохранением л ( жолти , жольч ); наличие на месте праславянского sr’ сочетания штр в керестурском ( штреднї «средний») и стр в коцурском ( стреднї ); произношение тл в слове «толстый» в керестурском ( тлусти ) и кл — в коцурском ( клусти ) .

К морфологических признакам, несовпадающим в керестурском и коцурском говорах, относят наличие в керестурском суффикса с переднеязычной согласной л перед флексией -и у глаголов множественного числа прошедшего времени ( шедзели «сидели», читали «читали») и наличие в коцурском суффикса с палатальной согласной л’ перед флексией -ї в этих формах глагола ( шедзелї «сидели», читалї «читали») . Также в керестурском и коцурском говорах отмечаются различия в формах инфинитива и прошедшего времени от глаголов с основами на согласные ж , ч и щ (на месте праславянских g , k , sk ) в позиции после рефлекса праславянской гласной *ě : в керестурском в этих формах выступает суффикс -а- ( бежац «бежать»; бежали «бежали»), в коцурском — суффикс -и- в инфинитивах ( бежиц ) и суффикс -е- в формах прошедшего времени ( бежелї ). Различия характерны, кроме того, для ряда слов по грамматическому роду , например, слово «мышь» в керестурском говоре женского рода ( миша ), а в коцурском — мужского рода ( миш ) .

Лексические различия между керестурским и коцурским говорами включают распространение слов бетелїна «клевер», бухти «пончики», мотиль «бабочка» и т. д. в керестурском при их коцурских соответствиях требиконїна «клевер», пампушки «пончики», лепетка «бабочка» и т. д. В ряде случаев лексические различия в южнорусинских говорах возникли под влиянием сербских заимствований. Так, например, для обозначения «корзины» в керестурском сохранилось исконное слово кошар , а в коцурском его вытеснил корпа ; для обозначения «сажи, золы» в керестурском используется сербское заимствование гар , а в коцурском — исконное слово пирня .

История изучения

Целенаправленному изучению русинских говоров Карпатского региона предшествовали несистемные попытки описания их диалектных различий и выделения тех или иных диалектных групп, отмечаемые с первой половины XIX века в работах таких учёных, как М. М. Лучкай , Я. Ф. Головацкий , Е. И. Сабов , В. М Гнатюк и других. Полноценное исследование карпаторусинских диалектов началось лишь в конце XIX века, когда в диалектологии всё шире стали применяться методы лингвистической географии . В этот период появляются работы норвежского слависта О. Брока (1887, 1889), в частности, «Угрорусское нарѣчіе села Убли», и галицкого учёного и общественного деятеля И. Г. Верхратского (1899, 1901). Принцип диалектного членения карпаторусинского ареала по различию в типе ударения, предложенный И. Г. Верхратским, является основой современной классификации карпаторусинских диалектов .

Исследование говоров карпатских русинов в первой половине XX века привлекают внимание всё большего числа диалектологов. Помимо вопросов языковой структуры говоров и их внутренний классификации также затрагиваются вопросы классификации внешней, направленные на уточнение места карпаторусинских диалектов в семье восточнославянских языков. Большинство исследователей того времени рассматривали говоры русинов как часть юго-западного ареала украинского языка (малорусского наречия русского языка). Между тем, составители диалектологической карты русского языка 1914 года выделили «карпато-угорские говоры» как одну из трёх самостоятельных групп малорусского наречия. В 1934 году была предложена классификация карпаторусинских говоров Чехословакии, составленная Г. Ю. Геровским — в ней границы групп говоров отчасти совпадали с границами бывших венгерских комитатов. И. А. Панкевич в своей работе «Українські говори Підкарпатської Руси і сумежних областей» (1938) разделил карпаторусинский ареал Чехословакии на три диалектные группы — лемковскую (от Татр до реки Лаборец), бойковскую (между реками Лаборец и Тересва ) и гуцульскую (к востоку от Тересвы). Позднее границы групп говоров были уточнены таким образом, что бойковская группа сохранила только пояс говоров по карпатским склонам, а бо́льшая часть говоров Закарпатья была выделена в отдельную среднезакарпатскую группу (от Тересвы до реки Уг с переходными говорами среднезакарпатско-лемковского типа в междуречье Уга и Лаборца). Говоры Восточного Закарпатья были отнесены к гуцульской группе говоров, которая включается не в карпатский, а в галицко-буковинский диалектный ареал . Подобное диалектное членение говоров Карпатского региона на лемковские, бойковские и закарпатские (среднезакарпатские) представлено в работе Ф. Т. Жилко «Говори української мови» (1958) . Особое место в карпаторусинской диалектологии первой половины XX века заняло изучение лемковского диалектного ареала, которым занимался польский славист З. Штибер (1934—1936). Благодаря его исследованиям сохранились данные о диалектном ареале лемков на северных склонах Карпат, которого уже не существует. Собранный диалектологической материал в 1950-е и 1960-е годы З. Штибер издал в 8 томах как « Лингвистический атлас бывшей Лемковины » (1956—1964). Позднее он опубликовал работу « Диалект лемков. Фонетика и фонология » (1982) .

Исследования русинских говоров, главным образом, в Словакии и на Украине во второй половине XX века охватывают самые разнообразные стороны русинской диалектологии и проводятся на разных уровнях от изучения отдельных диалектных явлений до составления диалектологических атласов. В частности, составил «Атлас українських говорів Східної Словаччини» (1991), подробное описание и классификацию говоров Закарпатской области Украины на основе лексических явлений представил И. О. Дзендзелевский (1958—1960, 1981), классификацию русинских говоров на территории Словакии опубликовала (1981—1989, 1993) . В этот период слависты обращаются также к изучению южнорусинского языка. Одним из первых его исследователей стал советский языковед А. Д. Дуличенко . На рубеже XX—XXI веков восточнославянские говоры Карпатского региона начинают рассматривать как говоры самостоятельного русинского языка. В частности, с этих позиций дано описание карпаторусинских диалектов Ю. Ванько в издании «Русиньскый язык» из серии «Najnowsze dzieje języków słowiańskich» (2004).

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

• Ванько Ю. І. Історічно-етноґрафічна і языкова основа. Класіфікація і головны знакы карпатьскых русиньскых діалектів // / Redaktor naukowy Paul Robert Magocsi . — Opole: Uniwersytet Opolski — Instytut filologii Polskiej, 2004. — С. —84. — 484 с. — (Najnowsze dzieje języków słowiańskich). — ISBN 83-86881-38-0 .
• Ванько Ю. Формованя койне з літературных штандартів // Языкова култура і языкова норма в русиньскім языку (Зборник рефератів із міджінародного научного семінаря Языкова култура і языкова норма в русиньскім языку, котрый ся одбыв 27. — 28. септембра 2007 на Пряшівскій універзітї в Пряшові) / Анна Плїшкова (зост.). — Пряшів: Пряшівска універзіта в Пряшові . Інштітут реґіоналных і народностных штудій, 2007. — С. 133—143 . — ISBN 978-80-8068-710-6 .
• Геровский Г. Ю . / подготовлено к изданию С. В. Шараповым , перевод с чешского. — М. , 1995. — 90 с.
• . // Русиньскый літературный язык на Словакії. 20 років кодіфікації — Rusínsky spisovný jazyk na Slovensku. 20 rokov kodifikácie (Зборник рефератів з IV. Міджінародного конґресу русиньского языка. Пряшів, 23. — 25. 09. 2015) / зост. i одп. ред. . — Пряшів: Пряшівска універзіта в Пряшові . , 2015. — С. 26—39 . — ISBN 978-80-555-1521-2 . (Дата обращения: 10 ноября 2020)
• . О классификации украинских говоров // Наукові записки. / Гол. pед. М. Новак. — Пряшів, 1979—1981. — № 8—9 . — С. 119—130 .
• . Атлас українських говорів Східної Словаччини. — Видання перше. Наукове і картографічне доопрацування та упорядкування , І. Ріпка , М. Сопoлига . — Братіслава: — Відділ української літератури в Пряшеві, 1991. — 552 с.
• Панкевич I. А . Українські говори Підкарпатської Руси і сумежних областей : з приложенням 5 діялектологiчних мап = Ukrajinská nářečí Podkarpatské Rusi a sousedních oblastí : s 5 dialektologickými mapami. Частина I : Звучня і морфологія = Část I : Hláskoslovi a tvaroslovi. — Praha: V komisi nakladatelství Orbis, 1938. — 549 с. — (Knihovna Sboru pro výzkum Slovenska a Podkarpatské Rusi při Slovanskem ústavu v Praze; číslo 9).
• Плїшкова А. , , Ябур В. Русиньскый язык. Комплексный опис языковой сiстемы в контекстї кодiфiкацiї. — Выданя перше. — Пряшів: Vydavateľstvo Prešovskej univerzity = Выдавательство Пряшівской універзіты, 2019. — 476 с. — ISBN 978-80-555-2243-2 .
• . // Modernisierung des Wortschatzes europäischer Regional- und Minderheitensprachen (Zweigstelle für niedersorbische Forschungen des Sorbischen Instituts) / Gunter Spieß. — Tübingen: Gunter Narr Verlag, 1999. — S. 155—180. — ISBN 3-8233-5189-3 . (Дата обращения: 9 июня 2022) +
• . Ґраматика руского язика за І, ІІ, ІІІ и ІV класу ґимназиї / одвичательни редакторе Мира Балтич, . — Друге виданє. — Београд: Завод за уџбенике и наставна средства, 2006. — 616 с. — ISBN 86-17-12616-7 .
• , . Ґраматыка лемківского языка = Gramatyka języka łemkowskiego. — Katowice: , 2000. — 188 с. — ISBN 83-7164-178-8 .
• Ябур В. , Плїшкова А. , . Ґраматiка русиньского языка. — Выданя перше. — Пряшів: Пряшівска універзіта в Пряшові . Iнштiтут русиньского языка i културы, 2015. — 328 с. — ISBN 978-80-555-1448-2 .
• STIEBER, Z. (1956—1964) : Atlas językowy dawnej Łemkowszczyzny. Zeszyt I—VIII. Łódź: Zakład Narodowy im. Ossolińskich we Wrocławiu. STIEBER, Z. (1982) : Dialekt Łemków. Fonetyka i Fonologia. WrocławWarszawa-Kraków-Gdańsk-Łódź.: Zakład Narodowy im. Ossolińskich. Wydawnictwo Polskiej Akademii Nauk.
• DUDÁŠOVÁ-KRIŠŠÁKOVÁ, J. (2015) : Vývin rusínskeho jazyka a dialektológia. Prešov: Prešovská univerzita v Prešove Ústav rusínskeho jazyka a kultúry PU. 286 s.
• HANUDEĽOVÁ, Z.: Územné členenie ukrajinských nárečí východného Slovenska. In Slavica Slovaca. roč. 28., č. 1-2., s. 178—184.

Ссылки

• Ванько Ю . : [ 11.09.2012 ] : [ русин. ] // . — Пряшів. (Дата обращения: 29 июля 2022)